Деревня рыжего цвета

Наруто поднял голову и встретился взглядом с Саске. Навряд ли, случись ему задуматься, он обосновал бы свое решение прийти искать Саске именно сюда. Что-то, должно быть, привело его, будь то простая удача, или пресловутое шестое чувство, обязательное к пребыванию в наличии у каждого шиноби, но при этом начисто отсутствовавшее у него самого. Или инстинкт – в конечном итоге, внутри него всегда жил зверь, которого Саске достаточно сильно беспокоил. Или, наверное, он просто слишком хорошо знал Саске, знал, что Саске любил эту рощу еще с тех пор, как они тренировались здесь, будучи генинами. Ее почти не тронули бои – лишь у края, ближнего к деревне, до сих пор попадались где обугленные, где выкорчеванные с корнем пни. Глубокие рытвины – раны, оставленные взрывами в земле, они засыпали сами, когда дышать стало более-менее свободно. Временами Наруто, не пришедшему еще толком в себя, тогда чудилось даже, что войны не случилось и все осталось, как раньше; только Киба щурил глаз с той стороны, где совсем недавно были страшные, вдоль всей щеки швы, и Рок Ли, неутомимый совершенно, будто подпитывавшийся от солнца, был похож на мумию из-за спутывающих его повязок, и Тен-Тен не произнесла ни слова за все то время, что они провели в роще. С ними не было Сакуры – Сакура осталась в госпитале на третьи сутки, потому что до сих пор не хватало персонала. Не было Хинаты – все еще заживали ее изрезанные руки. Не было Неджи. Не было Саске. Саске так и не пришел ни разу в ту часть рощи, даже когда на шрамах от бывших рытвин начала прорастать новая трава. Он уходил дальше – туда, где роща больше напоминала настоящий лес, и Наруто со временем тоже начало нравиться ее молчаливое спокойствие. Глаза Саске, с кошачьей вальяжностью разлегшегося на мохнатом суку, черным блестели среди сумрачной листвы. Наруто остановился под деревом, закинув голову. Сердце в нем будто замерло на мгновение, прежде чем попробовать на прочность ребро. Ему немедленно захотелось убить Саске – за то, что тот в очередной раз заставил за себя переживать, как будто и без того было мало, до сих пор даже – разве мало было суда, пропитывающейся кровью повязки на глазах, плохо заживающих ран? Не говоря уже обо всем прочем, предыдущем и будущем, но чувство это отграничилось радостью, щемящей, нежной, хотя что уж сам Наруто мог знать о нежности?.. Саске босыми ногами мягко ступил на землю перед ним, взвились только полы распахнувшегося хаори, скользнули по лбу длинные черные волосы. Наруто протянул руку, не задумавшись о том, что Саске может все еще быть сердит на него, раньше, чем коснулся самыми кончиками пальцев резко вычерченной скулы. Но Саске, похоже, сердит не был, напротив даже – позволил убрать волосы за ухо, благосклонно опустив ресницы. Они заговорили одновременно, столкнулись голосами в шепоте волнующейся листвы: - Наруто, я… - Саске! – позвал Наруто и оборвал себя вместе с растерянно замолчавшим Саске. Тишина получилась почти неловкой; Саске засунул поглубже руки в карманы, глядя куда-то мимо Наруто. Наруто набрал воздуха в грудь и бессильно выдохнул: а что, собственно, он собирался сказать? Он пришел сюда за ясностью, и ему действительно хотелось добиться от Саске ясности… Но чуть меньше, наверное, чем просто взять Саске за руки, и, может быть, еще почувствовать губами их обветренную кожу, и узнать, что Саске никуда больше не денется. От него. Из-за него. Ветер дунул и разворошил волосы у него на затылке, дернул воротник легкого хаори Саске, шевельнул прядь растрепавшихся волос. Наруто шагнул вперед, обнял, прижался, уткнулся носом в ключицу под воротом и засопел туда, зажмурившись. Лучше не придумалось ничего – только еще разве что разреветься от неопределенности, от презрительно скалящегося внутри Кибы, от спокойной уверенности Сая… От ровного тепла обнаженной кожи Саске и его неглубокого, частого дыхания, и бьющегося у самого уха Наруто пульса. - Я скучал, - признался он. Какое дело ему было до ревнивого Кибы, до расчетливой психологии Сая? Он потянулся, почти касаясь кончиком носа длинного носа Саске, требовательно заглянул в