— Ты шутишь? Нет, иди в задницу. Я не надену это, - охреневший Марк с лицом полного непонимания и с красными щеками пялится на такие же красные кружевные трусики в руках Донхёка, который уже давно за один секс успел вкусить запретный плот и вдоволь насладиться покорностью старшего.
— Ну, котёнок, ну один раз...ну что в этом такого? Ты представь, как мне будет приятно видеть тебя в них, м? - Ли, приобнимая парня свободной рукой за талию, тихо шепчет на ушко, наслаждаясь реакцией брюнета, у которого кожа покрывается мурашками от одного сладкого тенора младшего.
— Да они же женские! Ты ничего не попутал? Как видишь, у меня член, а не вагина, - Минхён обиженно дует губы, пытаясь вырваться из объятий любимого.
На этот комментарий старшего Донхёк ответил недовольным мычанием в его пупок, когда слегка приподнял футболку канадца и ушёл под неё с головой. Марк рассмеялся, руками обхватывая плечи младшего, которые пока ещё не успели утонуть вместе с головой хозяина в недрах огромной футболки. Канадец специально купил на два размера больше. Во-первых, потому что обожал такие вещи: в них было уютно и тепло, как в одеяльном коконе, а во-вторых, не особо хотелось светить своими выпирающими костями и худыми плечами. Хёк всегда покрывал поцелуями каждую косточку, каждое рёбрышко, каждый хрящик на теле возлюбленного, потому что ему казалось, что если он этого не будет делать, то Марк непременно разобьётся на тысячу крохотных осколков, превратится в пыль и навсегда исчезнет, напоследок сверкнув в темноте своими глазами цвета горячего шоколада. Марк же пользовался моментом, откидывал голову назад и тихо стонал, руками окольцовывая шею Донхёка. Раньше он даже представить себе не мог, что бывает настолько приятно, почти до дрожи в коленках и сухости во рту от волнения, когда тебя кто-то касается так нежно, интимно, отдаёт всю свою теплоту и заботу. В такие моменты ему кажется, будто в этом мире, на самом-то деле, больше ничего и не надо: лишь любимый человек под боком – его обжигающее шею дыхание, тихий шёпот, трепетное прикосновение в районе рёбер, мягкие губы, так идеально сливающиеся с твоими собственными в опьяняющем поцелуе, такой родной запах и тёплый язык на мочке уха. Вот и сейчас Минхён будто в прострации седлает Донхёка, так же, как и всегда, откинув голову назад и мурлыча себе под нос. Донхёк осведомлен о всех слабостях своего парня, знает на что нужно надавить, чтобы получить положительный ответ и нагло пользуется своими познаниями.
Марк как слепой котёнок сам позволял Хёку приручить себя, узнать обо всех слабых местах, желаниях и опасениях. Ему, как прежде, было тяжело раскрываться людям, но Хэчану он поверил. Не без жертв и ругательств, конечно. Попсиховали, покричали, повысказывали друг другу свои претензии, но в итоге, всё равно нашли компромисс в виде спальни на верхнем этаже и пришли к единому мнению: Марку нужно стараться больше открываться, а Донхёку научиться ждать и слушать окружающих. Пока Минхён всё ещё не торопился с переездом, ибо незачем было бежать вперёд паровоза; у них ещё будет столько времени, успеют сто раз поссориться, передумать, снова поссориться, а потом опять передумать. Хэчан плавными поцелуями вдоль шеи, опускаясь на ключицы, что-то шептал про то, можно ли ему теперь забирать Марка из универа на своей машине, пока тот продолжал отрицательно мычать и пытаться сформулировать предложение, чтобы сказать его вслух, мол «не хочу, чтобы все на меня пялились и вообще привлекать лишнее внимание к своей персоне – это не моё, и так слишком много поводов в последнее время давал». Донхёк же продолжал со всей своей природной упёртостью (которая досталась ему от матери), убеждать канадца в обратном, кинув его на кровать и нависая сверху, вновь покрывая поцелуями бледную кожу. Кто же виноват в том, что каждый третий их длительный поцелуй перерастает в горизонтальную плоскость? Хотя самым настоящим инициатором всего этого остаётся, как всегда, младший. Каждый раз такие способы уговорить старшего что-либо сделать, заканчивались одним: ошеломительным оргазмом, широкой уставшей улыбкой и кивком головы после очередного озвучивания вопроса, ради положительного ответа на который, собственно, всё это и затевалось. Если бы Хэчан всегда использовал этот метод для осуществления всех своих хотелок, Марк бы в сознании и здравом рассудке без минутного помутнения разума и пеленой перед глазами долго бы не продержался однозначно.
