Teenagers Scare The Living Shit Out Of Me

Когда Микки вышагивал вниз по улице, он услышал Йена задолго до того, как почувствовал, что тот равняется с ним, обувь рыжего громко стучала по утренней мостовой. Бесшумным и крадущимся бегуном Йен не был. - Мик, - позвал его рыжий, догнав, и замедлился до прогулочного темпа. Микки шагал энергично, зато у рыжего ноги были просто жирафьи и ему легко было поспевать за ним. - Отъебись, - на автомате ответил Микки, хотя на самом деле стал примеряться к длинноногой походке Йена. Тот ничего не ответил и какое-то время они шли в тишине. Это было неожиданно приятным сюрпризом, не разговаривать, но и не быть в одиночестве, и Микки удивился, насколько сильную он почувствовал благодарность. Мозг старался защитить его и окутывал эту ночь и утро в дымку нереальности. Чертовы руки, пробуждение в квартире без Йена, случайное столкновение с гребаной русской шлюхой. И одной из этих вещей хватило бы выше крыши. Но все три сразу делали его каким-то многострадальным Иовом (и ладно, может, Йен и прав, надо немного притормозить с "Рискуй!"). Ничего не казалось настоящим. - Ты в порядке? - мягко спросил Йен спустя минуту. Они все еще были в паре кварталов от квартиры, и Микки, считавший, что домой они доберутся без мозгоебли, видимо, ошибался. Он тяжело вздохнул. - Конечно, я ж не стеклянный. - Я знаю, - небрежно бросил Йен. Он остановился, поворачиваясь к Микки лицом, и тот без задней мысли тоже затормозил. Рыжий странно повел рукой, она дернулась по направлению к Микки, но потом отошла в сторону, словно имела собственную волю. Йен умоляюще смотрел на него, как будто просил расслабиться на секунду, и присоединил к взгляду вздох. - Я ведь раньше говорил, как я очень хочу все время тебя трогать? Микки покраснел. Снова. Боже, кажется, Йен та еще зараза - постоянно вызывает лихорадочный жар. Хотя бы раннее утро еще не высвечивает его лицо во всей красе. Он не кивнул, а настороженно уставился на рыжего. - Я просто очень хочу к тебе прикоснуться сейчас, - скорчил гримасу Йен. - Не вся эта странная фигня, или типа того. Просто, обычно. Платонически. Успокаивающее прикосновение, понимаешь? Микки закатил глаза, потому что - нет, не понимает он. Звучит так, будто ты очнулся в плохом ситкоме. Он, конечно, знал, что люди обнимаются, могут приласкать и занимаются этим обжимашечным дерьмом все время, но в его личной жизни такого не случалось. И ему было отлично. Абсолютно. Все было зашибись. Но Йен не казался удовлетворенным, он продолжал. - Я просто ненавижу видеть, что тебе больно. Микки застонал. - Господи, мне нихуя не больно, ты иногда такие девчачьи нюни разводишь, ну ебана. Йен сощурился. - Это, блять, просто смешно говорить, и ты это знаешь. Его резкий голос неожиданно поразил Микки своей твердостью. Йен вдохнул и продолжил. - Я пытаюсь сказать, что мне иногда помогают чьи-то прикосновения, когда я сам не свой, - он пожал плечом. - Но то, как я пытался трогать тебя раньше - я понимаю, это было неправильно, по-крайней, с тобой точно. Вторгаться в пространство без разрешения и целовать тебя, трогать волосы и, охуеть, я сказал "трогать" просто хуеву тучу раз, звучит, пиздец, как странно. Йен тоже покраснел, и Микки полегчало за свои пылающие уши, он изумленно наблюдал, как рыжий все тараторит и тараторит в свете начинающегося дня. - Я пытаюсь сказать, что твое тело принадлежит тебе, и я ничего не должен был делать без твоего разрешения. Без твоего согласия, - Йен неловко переминался, но упорно не останавливался. - И я знаю, что это смахивает на школьный урок в восьмом классе, но ты можешь послать меня нахуй, потому что это - твое право. Сказать мне "нет", я имею в виду. Микки смотрел на него во все глаза с приоткрытым ртом, к такому его жизнь не готовила, и его мучительно плющило с этой небольшой речи. Йен пропыхтел, примиряясь с отсутствием ответа: - Так можно?.. Он держал свою руку протянутой над плечом Микки, ожидая и внимательно следя за его лицом. Все инстинкты Микки просили его выматериться, сказать