Fantom

От этого чувства он замер на месте, так и продолжая смотреть в сторону открытой двери. — Мистер Шинода, Вы можете идти, — послышалось где-то рядом, будто бы за стенкой. Вдруг ему, прямо до дрожи во всём теле, захотелось, чтобы он возвратился обратно (да, чёрт возьми, прямо здесь и сейчас!), чтобы не заканчивалось время, которого ничтожно мало, чтобы все сотрудники в тёмно-синих формах вмиг исчезли и не лезли с правилами, занудными законами, чтобы исчезли железные наручники с его тонких татуированных рук…но главное, чтобы он был здесь, напротив. Одно лишь воспоминание о его уходе, его взгляде в тот момент заставляло Майка смотреть в дверной проём, будто бы нарочно вырисовывая его сутулую худую фигуру, а рядом две огромные, держащие за тонкие локти. — Мистер Шинода, — он почувствовал, как его дёрнули за рукав толстовки, и, не ответив ничего, он медленно поднялся с места, тяжело вздохнул, а затем также медленно направился к выходу. Собственный звук шагов эхом отражался от серых скучных стен и растворялся где-то в воздухе. Парень шёл в сторону выхода, ловя на себе то строгие, то недовольные, то совершенно непонятные взгляды сотрудников, которые стали его раздражать. Майк прибавил шаг, стараясь не смотреть ни на кого и не чувствовать, появившееся назойливое желание, которое так и заставляло вернуться туда и увидеть, что он стоит и ждёт его там. Прохладный ветер обжигает горячие щёки и растрёпывает синие волосы. Майк снова вздыхает и идёт в сторону калитки, а затем в сторону ближайшего маленького кафе, чтобы снова заказать чёрный кофе и, наверное, перекусить. Он заходит, берёт кофе и выпечку, садится в самый угол и достаёт немного потрёпанный блокнот. — Шинода? Синеволосый поворачивает голову к столику напротив, искренне надеясь на то, что это не какой-нибудь коллега, с которым надо обязательно говорить. Говорить именно о работе, о успехах и всякой ненужной ерунде. Он похлопал глазами, пытаясь сфокусироваться на незнакомце, и нахмурил брови. — Ты не узнал меня? — незнакомец в синей футболке, чёрных джинсах и модной стрижкой улыбнулся. — Э-э, нет, — качнул головой Майк, продолжая хмуриться и уже раздражаться тому, что этот тип никак от него не отстаёт. Незнакомец поднялся с места и направился к столику Шиноды. Он плюхнулся напротив, откинулся на спинку стула и снова улыбнулся хмурому Майку. — Я Джеймс. Джеймс Томпсон, — представился тот. — Чувак, ты совсем меня не помнишь? Вскоре Майк вяло улыбнулся, вспомнив бывшего лучшего друга, который приносил столько неудач, столько фальши, предательств, которые неожиданно раскрылись именно в выпускной день, навсегда сделав этот день самым отвратительным, с горечью на языке, вместо того самого запоминающегося и счастливого, сколько было сказано оправданий и извинений в стиле — «Чувак, я хотел как лучше!». Томпсон всегда каким-то образом всё узнавал первый, всегда знал то, чего знать не стоило или считалось чем-то личным. Было больно, но в ответ на предательство бывшего друга, которому доверял, Майк ничего не произнёс, просто молча ушёл. Тогда он чувствовал себя преданным, опустошенным и никому не нужным, потому что рядом совершенно никого не было, разве что взволнованная мать, которая ничем помочь не могла. Что-то неприятное заворошилось при воспоминаниях серого прошлого, от чего в горле появился ком. — Как ты поживаешь? — спросил Джеймс. — Я иногда читаю твои статьи, и могу сказать, что ты действительно в этом крут. — Спасибо, — Майк закрыл рядом лежащий блокнот и быстро убрал его в рюкзак. — Поживаю хорошо, не жалуюсь. Много работаю. Шинода отпил из чашки уже остывший кофе. Разговаривать ему абсолютно не хотелось. — Я тут кое-что слышал от Анны…- Томпсон почесал затылок и хотел продолжить рассказывать дальше, но тот его перебил. — Что слышал? — Ну…она мне сказала, что ты берёшь интервью у серийного убийцы, — Джеймс пожевал нижнюю губу. — Да, это так, — согласился Шинода, чувствуя в плечах и спине напряжение. — И…И что? Томпсон придвинулся ближе к стулу, сгорбился и сложил руки в замок, а потом прочистил горло. Он стал серьёзен, но его голубые глаза выдавали некое волнение и вину, как несколько лет назад, что сразу заметил Майк. — И… — он сглотнул. — Это, конечно, не моё дело, — протараторил Джеймс и опустил голову вниз, чтобы избежать прожигающего взгляда Майка. — Я не хотел узнавать и рассказывать тебе об этом… Понимаешь, всё это вышло абсолютно случайно…— на выдохе проговорил он, всё также смотря вниз. — Энн мне сказала, что нашла стопку твоих рисунков, где был нарисован тот самый убийца. …нашла твои рисунки… — забилось в голове, эхом отдаваясь в виски, а на языке почувствовался знакомый привкус злости, гнева и горечи. Он взглянул на Томпсона, сидевшего в той же позе, и спросил: — А…когда она об этом сказала? — Сегодня. Мы случайно встретились в магазине и разговорились, — ответил Джеймс. — Майк, я… — он виновато взглянул на него. -…правда не хотел ничего узнавать, я лишь спросил «Как дела?», а Энн начала всё рассказывать. Чувак, это случилось абсолютно случайно… — Мне плевать на твоё «случайно»! — вдруг вспылил Майк, сжав руки в кулаки. — Ты всегда этим прикрывался! — Но… — начал Джеймс, но его снова перебил Шинода. — Ты, блять, всегда прикрывался своей невиновностью, чётровой дружелюбностью, желанием сделать «как можно лучше», но оказывается за этой стеной скрывалась крыса, которая всегда была за тех людей, которые мне делали больно, предавала и, блять, всё всегда знала обо всех, причём то, что не нужно! И я тебе всегда верил и верил до последнего, пока ты всё сам не сломал, — с горечью проговорил он, пытаясь не обращать внимания на огромный ком в горле и немного трясущиеся руки, которые скрывал под столом. — Майк… — виновато начал тот, понимая, что что-то отрицать уже поздно и извиняться — уже нет смысла. — Да пошёл ты! — Майк резко поднялся с места, нацепил рюкзак на плечо и направился в сторону выхода. Внутри него горел огонь злобы, который языками пламени доставал до синей взъерошенной макушки, и очень знакомая ноющая боль, сжимающая грудную клетку ещё сильнее, чем когда-то прежде. Парень шёл быстро, не замечая на пути ни людей, ни машин. Он искренне не понимал, почему это возвращается, почему возвращается боль, о которой с трудом забывал в течение нескольких лет. Ему показалось, что он снова вернулся в прошлое и снова проживает те самые тяжёлые дни, отчего остановился и быстро достал всё ещё дрожащими руками мятую пачку сигарет, а затем затянулся, зная, что от этого легче не станет. Его немного дрожащие холодные руки крепи тонкие и хрупкие плечи, его теплое и частое дыхание касалось покрасневших нежных щёк, прожигающий взгляд карих глаз устремлённый в испуганные зелёные, его всё ещё потряхивало то ли от холода, то ли от внутреннего гнева, его одежда ярко пахла сигаретами, перемешанными с запахом улиц и слабого парфюма, губы были сжаты и искусаны до болячек, а на переносице образовалась глубокая складка. — Как ты нашла эти рисунки? — немного сипло спросил он, всё ещё держа её за плечи. — Я… — тихо начала она, также испуганно глядя в глаза напротив. Всё произошло слишком быстро, буквально в миг. И кажется, она понимала, что зол он не просто так. Что-то случилось. Что-то он узнал. — Что «я»? — перебил её Майк. — Я…не знаю, — шёпотом произнесла Энн. — Я не знаю, Майк. Это случайно… — Также случайно, как и Томпсон?! — прошипел Майк и отпустил её плечи. Энн вздохнула и потёрла дрожащими руками лицо. — Рисунки я увидела в открытом ящике твоего стола, когда для работы мне потребовались листки бумаги, — ответила она. — Мне стало интересно, и я просмотрела их, но это же не повод злиться из-за такого пустяка… — А лезть в мои собственные вещи без спроса — это не повод?! — повысил голос Шинода. — Это всего лишь чёртовы рисунки! Изображение убийцы, который погубил целых пятнадцать невинных жизней! Это ужасно, Майк! — с отчаяньем выпалила Анна. — Но ты ничего о нём не знаешь и… — Ничего и не желаю знать, Шинода! — перебила она, скрещивая руки на груди. — Ты, получается, его защищаешь. И тебе абсолютно не жаль этих бедных людей, семей, которые пострадали из-за этого худощавого ублюдка! Наступила тишина. В груди будто бы что-то разбилось и провалилось в тёмную бездну опустошения, стало невыносимо душно и тяжко. Он развернулся и в спешке открывает дверь. — Майк! Ты куда?! — она кинулась к нему, но прямо перед ней хлопнула дверь.