глаза. Тот, подняв подбородок, посмотрел в ответ чуть свысока – руки по-прежнему не вынимая из карманов, прямой, спокойный едва не до безразличия. Только Наруто видел, – а может быть, чувствовал, с Саске ему не нужно было шестое чувство, - видел обозначившиеся под нижними веками тени, сжатые, со следами зубов губы, и в самих глазах… Сосредоточенная их, с отчаянием граничащая тоска рванула Наруто сердце, что чьи-то жаркие клыки. Слишком страшен был контраст, и ведь он, Саске – он весь был такой, всегда. Видимо, он прочел что-то в изменившемся лице Наруто, попытался освободиться, отступить, - но Наруто упрямо последовал за ним, пока не упер его спиной в дерево. Наруто смотрел на него, дыша сквозь стиснутые зубы, практически задыхаясь, сам весь как один сплошной пульс. Черт возьми, это было больно, так по-настоящему больно, и опять – из-за Саске, с ним не могло быть ничего ненастоящего, ни ненависти, ни боли, ни, мать ее, любви, совершенно одуряющей, совершенно… Его посетил порыв вдохновения, не иначе, - говорить в любом случае было нечего, да и не был Наруто сторонником слов, а Саске – тот и вовсе по-хорошему никогда не понимал, и договариваться о чем-либо с ним было бесполезно. Наруто просто прижался, обхватил ладонями его скулы, зарылся пальцами в жесткие черные волосы – чтобы не смел никуда, ни за что, - и нашел губами губы, и толкнулся между ними языком, со всей мягкостью, на которую был способен; замирая весь про себя, ожидая протеста, потому что Саске, мать его, Саске… Чертов Саске ответил так, словно только и ждал момента, забрал в кулак край куртки Наруто, подтащил его ближе к себе. Не прерываясь, не обращая внимания на жалующиеся легкие, Наруто придавил Саске к стволу дерева, коленом ввинтился между колен, уперся в собранную грубыми морщинами кору. Язык его медленно, едва касаясь, обводил кончик языка Саске, с нажимом оглаживал горячую бархатистую спинку, ребристое твердое небо, - и все это было можно, Саске не сопротивлялся, хотя не терпел поцелуев ни слишком, на его взгляд, глубоких, ни слишком мокрых, а сглатывать получалось тяжело, хорошо если через раз, и все это кружило голову, заворачивало в паху плавящуюся желанием спираль. Он чувствовал грудью вздымающуюся грудь Саске, – кожа льнула к коже сквозь тонкую сетчатую футболку, - животом – подобравшийся вздрагивающий живот. Этого было, должно быть, слишком много, он, наверное, не был готов к этой близости, такой доступной сейчас выглядевшей, к тому, что Саске согласится принять его близость. Саске натянул на нем куртку так, что ворот ее начал резать шею. Наруто сжал руки крепче, обхватив талию Саске под сбившимся хаори. Хотелось застонать, но восторг и пугающее предвкушение перехватывали горло обжигающими петлями лески. Порыв полностью захватил его, о, черт, он даже волновался. Хорошо, что не было времени, не было желания об этом думать, - лишь действовать, пока еще оставались силы. - Пожалуйста, - прошептал он во влажные покрасневшие губы. Полуприкрытые глаза Саске настороженно мерцали в сантиметрах от его глаз, но сам Саске, казалось, даже чуть расслабился, пытаясь отдышаться. Договорить у него не получилось. Проще вышло наклониться и достать губами раскрытое белое горло, и провести ладонями по плечам, – на внешней стороне кистей остались красные следы, - по груди, и ощутить на предплечье хватку холодных пальцев, и… Среди прочих дурных склонностей Саске имел обыкновение понимать Наруто без слов, да и зачем они нужны вообще были, слова? Чтобы понять владеющее Саске напряжение – холодное, столь отличное от его собственного почти лихорадочного состояния; чтобы понять, что Саске был согласен держаться – из-за него? Благодаря ему? В каком-то смысле, пожалуй, все это могло сойти за одну из тех задушевных психологических бесед, которые прописал им обоим Сай. Куртка выскользнула из ослабшей руки и повисла на плече, как спущенный флаг. Наруто поцеловал натянутые мышцы на шее Саске, яремную впадину, углом выступающую ключицу и, сам для себя незаметно решившись, повел повлажневшими ладонями по его бокам вниз, становясь на колени. Саске отстранился было, прижавшись