Деревня рыжего цвета

В комнате было тепло, влажно и пахло цитрусами. Наруто стер ладонью дымку с запотевшего зеркала. Вгляделся, сощурившись, в собственное отражение: слипшиеся, иглами торчащие волосы, красный отлив в уголках глаз. Углы рта краснели тоже, зато рассаженная губа почти сдулась. Он оскалился в зеркало, провел пальцем по передним зубам. Те стояли твердо, на одном только остался противный царапающий скол. Он не торопился. В общем и целом Наруто чувствовал себя на удивление неважно. Он ощущал восторженный подъем, пока они возвращались домой – не спеша, под чернеющим небом, на котором светились осколки звезд. В приливе расположения и желания поделиться переполнявшим его теплом Наруто хотел даже взять Саске за руку, но так и не решился, - задумчивый и уставший Саске шел рядом молча, почти не глядя на него, изредка лишь – случайно – касаясь плечом его плеча. Сломать установившийся хрупкий мир было слишком просто. Саске, впрочем, об этом, по-видимому, не догадывался. А может быть, напротив, и тогда было бы особенно обидно. В ванную он удалился, даже не поев, - скосил только глаза на тарелки в руках Наруто, сжал губы. Щелкнул дверной ручкой. Сбежал. В животе тянуло, и было муторно от перегорающего возбуждения. Наруто не нравилось сознавать, что у зеркала он торчал в основном потому, что старался потянуть время, – чтобы подольше не возвращаться в комнату, к Саске, - но ведь именно этим он и занимался. Восторг его затух, оставив лишь недоумение, обиду… Смятение? Саске впервые позволил ему к себе прикоснуться, - по-настоящему, то есть, это была уже не их целомудренная детская возня. Для Наруто это означало перемену – и заметную, какое-то новое взаимопонимание, может быть, иное отношение к собственному телу, к телу чужому, к тому, что оба они чувствовали. Он чувствовал себя обманутым. Саске сбежал от него – опять. Саске не хотел его видеть. Хотел Саске его чувствовать? Верил ему Саске? Наруто крутанул покрытые капельками воды краны и встал под душ. Закрыл глаза, вытягиваясь среди колких струй. Он не возражал бы, если бы на это у него ушла вечность. Горячая вода брызгами разбивалась о наполовину все еще стоящий член. Ощущение было не приятным – тягостным. Наруто нехотя потянулся рукой, оттянул кожу, оголив окончательно головку, но, передумав, разжал пальцы. Нет, этого ему сейчас не хотелось. Лучше так, чем скучный, вымученный оргазм, от которого больше жжения в ладонях, нежели какого-либо удовольствия. Он вспомнил невольно их с Саске первый раз – после душа, в один из тех нечастых вечеров, которые они проводили в ванной вместе. Наруто тогда переоценил свою выдержку и готов был слиться в сток вместе с пенной водой, когда Саске взглянул на него, потому что с какого-то момента определенная часть Наруто начала попросту задевать его бедро… Сильное бедро, красивое, Наруто, правда, по отношению к Саске не мыслил подобными категориями. Для Наруто Саске был твердый, мокрый, горячий, и его было слишком много в тесной ванне, и коснуться его – черт, как же тянуло его хотя бы коснуться. Он взглянул с легким удивлением, сменившимся темным, непонятным выражением сухой сосредоточенности, - и с тем же выражением Саске опустился на колени перед Наруто, когда они выбрались из ванны на холодный кафельный пол. Он не умел сосать, конечно, не умел, что бы Киба там ни говорил. Но он был настойчив, педантичен, а Наруто – Наруто, ужас которого смешивался со жгучим стыдом, и это только сильнее взвинчивало, - в общем-то, все это не волновало. Он не выдержал под конец и ударился затылком об стену под хриплый кашель Саске; ему хотелось целовать Саске, мокрого, взъерошенного, обескураженного, откашливающегося прямо на скользящий от влаги пол. Он испытывал восторг, сливавшийся с восторгом его незадачливой любви. Тогда он еще не думал, даже вообразить не мог, что, возможно, Саске в самом деле делал это не из собственного желания, а по какой-то иной причине. Наруто вылил на распаренную ладонь лужицу геля с цитрусовым запахом, глубоко вздохнул, опустив сольнувшиеся от воды ресницы. Он представил, как полчаса назад держали этот флакон с гелем длинные пальцы Саске. Представил струи воды, стекающие по черным волосам, по длинному носу, обегающие выступающий кадык, переливающиеся на расправленных плечах, груди и подобравшемся животе, прозрачной пленкой прикрывшие длинный красно-черный шов. Представил выражение лица Саске – с закрытыми глазами, с чуть заметной морщинкой между бровями. От нежности, заполнившей внутренности, было и хорошо, и одновременно больно. Небрежно размазывая гель, Наруто задался вопросом, неужели он в самом деле склонен считать, что Саске посмел им воспользоваться… и, к тоске своей и, должно быть, страху, не нашел ответа.