Вот и сейчас он прекрасно понимает, к чему опять клонит младший, поэтому останавливает губы парня двумя пальцами, сжимая их, как клюв уточки и отворачивается, дав понять, что разговор закончен. Ох, если бы Донхёк только знал, каких нечеловеческих усилий потребовалось Марку, чтобы это сделать, ведь Донхёка было мало всегда, его хотелось постоянно: ощущать кожей и в крови, разумом и сердцем. А если бы Марк только знал, как тяжело Хёку держать себя в руках, когда он так близко, но в то же время так далеко и в его любимой белой растянутой футболке, которая уже давно была не такая белоснежная. Спасибо опять же Донхёку и ужасной координации движений, когда в его руках оказывалась какая-то еда, а потом одномоментно оставляла свой отпечаток на рукаве той самой футболки. Минхён уже сбился со счёта, в который раз его одна из самых любимых вещей гардероба оказывалась в стиральной машине, а потом тщательно отмывалась в растворе ацетона и соды. Сам же Донхёк разводил руками на все обвинения в свою сторону и невинно мотал головой, мол «понятия не имею, о чем ты говоришь, это была не моя картошка и не мои руки». Марк раздражённо швырял в возлюбленного подушкой и грязными носками, которые он постоянно разбрасывал, когда приезжал к нему с Ченлэ погостить. Хотя, какой там «погостить»...проверить, действительно, как говорят в народе, китайская кровать такая прочная, что выдержит любую нагрузку помимо пьяного тела своего хозяина и его временных спутников. Кстати говоря, совсем недавно Ченлэ переехал со своими монатками к Джисону, который, несмотря на свои юные годы, уже жил отдельно от родителей в своей холостяцкой квартире и протирал в одиночку многолетнюю пыль, скопившуюся по причине нечистоплотности хозяина трёшки в центре Мёндона. Отношения Джисона и Ченлэ, вероятно, развивались куда быстрее, чем хотелось бы. Китаец по своей природе был слишком активным, несерьёзным, никогда не умел сидеть на одном месте больше пяти секунд, постоянно рвался в бой и высказывал своим обидчикам все в лицо, а его слишком открытость и в какой-то степени даже наивность завершали образ взбалмошного подростка, который недавно получил аттестат и счастливо помахал ручкой родителям, отправляясь самостоятельно плавать во взрослой жизни.
Джисон необдуманных поступков и языка без костей не одобрял; всегда буквально тыкал старшего в эти самые нелепые моменты его жизни, когда импровизация, как казалось китайцу, спасала ситуацию от принятия «неверного» решения и заставлял посидеть и подумать, а можно было ли решить этот вопрос как-то по-другому – без ругани и предъявления претензий – а не тактично ли было бы промолчать в тот момент и успокоить свою внутреннюю сучку, перенаправив её энергию в другое русло. Конечно, Ченлэ тогда бесился, ведь ему казалось непозволительным, когда младшие делают замечания старшим и учат их жизни, но вскоре как-то привык к этому, в то время как Пак выработал иммунитет против того же способа осуществления своих хотелок, которым пользовался Лэлэ, любезно позаимствовав его у Донхёка. Хотя когда пьяный Ченлэ забирался на стол и начинал раздеваться прямо на нём или ходил по квартире без трусов – в одной лишь не очень длинной футболке — и когда специально тянулся за чем-то на самой верхней полке, его бесстыдно ягодицы оголялись перед голодными глазами школьника. Потом упругие половинки были полностью покрыты красными, плавно переходящими в синеватый оттенок, пятнами от рук младшего, который ну уж очень любил эту часть тела китайца. Он бесстыдно наслаждался, как пятна алеют, багреют, а потом и вовсе обретают новые оттенки, в зависимости, от силы удара. Сначала Джисон наотрез отказался ударять Ченлэ или душить его во время секса (ох уж этот извращенец со своими долбанутыми кинками), но после череды оглушительных оргазмов, он сдался и попробовал сначала слегка сжать шею старшего, но как только увидел плавно закатывающиеся к потолку глаза и округляющийся в тихом стоне рот, послал к чертям все своё воспитание и приложил больше усилий. Ченлэ, казалось, всегда будет доводить его своими перепадами в настроении, скандалами и истериками, которые будет устраивать лишь для того, чтобы доказать свою правоту. А потом громко хлопнет дверью и упадет лицом в подушку, начав поливать её слезами и поджимать под себя ноги от холода.
И, конечно, тут Джисон будет бессилен. Он безоружен перед слезами своего мальчика. Как слепой побежит просить прощения, ляжет рядом, прижмёт к своей широкой груди, уткнётся носом в зелёную макушку и начнет шептать о том, какой он дурак и что зелёные зайчики не должны плакать из-за тупых серых волков. Со своей альфа-сущностью он распрощался ещё, когда в тот день в кафешке увидел его за барной стойкой. На улице был тогда дождь, и волосы Ченлэ ещё не успели высохнуть, поэтому кое-как расчесанные кудрями торчали в разные стороны. А тот серый свитерок широкой вязки, что болтался бесформенной фигурой на плечах старшего и, как на зло вечно спадал с одного плеча, нарочно оголяя девственно-белую кожу, вообще довел Джисона до uwu-безумия. Хотелось тогда этот комочек вечных истерик и противоречий самому себе сжать в своих руках и задушить в объятиях, а потом кричать о том, насколько счастливым себя ощущаешь в данную секунду, раз такая гордая курица обратила на тебя свое царское внимание и даже подмигнула. О да, после подмигивания Ченлэ, которое вообще-то было адресовано позади стоящему Джемину, Пак вообще словно из реальности выпал, но потом быстро пришел в себя, когда Нана шагнул вперёд и ласково приобнял китайца. Тот жест тогда вошёл в топ-3 безбожных предательств, на которые было только способно маленькое сердечко китайца. В число двух оставшихся Джисон после запишет тот случай у родителей в гостях, когда он притащил с собой Лэлэ, чтобы познакомить его со своей семьёй (пока что в качестве друга, не парня), и эта хитрая жопа весь ужин елозила своими шаловливыми ручками в опасной близости к паху младшего, а потом по приходу домой сказала, что разболелась голова и легла спать, отказавшись отвечать за свои поступки. А ещё тот случай с тем несчастным кактусом, который случайно уронил однажды Джисон и разбил глиняный горшочек ручной работы, после чего когда-то тёплого орехового оттенка глаза его мальчика округлились до размера среднестатистических тарелочек в чайном сервизе и вместо нежных отголосков коричневых цветов там можно было увидеть только кипяще-алую ненависть ко всему живому.