какую-нибудь колкость, оттолкнуть Йена и улепетывать, бежать, куда-нибудь подальше, не разбирая дороги. Но Йен выглядел так глупо, стоя с рукой, протянутой в воздух и обернутой вокруг пустоты, пусть даже на улице никого не было, чтобы это увидеть. Только они вдвоем. И Микки старался не думать о том, как неприятно, болезненно ныла вся кожа, с тех пор как он увидел эту русскую суку, стоящую рядом с Йеном в той квартире. - О мой бог, да, давай уже закидывай на меня свою тупую руку. Если так этот разговор закончится, то, бля, сделай это, - наконец-то высказался Микки, раздраженный и весь на нервах. Уголки губ Йена приподнялись. Микки фыркнул и сделал шаг ближе, ожидая, что рыжий медленно и нежно приземлит свою длань на его плечо, мысленно готовясь к постепенному ощущению легкого веса, как будто к удару. Поэтому он был нежданно доволен, когда Йен без церемоний просто уронил ее, слегка его толкнув, когда обхватывал плечо своей теплой ладонью. Он разок стиснул его, заставив наклониться и прижаться к своему боку, а затем снова дал встать прямо. Это было обычно и довольно грубовато, немного напоминало Микки дядю или Колина, но не совсем, потому что жар в глубине живота, растущий от этого прикосновения, он не мог определить или узнать. Напряженные плечи начали постепенно расслабляться, вопреки всему. И Микки бы не сказал этого и под прицелом оружия и унесет в могилу, как страшную тайну: когда Йен наконец-то полностью его обнял, он стал выпрямлять и покрепче держать колени, чтобы они совсем не ослабели, и он не повис бы на рыжем, как марионетка с обрезанными веревочками. Это было страннейшее, приятнейшее и пугающее ощущение. - У тебя это профессиональная деформация, остальные твои коллеги такие же болтуны? В этом все дело? - спросил Микки, немного смущаясь от того, что голос стал неконтролируемо дрожать. Они снова начали идти. Теперь темп был медленнее, и расслабленнее, вес руки Йена на плече заставлял чувствовать себя в безопасности. Они повернули за угол к кварталу Микки. Он уже мог видеть покоцанный, красный кирпич своего дома, вырастающего им навстречу. Йен фыркнул. - Не сказал бы. Я едва разговариваю с клиентами вообще, - он, кажется, сам искренне удивился, что рассказывает об этом. - Светлана всегда из-за этого надо мной смеется. - Нахуй эту хренову сучку, - выплюнул Микки, услышав имя. Его пальцы сжались в кулаки, а плечи снова напряглись. Йен сморщился. - Прости за то, что она сделала. Микки дернулся, но слегка и совершенно недостаточно, чтобы выскользнуть из под его руки. - Ты ничего не сделал, нафига сам извиняешься? Йен пожал плечами и Микки тоже покачнуло от его движения. - Это не значит, что мне не жаль, что такое с тобой случилось. После того, что я услышал...это отвратительно - то, что она сделала. Просто непростительно. И я очень хочу отметелить твоего отца до кровавых соплей, но...- он поколебался.- Ты должен знать, что Светлана... никогда не извиняется... ни за что... Но если бы могла, она бы извинилась. Могу тебе слово дать. - Ну и иди нахуй тогда, - ответил Микки. Его корежило от русского имени срывающегося с губ Йена. Он снова дернулся в сторону, на этот раз сильнее. Хватка Йен ослабла. -Ты хочешь, чтобы я убрал руку? - голос у него звучал с любопытством, без раздражения. Микки выбешивала его явная лояльность к русской, но рука Йена была такой теплой на его плече, и он не хотел, чтобы она исчезла. Так что он нахмурился и решил придержать язык. Чего обычно никогда не делал. Но сегодня было странным. - Не, - промычал он. - Хорошо,- ответил Йен. Он оставил руку, большой палец, растирая кожу под рукавом, начал выводить маленькие круги на плече Микки. У того по всему телу пошли мурашки. И рука рыжего оставалась на месте до тех пор, пока они не начали подниматься по лестнице в квартиру - она была слишком узкой, чтобы идти вдвоем. Микки подвигал плечом от ставшей непривычной легкости, когда открывал дверь. Он чувствовал почти испарившуюся злость, лёгкую взвинченность, сонливость, желание ворчать и полное смятение. И медленно моргнул, не понимая, чем хочет заняться. Позади него Йен фыркнул, посмеиваясь. Микки повернулся, но рыжий поднял руки в защитном жесте. - Прости! Просто... ты когда-нибудь видел кота, который таращится, только что проснувшись? Ты прямо точь в точь! Микки потряс головой. - У тебя точно что-то не то с головой, - он хотел поругаться, но услышал, как заурчал собственный живот. - Ты вафли любишь?