к дереву, но лишь в первый момент: Наруто просил, и, сколь бы веские причины отказаться у него ни могли найтись, Саске не стал их искать. Угловатым, болезненным движением он опустился вслед за Наруто на траву, и тот снова увлек его в поцелуй, нависнув над ним, упираясь в дерево локтем, коленями встав между его разведенных бедер. Сверху Наруто на макушку спланировал желтовато-серый лист. Колотящееся сердце стучало в ушах. Несмотря на прохладный ветерок, Наруто становилось жарко в распахнутой куртке. Саске же как будто мерз, чуть заметно вздрагивая под его ладонями, задирающими футболку, осторожно поднимающимися по неприкосновенному животу вдоль шершавой кромки повязки, по выступавшим под кожей ребрам. Неуклюже нагнувшись – какая разница, кто увидит? – Наруто примерился губами к соску, дотронулся языком. Неудобно, некстати поднималась и опускалась грудь Саске, господи, когда и что он делал кстати? Новая волна возбуждения, протяжная и жаркая, накрыла Наруто, задавила собой, и член наливался, все тяжелея, под надежным прикрытием брюк. Саске сдул с глаз растрепанные волосы. Наруто выпрямился, чтобы передохнуть. Дышалось часто и легко, разгоряченное лицо холодил свежий воздух. Он улыбнулся Саске – ободряюще, он надеялся, что получилось действительно ободряюще. Пальцы отчего-то сделались неуклюжими и перестали гнуться, а может, мешал вздрагивающий под поясом штанов живот Саске, или чрезмерно прочная молния… …наконец расстегнулась, заставив руки Наруто на мгновение нерешительно замереть. Саске оглядел его достижение до возмутительного безучастно, - темным, неподвижным взглядом, с обычной своей, но совершенно сейчас неуместной сухой отстраненностью, и отвернулся. Наруто дотянулся до плеча Саске, обнаженного сбившимся на сторону воротом, прижался, целуя, прошелся руками по напряженным бокам - теперь уже книзу, и потянул штаны с его бедер. Черт возьми, они и так сидели низко, иначе пояс растирал швы, и нужно было совсем чуть-чуть ниже, вместе с бельем, чтобы все и сразу... Он ощутил под ладонью чуть пружинящие волосы, решительно просунул ее ниже – и забрал в руку обнажившийся член. Саске шумно выдохнул в сторону, подняв и бессильно уронив плечи. Наруто доверительно ткнулся носом напоследок ему под челюстью и присел на колени между его раздвинутых ног. Член в ладонь лег плотной горячей тяжестью. Какое-то мгновение Наруто просто изучал с любопытством доставшееся такими усилиями; так близко он даже свой собственный орган не видел, да и, в конечном-то итоге, вещи это были совершенно разные – свой и чужой… и Саске. Даже несмотря на то, что Саске не стеснялся своего тела, бывало, они и душ принимали вместе. Наруто, например, заметно труднее было решиться раздеться в первый раз, хотя что уж тут?.. Коснуться Саске ниже пояса штанов – низко, почти на самых бедрах держащегося пояса, - он до сих пор не мог, и не столько в силу личных нравственных принципов. Он осторожно перебрал пальцами по тонкой складчатой коже, сдвинул с головки крайнюю плоть. Зачарованно провел свободной рукой по напряженно подобравшемуся бедру Саске от промежности вверх, нажал, чтобы тот шире раздвинул ноги. Давать себе время на размышления было бы неважной идеей, и Наруто делать этого никак не собирался: чуть попятился назад, осел на колени, зажмурился и накрыл головку ртом. Ветер дунул ему под задравшуюся куртку и пробежался по вспотевшей спине. Саске потянул за рукав, - Наруто почувствовал, что дыхание у него сбилось, помедлил, ожидая следующего вздоха, глубокого и прерывистого, сквозь стиснутые зубы, - и соображая заодно, как быть дальше. Положение его в пространстве оказалось на редкость неудобным, в ладонь что-то немилосердно впивалось, и колени, судя по всему, должны были вскоре заныть. О самой технике он знал не так уж и много, но энтузиазм захлестывал через край. В конце концов, это было вполне под силу даже Саске. Наруто попытался сглотнуть, не особенно преуспел и чуть не подавился: слюна текла, как у Паккуна, и привкус теперь имела терпкий и солоноватый; осторожно провел языком по поверхности головки, - вряд ли он ответил бы честно, конечно, если