Джисон тогда опасливо схватил старшего за руку и подтолкнул к зеркалу, чтобы тот увидел свое отражение, преимущественно вглядываясь в свои глаза. А там чернота такая, что задохнуться всему Китаю хватит. Но и после этого случая Джисон до конца так и не привык к заскокам своего парня и его реакции на происходящее. Он либо вообще не реагирует никак, либо очень даже как. И если при первом случае у тебя есть шанс успеть покинуть место преступления и на какое-то время залечь на дно, а может, даже и попытаться мирным путём, без кровопролития, уладить конфликт, то во втором – даже массовое переселение людей на самые дальние планеты солнечной системы уже не спасёт. Обычно даже после непродолжительного общения с китайцем люди чувствовали себя эмоционально изнасилованными, что уж говорить о тех, кто имел наглость попытаться влиться в компашку или ужиться с внутренними демонами в голове Чжона. Про таких, как он говорят:
«Ад не на земле, Ад у тебя в голове», - никак иначе. Этот чертёнок захочет – самого Дьявола заставит его бояться и складывать руки в умоляющем жесте. А его смех - это просто что-то нечто. С таким звуком мокрой тряпкой по грязному стеклу везут или сухим мелом по шершавой доске скребут – уши закладывает так, что даже топор не поможет: и без ушей будешь его слышать. А эти ручки похотливые...до белого каления доведут в два счёта и никакая супер-натренированная выдержка не поможет! Эти пальчики маленькие скользят там, где нужно,
там, где их особенно хочется чувствовать, словно знают об этом и нагло пользуются преимуществом. А коротко подстриженные коготочки царапают головку с той силой, с которой больше всего хочется чувствовать. И эта абсолютно демоническая улыбка на припухлых из-за долгих поцелуев губах не сулит ничего хорошего. В один момент и она теряется где-то между джисоновским пахом и разведённых в стороны бёдер. Вот так совершенно магическим образом, по щелчку чьих-то маленьких китайских пальчиков, обычных школьников, (преимущественно зубрящих ботаников) что исправно делают всю домашнюю работу и проверочные пишут на сто баллов, превращают из добрых невинных мальчиков, которые и скверного слова вслух не скажут, переведут слепую бабушку через дорогу, помогут донести тяжёлые сумки и пропылесосят квартиру от и до в похотливых и одержимых сексом мужиков, страстных и до опупения самоуверенных в себе мужланов. Кажется, на эту удочку попадается каждый второй внутренне убежденный в своей сексуальной ориентации натурал. Жаль, что потом оказывается, что вся их жизнь шла не по тому сценарию. А где найти этого грёбаного сценариста и его больного дружка-режиссёра – никто не знал.
OBLIVION
—
«Мы провели вместе множество прекрасных минут, и ты сделала мою жизнь… Да нет, ты просто была моей жизнью. Я ни о чем не жалею. Но я – лишь глава в твоей жизни, а их будет еще много. Помни наши прекрасные минуты, но, пожалуйста, не бойся проживать новые. P.S. Я люблю тебя, Холли, и знаю, что ты меня тоже любишь. Чтобы помнить меня, тебе не нужны мои вещи. Не надо хранить их как доказательство того, что я существовал или до сих пор существую в твоей душе. Не надо носить мой свитер, чтобы чувствовать, что я рядом с тобой, потому что я и так рядом. Я всегда буду тебя обнимать...»
— Не надоело? - звук резко захлопнувшейся книги в руках Джемина звучит слишком громко, затмевая собой оглушающую и разрывающую холодные стены тишину. — Одна и та же глава изо дня в день. Попробуй почитать ему что-нибудь более позитивное, а не эти суицидальные заметки какой-то душевнобольной женщины. Гляди, очнётся побыстрей. Может, ему не нравятся эти записки шизофреника, вот он и лежит, не шевелится. Почитал бы мне кто-нибудь такое, самому как-то жить расхотелось бы и выходить из комы, чтобы вновь постараться не прожить такую же убогую жизнь, как у этой писательницы.
— Это Сесилия Ахерн. Она прожила гораздо достойнее жизнь, чем мы с тобой вместе взятые. Да и проживёт ещё столько же, дай Бог ей здоровья, - Мин откладывает заметно потрепавшуюся годами книгу в сторону, зарываясь холодными пальцами в отросшие смолистые волосы Ренджуна и нежно целуя его в висок. — К тому же, это его любимое произведение. Когда-то оно даже спасло ему жизнь и, надеюсь, в этот раз книга тоже не просто так попалась мне дома на глаза.