- спросил он. Йен озадаченно наклонил голову, искренне недоумевая. - Где в вопросе подвох? Микки закатил глаза. -Я делаю свои с тростниковым сахаром и яблочным джемом, - пояснил он. - Так ты просто выпендриваешься, хвастунишка, - ухмыльнулся Йен. Ну, может быть и да, Микки самодовольно усмехнулся и полез в холодильник за продуктами. Четкое задание по рецепту, для которого была необходима строгая последовательность действий, и Йен во плоти, развалившийся дома, на кухонном стуле, начали успокаивать его взбудораженные нервы. Когда он проснулся ни свет ни заря отлить и увидел, что Йена нигде нет, паника взметнулась в его груди, как сумасшедшая летучая мышь, пытающаяся вырваться наружу, он до сих пор думает, что не удивится, если найдёт на рёбрах синяки. Он даже сейчас маниакально оглядывается, чтобы лишний раз убедиться, что рыжий пацан всё ещё здесь, в безопасности, хотя бы сейчас. - Когда-нибудь и я тебе что-то приготовлю, потому что это уже из рук вон...- задумчиво протянул Йен, вырывая Микки из собственных мыслей. Он указал на контейнер клубники в его руке. - Я делаю весьма посредственные сэндвичи с жареным сыром. Так что ты морально готовься. - Ладно, жду и готовлюсь, - фыркнул Микки. Пока он творил свой шедевр, Йен ушел на диван и врубил древний ноут. На вопрос повара - "для чего?" , рыжий тихо пробормотал - " по работе", если честно, Микки так ничего и не понял. Ну, по крайней мере, не выискивать подробности о убийцах - психопатах или тому подобное. Когда на столе выросла вафельная башня, Йен вернулся и они набросились на еду, как саранча или обычные подростки, что в данный момент было одним и тем же. Они подчистили две трети горы вафель, когда Йен прочистил горло. - Хмм, так отец застал тебя с парнем?- нерешительно спросил он. И завозил вилкой по сиропу на тарелке, вычерчивая замысловатые узоры. К удивлению, Микки не почувствовал, что замыкается от вопроса Йена. Просто чудо. Он не говорил об этом ни с кем, исключая туманный разговор с Ронни, когда он позвонил дяде, опухший, с сотрясением и жестко вынужденный искать место, куда бы ему пойти. Может эта ночь и утро его потрясли и что-то ослабили в голове. А, может, дело в лице Йена - спокойно-нейтральном и бесстрастном. - Ничего такого особенного, я даже не помню его имя, - произнес он, и почувствовал кислый привкус лжи на языке. Как бы он ни желал ничего не помнить о том пацане, который был просто безымянным статистом среди каста сериала под названием "Жизнь Микки", он помнил все. Он столько всего о нем помнил. Было бы проще, если бы забыл. Йен кивнул и его простое принятие на веру этой лжи заставило Микки одернуть себя и быть мужиком. - Бля, неправда это, помню, - он выдохнул, - Джимми Картер. Губы Йена сжались, брови нахмурились, пока он обрабатывал в уме эту информацию. Он неуверенно произнес: - Так тебе отсасывал... наш сорок первый президент?! Микки стиснул челюсти. И как он не предвидел, что последует. Он замученно взглянул на Йена. - Ты, бля... во-первых, он был тридцать девятым президентом, болван, - сказал Микки, проигнорировав шепот "ботан" рыжего себе под нос и продолжил с нажимом. - Во - вторых, я не путался с бывшим президентом США Джимми Картером, ебаный по башке. Йен всё ещё выглядел озадаченным, так что Микки пояснил. - Помнишь Картеров, что жили за старым бейсбольным полем, папаша их был ещё как-то главой профсоюза сантехников. Узнавание мелькнуло в глазах у Йена. - О,- хмыкнул он, затем повысил голос.