* * *

Улица, улица, ещё улица. Он идёт, ветер растрёпывает синие волосы, а в голове туман. Внутренний огонь постепенно исчезает, когда он на последний доллар покупает самое дешёвое пиво, которое пьёт в какой-то грязной забегаловке. Синеволосый знает, что домой не вернётся, потому что отчаяние и боль не позволяли этого сделать. Ты его защищаешь!.. …тебе не жаль этих людей, которые пострадали из-за этого ублюдка! Он стукнул кулаком по столу, из-за чего посетители и обслуживающий с удивлением и недоумением взглянули на него. — Простите, — бросил Майк, а затем встал с места и быстро направился к выходу, не обращая внимания на едкие взгляды и пьяные выкрики. Шинода снова достаёт пачку сигарет, зажигает и затягивается, выдыхая дым и поднимая голову вверх, пытаясь не обращать внимание на дрожь в теле и влажность в глазах. — Майк? Синеволосый медленно поворачивает голову в сторону звука. Уличные тусклые фонари освещают худую и высокую фигуру незнакомца, в котором Майк узнаёт своего давнего знакомого, Брэда Дэлсона. Кудрявый парень в огромной толстовке и широких джинсах протягивает правую руку Майку. — Привет, — здоровается Майк, пожимая руку знакомого в ответ. — Я рад тебя видеть, — улыбается Брэд. — Я тоже, — Майк выкидывает окурок на землю и шмыгает носом. — Как поживаешь? — Не очень, — вздыхает синеволосый. Он так устал, что сил притворяться, что у него всё «окей», не было. — Проблемы. — Понятно, — на выдохе отвечает тот. — Я так понимаю, что спать тебе негде. Шинода неуверенно кивает, прикусывая губу. — Пошли, — кивает в сторону Дэлсон. — Куда? — Ко мне домой. — Но… — начинает возражать Майк, но тот его перебивает. — Не скромничай. Идём и...и не беси меня, — Брэд ухмыляется, когда видит, как Шинода закатывает глаза и смущённо улыбается, а затем дружески приобнимает и ведёт в сторону своего дома.