— Знал бы, что он увлекается такими сопливыми романами, огрел по голове бы раньше, чем он стукнулся в припадке, - Джено занимает своё привычное место наблюдателя: в углу комнаты возле окна и единственным живым существом в этой комнате – кактусом на подоконнике.
— Как ты можешь в такой ситуации шутить?
— А что мне, плакать, что ли?
— Если ты так его ненавидишь, то не мог бы засунуть свое отрицательное отношение к этому человеку подальше себе в задницу, зная, что он мне не безразличен?
— Да я только и делаю, что пихаю его себе в задницу, а ты со своим биполярным расстройством мечешься меж двух огней и не можешь решить, на каком хую удобнее сидится.
— Что ты сказал?!
— Что слышал!
— Да пошёл ты! Иди, катись к своему братику, он ведь этим то и дело и занимается: сопли подтирает, да говно за тобой прибирает. Не уважаешь меня, так прояви уважения хотя бы к нему – он и так всю жизнь с тобой на плечах носится по подработкам, лишь бы ты был в тепле и не остался с голым задом возле дороги, идиот! - Джемин резко вскакивает со стула и швыряет в черноволосого той самой многострадальной книгой – главной причиной развязавшегося конфликта – и подходит к окну, кусая губы, чтобы не разреветься на месте. — Если бы в моё время за мной кто-нибудь так же ухаживал, как Марк за тобой...и хоть кто-то так же... хотя бы капельку любил, быть может, я бы не совершил тех глупых ошибок, которых мог избежать посредством обычного разговора с тем, кого действительно люблю и кому действительно могу доверять. Ты не ценишь то, что имеешь, а потеряешь – поймёшь. Сколько бы я тебе не говорил быть внимательным, ты просто не хочешь видеть. Этот драгоценный момент, когда осознаёшь, что в этой жизни ещё остался тот человек, которому больно, когда боль причиняют тебе.
Джено стискивает кулаки и сжимает челюсть. Джемин прав. Он был прав всегда и во всем. Джено всегда проявлял халатность к своей жизни, не ценил её, тратил впустую и даже не задумывался о том, что где-нибудь в отдаленном уголочке земли сейчас какой-нибудь ребёнок с одним лёгким или пороком сердца отчаянно борется за жизнь и больше всего на свете хотел бы выжить, вновь увидеть свою семью и друзей. Ведь такова сущность людей: они слишком часто забывают о том, кто они есть на самом деле и за какие заслуги им досталась такая жизнь. Ведь те, кто знает, когда их стрелки пробьют полночь – символизирующие логический конец их жизни – начинают наслаждаться каждым глотком воды, прогулкой в парке, щебетанием птиц на улице, с жадностью вдыхают ноздрями свежий воздух, пытаясь запечатать внутри себя этот запах свободы и той счастливой жизни, которую им удалось прожить. В тот момент им кажется, что если они будут наслаждаться каждым мгновением и ценить совершенно обыденные вещи, на которые не обращали внимание раньше, то смерть сжалится и опустит свою косу. Джено теперь не может представить свою жизнь без Джемина. Он и так слишком долго прожигал её, не пытаясь сделать хоть что-нибудь, чтобы перестать тратить время впустую. Джемин его спас. Схватил за руку и вытащил из холодного тёмного озера, в котором медленно шёл ко дну Джено, рассекая руками блестящие волны, словно пытаясь выбраться. Джено встаёт со стула, вплотную подходя к Джемину и целует в плечо, пальцами нащупывая талию. Он хочет его поддержать. Даже если Джемин любит не только его, но и Ренджуна, в будущем – не сейчас точно – наверное, он сможет и его принять.
— Прости меня, я идиот. Идиот, который любит тебя и хочет, чтобы его малыш больше никогда не плакал. Да, мне тяжело это принять, но Ренджун тоже для тебя очень важен, и я постараюсь сделать всё от меня зависящее, чтобы помочь тебе справить со всем. Слышишь? - робкий поцелуй в ключицу и лёгкая улыбка на джеминовском лице.
— Я люблю тебя, Джено, - Ли поворачивает Джемина к себе лицом, чтобы их губы слились в тёплом поцелуе, в таком, чтобы коленки дрожали и пальцы холодели, а сердце стучало с бешеной скоростью, согреваясь теплом этого мимолётного момента.
— Дж..е..мин..