- О, Джимми Картер! Он старше меня на год или два, этот мексиканский поц? - Наполовину мексиканец, наполовину поляк, - поправил Микки, ненавидя то, что знает эту мелкую деталь. Хотя больше всего он ненавидел память о тех горячих секундах, когда был шестнадцатилетним, возбуждённым и напуганным, предвкушающим дураком, абсолютно ошеломленным перспективой того, что другое живое существо рядом сейчас запустит руки в его ширинку, Микки тогда разрешил себе потерять голову. Дал Джимми увлечь себя, как идиот. - И он был самым первым, кто?.. - замолк Йен, просто неопределенно махнув вилкой. Микки изучал половину вафли на своей тарелке, аппетит у него пропал. - Ага. - И тогда твой отец?.. - Ага. -А затем сразу была Светлана. Это не было вопросом, голос у Йена ни капли не повысился. Он просто смотрел на Микки, зачарованно уставившегося в свою тарелку. Тот ничего не ответил и просто кивнул в подтверждение. Йен на минуту замолчал. - Просто пиздец. После ещё одной минуты тишины Йен подвинулся и протянул свою руку над предплечьем Микки, лежащем на кухонном столе. И выжидающе поднял брови. Это заняло пару секунд - понять, что Йен молчаливо просит разрешения, но когда Микки понял, то дергано кивнул. Йен положил сверху свою теплую руку с расслабленными пальцами, не обхватывая, просто ощущаясь легким давлением на коже. Это было хорошо. Странно, но приятно. Потом Йен встал и начал собирать тарелки, поставил одну с оставшимися двумя вафлями в холодильник. Микки смотрел на него, ожидая какой-то реакции. Но ее не было, рыжий продолжал прибираться в кухне, и Микки почувствовал, что может дышать. Когда Йен закончил, то уселся и опёрся локтями о стол, снова вопросительно подняв брови. Микки заставил себя не смотреть на его выпирающие из выреза футболки ключицы и на сильную линию шеи над ними. - Хочешь посмотреть идёт ли "Рискуй!"? - коварно спросил рыжий соблазнительно-дразнящим тоном. Микки показал ему фак, но тоже ухмыльнулся, и это было чудом, учитывая, как он себя чувствовал час назад. «Рискуй!», конечно же, шло. Кабельное в этом плане очень предсказуемо. Было ещё очень рано, но ни Йен, ни Микки не пытались прилечь ещё раз, слишком взбудораженные, чтобы закрыть глаза. Вместо этого оба ударились в марафон просмотра шоу-викторины. Первая игра была повтором, и Микки ее уже раз девять видел, Йену он об этом не сказал, просто немного понаслаждался тем, как впечатлен тот его познаниями в мировой географии, и это приятно отвлекало от всего. Они сидели рядом, хоть и не касаясь друг друга, Микки называл правильный вопрос, а Йен выкрикивал "Что такое Австралия?" почти на каждое утверждение и подкалывал его за сосредоточенность на втором туре. Спустя какое-то время Микки снова непроизвольно начал нервно ерзать. Он поглядывал на Йена: как тот лыбит и выпаливает нелепые ответы, и сердце выстукивало все чаще. Импульс был сильным, его почти невозможно было игнорировать, воспоминание о теплой ладони на плече уже будто отпечаталось у него под кожей. Если бы только был способ как-нибудь снова заполучить ее, не прося об этом вслух. Когда начался новый эпизод, Микки поддался искушению. Держа глаза прикованными к экрану, он постепенно наклонялся в сторону, сантиметр за сантиметром, пока его плечо мягко не коснулось плеча Йена. Искоса поглядывая на рыжего, он увидел и почувствовал, как тот перестал двигаться и неподвижно застыл на диване, но, кроме этого, не проявил никакой реакции. Микки стиснул зубы от разочарования и слегка сполз вниз и изогнулся, чтобы край плеча сильнее прижался к руке Йена в районе его подмышки. И тот, наконец-то, посмотрел на него. - Ты чего тут? - ошеломленно спросил он. Микки зыркнул на него, ну к чему в обязательном порядке обо всем говорить? Вместо ответа он сдвинулся в его сторону еще сильнее и ткнул локтем под ребра, пристраиваясь так, что почти наполовину налегал на своего соседа. Йен было открыл рот, но Микки сощурился. - Богом клянусь, если ты сейчас начнешь читать мне лекцию о согласии и плохих прикосновениях, я тебя пну по яйцам. Просто, бля… - он примолкнул, снова подтолкнув руку Йена плечом. - Пристрой уже на мне свою тупую конечность. - Ласковый, просто