бы его спросили, но в каком-то смысле ощущение ему даже понравилось. Кожа под пальцами была нежной и светлой; от маячивших перед глазами волос все еще слабо пахло цитрусовой свежестью. Он сжал губы под венчиком, старательно пытаясь исключить из процесса зубы, прошелся языком еще, нажал, сунулся кончиком в устье уретры. Саске протестующе качнул коленом, не рискнув, впрочем, Наруто толкнуть, - Наруто решил внимания на него не обращать и продолжил свое занятие, крепче сжав ладонь над самым краем молнии. Слюна проливалась водопадом, каплями сползая на пальцы. Он провел рукой, растирая ее по рабочей поверхности, набравшись храбрости, попробовал забрать член глубже, насколько мог, и на глазах немедленно выступили слезы. Саске тяжело дышал, склонившись над ним и стиснув пальцами его предплечье. Поднимая голову, – член выскальзывал из горящих губ с жутким влажным звуком, от которого впору было покраснеть на всю оставшуюся жизнь, - на саднящей шее, Наруто задевал лбом пряди его упавших вперед волос. Раз или пару раз он, правда, задел все-таки Саске зубами, - особенно неудачно в последний, и Саске, внепланово выдохнув, чуть не уполз от него назад. Наруто, свою вину вполне себе представлявший, раскаялся немедленно и принес извинения, двигаться стал чаще, и, наверное, поймал наконец-то тот самый ритм, которого хотелось требовательному Саске: член, кровью набиравшийся до того почти неохотно, внезапно окреп, выпрямился во рту, обвился рельефно венами. Обливаясь слезами и истекая слюной, Наруто приободрился, встретив долгожданное одобрение своих стараний, расслабляться раньше времени запретил себе, взялся сильнее ладонью... Он успел еще подумать, что у них с Саске, в принципе, разницы такой уж и нет, - у него, может быть, только потолще был. Пульсация в занемевшем рту стала как будто бы сильней, Саске, вздрогнув теперь уже совсем отчетливо, судорожно выпрямился, откинувшись назад, вцепившись ему в руку так, что короткие ногти врезались в кожу даже сквозь плотную ткань рукава, и в небо Наруто тяжело ударило соленым и горячим. Он задохнулся и плюхнулся на задницу между расставленных ног Саске, и закашлялся, едва попытавшись вздохнуть. На губах скользко повисли тяжелые капли смешавшейся со слюной спермы. Холодный воздух ожег ему ноздри и воспаленное горло. Саске с закрытыми глазами подпер спиной дерево, прислонился взлохмаченным затылком, свел колени, дыша глубоко и часто, словно от боли. Влажные волосы прилипли у него ко лбу и льнули к шее, совершенно черные на бледно-серой в темноте коже. Наруто подобрал под себя ногу, уселся попрочнее, утер рукавом лицо. Всколыхнувшаяся куртка выпустила из-под себя воинственный запах свежего пота. Почему-то хотелось смеяться, запрокинуть голову и смеяться в небо то ли от странной, легкой, непонятно откуда взявшейся радости, то ли в истерике. …и Саске. Наруто запахнул куртку и подобрался на коленях к нему, присел рядом. Возившийся с молнией Саске раскрыл глаза, - тени под нижними веками стали заметнее, придавая ему в темноте вид почти нездоровый, - весь снова подобрался и, наверное, хотел отстраниться, но Наруто решил по-своему: прижался ближе и обнял, склонив голову на ему плечо, уткнувшись носом в ворот хаори. Ночь раскрыла над ними черного бархата веер, из которого переливались снисходительно серебром звезды. Во рту чувствовался металлический привкус крови – напоминали о себе пострадавшие зубы. Саске вздохнул глубоко, длинно выдохнул и придвинулся ближе, привалился боком. Наруто охотно подставил собственный бок, щекой отерся об его плечо. Впервые за день к Наруто пришло ощущение если и не покоя, то внутренней какой-то тишины, и Саске – впервые же – не только не собирался в ближайший момент его нарушить, но и сам как будто испытывал нечто подобное. Это было хорошо – просто сидеть, быть рядом… быть вместе. Ясная истина, не замутненная желаниями тела. В конечном итоге, их никогда не ждали дома. Он хотел поцеловать Саске, но счел неважной эту идею: навряд ли Саске готов был сейчас оценить вкус его рта. Неожиданно Саске молча протянул руку и сплел пальцы с его липкими от пота и слюны пальцами.