Джемин резко прерывает поцелуй, со страхом открывая глаза. Ему кажется, что он уже сходит с ума, раз теперь он слышит голос Ренджуна. Джено чувствует, как дрожит Джемин и отпускает его руки, отходя в сторону. У Наны резко распахиваются глаза и он, не видя ничего кроме только что пришедшего в себя Ренджуна, бежит к его кровати. Плюхнувшись на колени, он хватает руку Хуана, которая несколькими секундами ранее сжимала больничную простынь. Джено уходит из палаты, шепнув напоследок, что пойдет позовёт врача. Он всегда считал себя лишним в этой парочке, ему казалось, что он непростительно нарушает их идиллию и не раз задумывался о том, а ухаживал бы за ним так же Джемин, если бы с ним что-нибудь случилось. Переживал бы, кусал бы губы до крови, шептал бы молитвы, плакал бы, стоя на коленях возле его кровати? Ренджун знает о Джемине, несомненно, больше, чем он сам. Это и обижало Джено. Факт того, что ему пришлось приложить столько усилий, чтобы Джемин хоть немного раскрылся ему, а Ренджун достаются все лавры без единого боя и сопротивления со стороны На. По крайней мере так казалось самому Джено. Он был всё ещё маленьким ребенком, которому казалось, что его недолюбили, не обращали должное внимание и забывали поцеловать перед сном. Джено просто ещё слишком по-детски ревновал и собственнически до посинения сжимал запястья Джемина, чтобы тот ненароком не сбежал от него. Сначала ему вообще казалось, что если будет надо, он оторвёт Джемину ноги, руки, привяжет к себе, лишь бы у того даже в мыслях не было, что теперь он сможет жить без Джено. Но потом эти страшные мысли перебило желание взять его прямо сейчас где-нибудь в грязном туалете Макдональдса или в подсобке бара – неважно где, лишь бы поскорее и пожёстче. Он хотел показать, как сильно его любит и как дорожит им. А потом в сердце Ли расцвели розовые бутоны нежной сакуры – Джемин его впервые поцеловал, и все кровожадные мысли, связанные с причинением боли Мину, отошли на задний план. Теперь его хотелось любить, обнимать, целовать, шептать на ушко ласковые слова, заботиться. Осторожно, нежно, не используя силу и грубость. Наверное, это удел подростков, когда они с такой жадностью впиваются в губы, словно пытаются сожрать друг друга. С таким рвением и отчаянием, будто в из жизни больше никогда не выпадет подобный шанс. Они вкладывают всю страсть, грубость в первый поцелуй, а потом постепенно привыкают к этому чувству и лишь после того, как встретят действительно того человека, которого хотелось не просто целовать и трахать, а жить
им, дышать вместе с
ним, ощущать
его в своей крови, – открывали в своем сердце запасы безграничной нежности и ласки. Вот и Джено не был красивым исключением из правил.
OBLIVION
— Продам всё нахрен и куплю шашлычную, ей богу. Сынхи, ты вообще читал то, что ты мне отправил по почте? Кто так отчёт составляет?! Пошёл вон быстро всё переделывать! Секретарь Чхве, Почему отдел разработок до сих пор не презентовал свой новый проект? Совет директоров недоволен тем, что мы кота за яйца тянем уже второй месяц. Акции начнут падать, я на какие шиши буду содержать рабочий состав и зарплату платить, м? Вы поймите, понесёт убытки компания, не успеете моргнуть, как через неделю ваши же дети повесятся на кишках во дворе дома от голода. И виноваты в этом будете вы! Свяжитесь с отделом кадров и спросите, как долго они будут подписывать заявление об увольнении Ча Шиана? Он до сих пор числится в составе разработчиков, а я уволил его месяц назад. И почему так задерживают разработку новой системы программного обеспечения? Господи, вы вообще отзывы читали о нашем новом приложении? Там столько ошибок указано, а никто их до сих пор так и не исправил! Почему в этой грёбаной компании никто не хочет работать?! - расхаживающий по кабинету Тэён с испариной на лбу и двумя толстыми папками документов не находил себе места, то и дело швыряя эти папки то в одного сотрудника, то в другого.
— Директор Ли, я связывалась с председателем Аном, но он сказал, что больше не намерен вкладывать в наш проект деньги...Насчёт увольнения Ча Шиана я ещё раз всё уточню и, если надо будет, подпишу сама это чёртово заявление. А ещё проект нового приложения для знакомств был заморожен два дня назад, а все сотрудники, которые отвечали за его разработку, переведены в другой отдел. Честно, я не знаю, как это получилось, но...- Арым, полностью удивлённая, что произносит эти слова вслух, (разработка приложения для знакомств было больной темой директора, он два года своей жизни на него потратил, а тут кто-то решил перечеркнуть все годы его кропотливого труда) отходит на безопасное расстояние от Тэёна, словно своей красивой попкой ощущая, что того сейчас бомбанёт.
— Чего?! Заморожен?! Да они что, там охренели совсем, что ли?! Что за придурок отдал приказ? Сука, два года моей жизни просто в пизду. Я ночами не спал, рисовал эти схемы, разрабатывал вместе с ребятами программу, работал над оформлением и дизайном. Питался рамёном и не вылезал из своего кабинета, как зомби печатая на компьютере комбинации, а какой-то идиот просто перечеркнул два года моего адского труда и выбросил на помойку...Секретарь Чхве, ответьте мне лишь на два вопроса. Первый: кто заморозил проект, а второй: где мои таблетки? - Ли, стукнув кулаками по стене, из-за чего в радиусе двух метров с грохотом попадали все картины и схемы на пол.
— Давайте, Вы сначала выпьете таблетки, а потом я скажу имя этого человека, - девушка с макбуком в подмышке аккуратно подошла к стеклянному шкафу и достала с верхней полки упаковку таблеток, протянув её директору.
— Имя.
— Таблетка.
— Я сказал, имя.