ми-ми-мишка, - вымолвил Йен, тряхнув головой. Но руку поднял и обвил ею плечо Микки. Также как раньше слегка сжал и притянул к себе, а потом дал самому устроиться на своем боку. - Не пори только всякую странную чушь, - проворчал Микки. Йен ухмыльнулся, но промолчал. И это было здорово, потому что так Микки просто с головой нырнул в ощущения. Йен был теплый и приятно пах, кажется, гелем для душа Микки и сигаретами, чистой кожей и чем-то еще, чем-то, что можно было назвать только его собственным запахом. Они смотрели следующий эпизод, привыкая чувствовать друг друга рядом, под боком. И если бы Микки не был в курсе отстойного начала, то утро казалось ничего себе таким, как будто все гадости почти стерлись. Через какое-то время Микки заговорил, сам не сознавая, как его мучил этот вопрос, пока не сорвался с губ. - Ты думаешь, Ронни был прав? - спросил он Йена. Тот повернулся посмотреть на него и Микки не смог не заметить, как близко оказались их лица. - Насчет чего прав? Микки поколебался, теребя край кармана джинсов, потому что сорвавшиеся вслух слова становились более реальными. - О том, что тот, кто это сделал, может быть как-то связан с тобой? Он увидел, как Йен отводит взгляд, сосредотачиваясь на телевизоре, и сглатывает. - Я так не думаю, - сказал он, помолчав. - Я имею в виду, не может быть. Такого не может быть. Микки хотел бы высказаться дальше по этому поводу, но лицо Йена выглядело смятым беспокойством, так что вместо этого он позволил своему телу прижаться немного сильнее к боку Йена. Он не был уверен, но, кажется, почувствовал, что тот слегка расслабился. А Микки был доволен оказаться на секунду нормальным, тем, кто может утешить кого-то другого, а не сломленным и нуждающимся в помощи. Приятное чувство. **** Это не было впечатляющим достижением, но чем дольше продолжалась тишина следующие несколько недель, тем более свободным чувствовал себя Йен. Он радовался растущему количеству дней стоящему между ним и средой в Гумбольдт парке, коробкой на крыльце, телефонным звонком. Поначалу, слова Ронни "Я думаю, что у тебя появился тайный обожатель" застряли в его мозгу и он чувствовал постоянное напряжение, ожидая продолжения ужасов. Раз попав в его голову, эти слова стали отстойной, навязчивой песенкой, застрявший на повторе. Особенно, когда разум находил в них ужасную логику. Как кот, приносящий хозяину полузадушенных мышей и белок в надежде на похвалу. Но ничего же не случалось больше. Или, как посмотреть, сейчас он был в ситуации постраннее. Его жизнь вошла в необычное, спокойнейшее русло, ничего подобного он не чувствовал с того, как распалась их семья. У них с Микки установился ритм, которым Йен так втихаря наслаждался, что это даже начало его смущать. Он отсчитывал Микки сотню в конце каждой недели, невзирая на его протесты, пусть у него и были сильные сомнения, что тот пускал эти деньги на ренту, он хотя бы не ощущал себя пиявкой, хоть что-то компенсировал. После ночевок на диване, хоть и спина от него болела адово, Йен просыпался каждое утро, как огурчик, хотя даже не думал, что такое возможно. Микки почти каждый день проводил с дядей, а Йен зависал дома, пока, наконец-то, не сползал с дивана проверить интернет-форумы в поисках новых клиентов, иногда бесполезно гугля "убийства проституток в Чикаго" и выискивая упоминания о девушке без рук в районе Гумбольдт парка, а потом старательно очищал историю поиска в браузере. С Микки они пересекались вечерами, он обычно готовил ужины, которые, по мнению Йена, были полным беспределом. Пряные сосиски, горы тающих во рту тефтелек с тушеной капустой и сметаной, кастрюли ароматного борща всегда стояли в холодильнике - только открывай и уничтожай в течение дня. Запасы блюд были неистощимы и Йен бросил привычку есть так, будто не знал, когда еще представится случай. Теперь знал. Он не помнил, чтобы в последнее время у него когда-нибудь было такое роскошное питание. Они ужинали и препирались, что будут смотреть прежде, чем уйдет на работу Йен. Это было так