— Тэён, не заставляй меня насильно пихать её тебе в рот, - секретарь нахмурила брови и внимательно проследила, пока маленькая красная таблетка не скрылась за пухлыми губами Тэёна. — Наш новый генеральный директор. Чон Джэхён. Он просмотрел всю документацию и сказал, что на рынке с этим проектом мы проиграем. Но вместо этого директор Чон предложил углубиться в систему и заняться разработкой новых драйверов на компьютерах. Нынешние уже давно устарели. Я с ним полностью согласна. Тэён, пойми. Все эти приложения - это, конечно, здорово, но нам нужна рыба покрупнее. Мы занимаемся мелочёвкой и плаваем в маленьком озере. Сейчас каждый дебил, имея выход в интернет и хоть каплю мозгов, может создать собственный сайт и даже элементарное приложение с примитивными программами. Век передовых технологий, как-никак. А заняться разработкой новых драйверов или даже программой обеспечения не для запуска какого-то там определенного приложения, а самого компьютера. Ты понимаешь, что уровень того, чем мы занимались раньше и того, чем мы можем заняться теперь, значительно возрастёт? Джэхён бросил нас в океан не просто для того, чтобы утопить среди других конкурирующих компаний, а для того, чтобы научить уверенно держаться на воде.
— А ты уверена, что у нас все получится? Я работаю в этой отрасли уже десять лет и до сих пор не могу сказать, что достиг такого профессионализма, чтобы конкурировать с такими компаниями, как
«Windows» и прочими. Это мой потолок, - Тэён присел на свое кожаное кресло и откинул голову назад, прикрыв глаза. Конечно, он никогда не будет в себе уверен.
— Да, я уверена. Конечно, придется знатно попотеть, возненавидеть всех вокруг, обругать всё, на чем белый свет держится, но в итоге, результат, которого мы будем так ждать, оправдает все те жертвы, которые придется оставить по пути к достижению успеха. Я знаю тебя очень давно и, поверь мне, мне прекрасно известно, каких высот ты можешь достигнуть, если не испугаешься сделать шаг в неизвестность. Ты просто себя недооцениваешь. Честно говоря, я ещё никогда в своей жизни не встречала столь трудолюбивого и увлечённым своим делом человека. Ты потратил столько лет на обучение, а потом на создание этой компании, чтобы осуществить свою мечту. И ты её достиг. Теперь лишь не стоит останавливаться на достигнутом, а дальше идти с высоко поднятой головой и ставить другие цели. А насчёт твоего «потолка» я не согласна. Улучшая свои способности в той или иной отрасли, ты никогда не сможешь достичь своего потолка, просто потому, что его не существует. Всегда найдется что-нибудь, что подтолкнет тебя идти дальше. Мы всю жизнь чему-нибудь учимся, - вселяющий светлую надежду в сердце пугливого пушистого котёнка, отзывающегося на имя Ли Тэён, монолог секретаря, прервал неуверенный стук в дверь. — Это он. Прошу, не скандаль и выслушай его мнение. А если почувствуешь, что вновь раздражаешься, выпей вон тех ещё таблеточек. Я...всё, пока.
Не успела Арым закончить озвучивать свои наставления, как в неё полетела папка с документами и врезалась в стеклянную дверь, в которую секундой ранее успела влететь девушка прямо перед лицом удивлённого Джэхёна, явно не ожидавшего такого поворота событий. Бумажки разлетелись по кабинету, а Тэён удовлетворительно хмыкнул, радуясь, что наконец удалось выгнать эту вездесущую задницу, которая везде свой маленький нос засунет и выскажет свое мнение. Секретарь ухмыльнулась и шепнула директору, мол, подождите пару минут, он попсихует и можете войти в кабинет. С такой нервной работой руководителя и таким тупым персоналом невозможно оставаться спокойным и невозмутимым, когда очередной чайник вместо одной кодировки использует другую и пересчитывает весь информационный объём файла с такими страшными математическими ошибками, что хочется взвыть. Джэхён прекрасно понимает Ли: сам прошел через этот ад и в своей компании постоянно шороху наводил, урезая зарплаты и лишая премий, как только кто-нибудь где-нибудь накосячит. Но в случае Чона всё гораздо проще: он по своей природе тихий и спокойный человек, который никогда не пойдет на поводу у своих эмоций и спокойно, вдумчиво решит проблему, в то время, как Тэён будет рвать и метать, носясь по кабинету, как угорелый и орать на подчинённых не своим голосом, называя всех дебилами. Он, конечно, профессионал своего дела, но жутко психованный. Джэхён выжидает паузу и входит в кабинет. Открыв дверь, перед ним рисуется картина заботливого Тэёна, кормящего своих рыбок в маленьком аквариуме, не забывая вытягивать губки уточкой, что, несомненно, не остаётся незамеченным, и Чон действительно думает, что это мило.