по-домашнему, Йен постоянно удивлялся насколько это ему нравится. В прошлом с Кэшем, который пытался ему что-то готовить или с первыми клиентами, которые старались развести его на отношения за пределами работы, он просто увиливал от такого. Но с Микки это было комфортно и просто. Он точно не знал почему. Потому что Микки не был клиентом, быстро подсказало ему сознание. Микки был другом. Другом, который, как выяснилось, был без ума от обнимашек, но ненавидел об этом просить. Йен чувствовал себя в затруднительном положении, потому что он не просто мило выступил с бодрой речью о согласии тем утром. Но он сам с того же дня стал зависимым от обычных касаний, вроде бы также, как и Микки. Жаться друг к другу, развалившись вдвоем на диване и смотря "Рискуй!", сталкиваться плечами на кухне, прижиматься коленом к колену под столом, пока ужинали - он хотел всего и сразу, так что учился наблюдать за подсказками тела Микки: легкий наклон, кивок. Йен все еще чаще спрашивал разрешения на словах, а Микки в ответ всегда закатывал глаза, но что поделать… для рыжего была важна уверенность, что это не его инициатива. Ему было достаточно вспомнить лицо Микки, когда тот увидел его со Светланой, и стремление Йена железно уверить Микки, что он - тот, от кого зависит все происходящее, сразу взлетало до небес. Он не упоминал Свету с Микки, и не спрашивал больше об инциденте с отцом, с того самого разговора неделями ранее. Светлана послала ему несколько сообщений, проверить как он, но Йен все еще ее избегал. При этом ужасно виновато себя чувствовал, как оставляющий лучшего друга, но он все еще пытался примириться с тем, что произошло. Он знал, что это было нечестно по отношению к ней, но нуждался в передышке, что уложить все в своей голове. Йен прожил у Микки чуть больше недели, когда тот начал задавать осторожные вопросы о его работе. Йен понимал, что рано или поздно этого было не избежать. Он знал, что если ты сам не варишься в этом котле, то даже обладаешь каким-то мрачным шармом в глазах других людей. Это было одной из причин, по которой он зависал, в основном, со своими коллегами по цеху. Отстойно быть этакой неординарной изюминкой в компании. Но у Йена было стойкое чувство, что для Микки сам секс был таинственным и загадочным, а не сфера секс-обслуживания. Йен старался не напирать на него с того памятного разговора, ему казалось, что брюнет еще отчаянно пытается отделить в своем мозгу секс от жесткого избиения и насилия. Йен расценивал это так. Так, что когда Микки неуверенно спросил, а как же он находит клиентов, он не удивился вопросу, но сам от себя не ожидал, проглотит всю свою язвительность и не вставит обычного - а тебе зачем, хочешь влиться в бизнес?, и на самом деле ответит. Он просто позволил Микки задавать ему вопросы, и отвечал как можно честнее. И в процессе, понял, что судит свою работу в таком ключе, о котором не задумывался раньше, как ты часто не рассматриваешь досконально ситуацию в которой оказался не намеренно, а по случаю. - Обычно нахожу в интернете, - ответил Йен, стараясь сохранять тон непринужденным. - В смысле, на каком-нибудь сайте с объявлениями "продам-куплю"? - спросил Микки. Был редкий полдень, когда дядя дал ему выходной и он смотрел, как Йен переписывается со своими сегодняшними парнями, купившими часик постельных забав, на заднем плане бормотала очередная телевикторина. Йен взглянул на него, и у него перехватило дыхание от сосредоточенного выражения лица Микки, как будто он мог бы смотреть на него вечно. Застуканный моргнул и отвел глаза, заставляя Йена наклонить голову, чтобы скрыть улыбку. - Иногда и так. Но есть форумы, где проще найти клиентов, с которыми уже кто-то работал, так что можно увидеть отзывы и все такое… убедиться, что не собираешься встретиться с маньяком по объявлению, - сказал Йен, шутка вышла слегка перекрученной, учитывая их обстоятельства. Микки наклонил голову к плечу. - Так ты, типа, не стоишь иногда где-то на углу, выставив ножку в сторону? Йен рассмеялся на юморное описание, но