Как ни странно, но все домашние животные и цветы (кроме кактусов) дохли у Тэёна регулярно. Своей вины в этом, естественно, он не видел и предпочитал всё свалить на карму. Видимо, тот хомячок, который умер от удара тока, делал плохие вещи в прошлой жизни. И причина этому вовсе не вечно открывая клетка возле проводов, подключённых к компьютеру. А та шиншиллка воровала у бедных, раз встретила свою смерть, сточив маленький комочек сахара, отравленный специальными химическими реагентами, чтобы поубивать тараканов, которые вдруг ни с того ни с сего появились в офисе. И уж тем более во всем этом не виновата безответственность Тэёна, который сначала доводил питомцев, а потом горько плакал, находя очередной маленький трупик в своем кабинете. Только вот рыбки идут на новый рекорд, так как уже целый месяц живы-здоровы и счастливо рассекают импровизируемое дно морского океана в аквариуме. Джэхён серьёзно залипает на этой картине курицы-наседки, кормящей своих детишек и снующей туда-сюда за ними, пока не встречается взглядом с той самой заебавшейся курицы, еле держащей в свинцовых руках пакет с кормом. Кажется, одна рыбка заинтересованно повернулась в сторону развернувшейся картины и вместе со своими собратьями затаила дыхание, выжидая, кто же из них пойдет в наступление первым. Тэён отставил пакет в сторону и повернулся спиной к Чону, что-то заинтересованно черкая в документах, словно пытаясь дать понять, что времени у него в обрез и было бы неплохо перейти сразу к сути вопроса. Чон набирает в лёгкие побольше воздуха и даже нервно прокашливается, думая, с какой стороны лучше подойти, чтобы не получить пездюлей от своего нервного напарника, но в то же время честно высказать собственное мнение и разложить всё по полочкам. С такими нервозными людьми нужно всё же быть осторожнее.
— Я знаю, что ты злишься, но позволь озвучить свою точку зрения на этот счёт, - Чон садится на диван, стоящий совсем близко к тэёновскому креслу, бросая на стол документы о новом проекте, которые все это время неуверенно сжимал в руках.
— Как быстро мы продвигаемся по карьерной лестнице, Чон Джэхён. Теперь генеральному директору
L&Y Entertainment предъявляете условия, на которых Вы согласны с нами работать. Что-то я не припомню, когда давал письменное соглашение на Ваше участие в действиях нашей компании. Простите, забыл уточнить:
моей компании, - Тэ загибает уголок странички, чтобы потом не забыть, где он остановился и отодвигает бумаги в сторону, уставив свой усталый и безумно раздражённый взгляд на Джэхёна.
— Помнится мне, ваш секретарь, единственный толковый работник в этой дыре, умолял меня присоединиться к Вам на время и дать пинка, чтобы ваша компания начала заниматься разработкой действительно полезных вещей, а не вот этим всем, чем вы занимаетесь на протяжении многих лет. И вот представьте, ради Вас я отклоняю десятки предложений о сотрудничестве из разных компаний лишь для того, чтобы попытаться вытянуть из кризисной ямы действительно подающую большие надежды
L&Y Entertainment. А на деле вместо сотрудничества я получаю откровенную неприязнь и неуважение со стороны генерального директора по отношению ко мне. Разве это справедливо? Разве ради этого я стольким пожертвовал? Я лишь пытаюсь Вам помочь, если что-то не устраивает, милости просим все претензии предъявить в письменном виде. Только, кажется, такие серьезные решения Вы не в состоянии принять самостоятельно. Ли Рювон, кандидат на пост мэра Сеула и по совместительству ваш отец, дёргает всех здесь присутствующих за ниточки. А Вы лишь его марионетка. Как печально осознавать это, не так ли? Учитывая то, сколько сил Вы потратили, чтобы создать и поднять компанию с колен, - Джэхён ехидно усмехается, а Тэён готов поклясться, что в этот момент видит, как с его обнажившихся в кривой улыбке зубов стекает самый настоящий яд и маленькими каплями, огибая контур розовых губ, опадает на ворот белоснежной рубашки.
— Вижу, Вы многое обо мне узнали, чтобы начать сотрудничать. Настоящий профессионал своего дела, - Ли неожиданно даже для себя самого расплывается в тёплой улыбке, вероятно, для того, чтобы усыпить бдительность оппонента и в следующую секунду вгрызться зубами в сонную артерию врага.
— Не больше Вас, директор Ли. Конечно, мне стало интересно, с кем буду иметь честь сотрудничать, поэтому прошерстил и покопался немножечко в вашей биографии. Признаюсь честно, она меня впечатлила. Особенно, ваши студенческие годы. Ваша дипломная работа была фантастической. Представляю лица преподавателей, которые принимали у вас экзамен. Эх, если бы я только мог побывать среди тех профессоров и увидеть собственными глазами Вашу гениальную работу...Я правда ценю Ваш труд и удивляюсь Вашему таланту. Но, к сожалению, Вы слишком загоняете себя в рамки. А почему бы не попробовать расширить их и посмотреть в будущее намного дальше, чем заглядывали раньше? Секретарь Чхве была абсолютно права: Вам нужен толчок, мощный пинок, чтобы заставить шагнуть в неизвестность и попытаться сделать невозможное, - Джэхён встаёт с дивана, подходя к Ёну и усаживаясь на край стола, чтобы прошептать в самое ухо: — Тэён, я правда верю в тебя и в твои способности, которых ты почему-то недооцениваешь.
Мурашки покрыли тело Ли одномоментно. Он вдруг забыл, как дышать. От такого нежного голоса и теплого придыхания в самое ухо хочется взвыть. Тэён нервно сглатывает, пальцами цепляясь за подлокотники кресла. Ему страшно поднять голову вверх и заглянуть в эти наглые глаза. Боится потеряться в этих до одури таинственных чёрных угольках и попасться на его удочку. Джэхён говорит красиво, заставляет поверить в произнесенные им слова за доли секунды и отбросить в сторону здравый рассудок, который буквально кричит о том, что нужно закрыть уши или просто сбежать, лишь бы не слышать эту грязную ложь. Тэён и вправду недооценивал способности Джэхёна, он тот ещё диктатор и манипулятор. Казалось бы, как можно эти два несовместимых понятия запихнуть в одного человека и научить ими пользоваться? Оказывается, можно. Чон Джэхён, в первую очередь, был первоклассным психологом: анализировал поведение человека, его мысли, характер. Прогнозировал его действия и в нужный момент поворачивал в свою сторону, извлекая максимальную пользу. Тэён был проинформирован о том, что нужно быть аккуратнее со всеми, кто носит фамилию Чон, ведь у них какая-то фантастическая династия, состоящая из психологов и медиков. Словно эта семья занималась исключительно изучением человека изнутри и снаружи, чтобы уметь правильно пользоваться им в нужный момент. Но Арым было абсолютно параллельно и даже перпендикулярно, и она, ни секунды не задумываясь, решила обратиться за помощью именно к этому страшному человеку. Хотя даже не подозревала, какой опасности подвергает не только своего близкого друга, но и всю компанию в целом. Но Тэён слишком многое пережил, чтобы его было так легко сломать, как описывали всё люди, раньше работающие с Джэхёном. Он тоже был непрост, поэтому лишь хитро улыбнулся, облизываясь и поднимая взгляд вверх. Джэхён его так просто не испугает. Нужно очень постараться, чтобы попытаться сломать металлический стержень Ли Тэёна.
— А ты переоцениваешь свои способности, сладкий. Даже не вздумай мною манипулировать, используя моих подчинённых. Если действительно хочешь чего-то добиться, то сделай это напрямую, не используя свои грязные методы для достижения цели. Мне жаль таких, как ты. Потому что в процессе своей деятельности Вы теряете не только себя, но и больно избиваете свою гордость.
— Ты так переживаешь за мою гордость? Интересно. А насколько дорога тебе твоя? Давай это узнаем, - Чон вновь кривит губы в ухмылке и, пользуясь замешательством Ёна, притягивает его к себе за талию, губами накрывая чужие.
Тэён с широко распахнутыми глазами полного непонимания ситуации пытается заставить свой мозг работать и предпринять хоть какие-то действия, чтобы отпихнуть от себя этого извращенца. Однако почему-то медлит. Джэхён лишь крепче сжимает уже стоящего перед собой парня и одним лёгким движением прижимает его к стене. Ли пытается оттолкнуть мужчину от себя, даже задирает коленку, чтобы пнуть, но вместо этого упирается ею в пах и случайно касается члена Джэ. Это действие Джэхён расценивает, как добровольное согласие и опускается поцелуями к ключицам, постепенно расстёгивая пуговицы рубашки. Тэён неожиданно для себя закатывает глаза к потолку, взывая и подставляясь под ласки, хотя всё ещё понимает, как тяжело ему признать то, что ему безумно нравится то, что делает с ним сейчас этот дьявол Чон Джэхён. Хотя в глубине души Ли недоволен сложившейся ситуацией, поэтому пихается и кусает за плечо Чона, но в один момент из его рта вылетает громкий стон, настолько оглушающий, что рыбки в аквариуме перевернулись кверху брюшками. Тэён от страха закрывает себе рот ладонью и уже почти плачет от безысходности ситуации, как вновь чувствует нежное касание чужой руки и успокаивающий поцелуй в висок. Чон убирает ладонь в сторону, вгрызаясь в дрожащие губы напротив и нежно окаймляет языком язык младшего. Губы шатена расплываются в полуулыбке, когда он чувствует, как язычок красноволосого цепляется за его, лаская уздечку. Тэён нервно сжимает пиджак на локтях Джэхёна и, несмотря на все эти приятные действия, просит остановиться сейчас же. Но не тут-то было. Чон медленно ведёт ладонью по обнажившейся груди Ли, не забывая уделить должное внимание вставшим соскам и дальше плавно скользит по дрожащей коже вниз, останавливаясь на ширинке штанов. Тэён с животным страхом осознаёт, что в ответ на ласки мужчины его тело, а особенно, член, содрогаясь в переизбытке ощущений, потянулись к нему. Образовавшаяся пелена безумного желания перед глазами издевательски подстрекала Тэ поддаться чувствам и получить крышесносный оргазм, а отсутствие секса за целый год прибавляло желания ещё больше. И в тот момент, когда, казалось бы, Тэён сейчас произнесет те страшные слова вслух: «я хочу тебя» и потянется за ещё одним поцелуем, Джэхён резко прекращает свои действия, любуясь видом раскрасневшегося Ли и его удивлённым лицом, пока на губах так и застыла та фраза и разочарованный стон.
— Вот, кто действительно жалок,
Тэён.