юмор был с червоточинкой. - Не, мужик, уличная работа мне не по зубам. Такой жести, честно говоря, никто не выносит. Вдобавок и денег ты тоже не видишь, поэтому большинство тех девчонок, что на улице стоит и выглядит так отчаянно безумно. Это, реально, охуеть, какой пиздец. Он хотел добавить, что накануне того, как он встретил Светлану, он, вообще, был лохом-сосунком и был на краю именно такой жизни, оглядываясь назад, он видит все риски и от этого аж дыхание захватывает. Но посчитал, что упоминание о ней Микки не заценит, пусть она, правда, спасла Йена. Честно говоря, он и сам не хотел лишний раз вспоминать, как близко он был к гениальным глупостям. Но Микки сменил фокус своего интереса на нечто другое. - Так, как это все происходит? Ты просто позволяешь этим старым, морщинистым педикам тебя трахнуть, или что? Он казался так искренне смущенным своим вопросом, что Йен прикусил губу изнутри, чтобы не улыбаться, зная, что Микки распсихуется и замолчит, если заподозрит, что Йен над ним смеется. А он не смеется, нет… просто, по-своему, Микки настолько невинен. Это было неожиданностью, и у Йена крышу сносит от того, как она очаровательна. Распространенное предположение, - подумал он на вопрос. Большинство людей, видя его юную мордашку, заключали, что его клиенты наслаждались тем, что засаживали молоденькому и горячему парнишке. Некоторые да, но далеко не все. Он попытался правильные подобрать слова, чтобы объяснить. - Ты удивишься, какое небольшое количество людей, на самом деле, хотят… ну, знаешь, секса с проникновением. По большей части, это просто минеты, правда. Почти все боятся что-то подхватить. И я могу их понять. Я имею в виду, что всегда пользуюсь презервативами и все время анализы сдаю в бесплатной клинике, но они думают, что я выйду за порог и отправлюсь на оргию без резинок, где все будут колоться одной иглой, - высказался Йен, пытаясь звучать полегче, ненапряжно. - Хм-м, - все, что ответил Микки. - Ты когда-нибудь что-то цеплял? Йен на секунду замер. - Несколько раз. По большей части все не так уж плохо, - он понял, что это самый честный рассказ в его жизни. Со Светланой и ее друзьями они особо это не обсуждали; не было смысла в дискуссиях - насколько им это нравится. Он знал несколько хипстеров за Линкольн парком, с которыми он пересекся раз на вечеринке, которые подрабатывали проституцией, пока сами учились в Де Поле. Они настаивали на том, чтобы их считали секс - работниками, утверждали, что Йен должен гордиться своей работой и подчеркивали революционный элемент признания сексуальных институтов, которые стоят вне общественных норм, их громкие слова лились в уши музыкой. Йен все время кивал, чувствуя себя унесенным их идеями. Позже, когда он рассказал Светлане, она просто закатила глаза. Сказала, что легко быть революционером, когда телефонные счета оплачивают родители. И все вдохновение Йена растаяло в пустой дымке. И он решил, что его отношения с проституцией завязаны по необходимости, а не по революционным мотивам. И это не самая худшая вещь в мире. - А тебе не противно, - допытывался Микки. Его лицо слегка перекосило от отвращения. - Все эти отвратные чуваки? Йен улыбнулся. - Не отвратные они. Но некоторые, да, хуже основной массы, - он провел большим пальцем правой руки по остальным в общепринятом жесте. - Это же деньги, приятель. И больше денег, чем я мог бы получить за что-то другое. Привыкаешь. Ко всему, вообще-то, привыкаешь. Звучало мрачно, он сам это чувствовал. Но было правдой, было близко к ней - той, что он мог сформулировать. Йен заметил, что Микки смотрит на него со странным выражением. Он точно не был убежденным его словами. И это не было жалостью, но чем-то близким… Йен захлопнул телефон, встал и пошел на кухню, стараясь побыстрее прервать этот момент. Потому что у него даже голова заболела от неожиданно, молнией, пролетевшего озарения: ему нравится Микки. Он привлекает его так, как никто не мог уже долгое время, более того, Йен за него беспокоится. Хочет защищать его, и заставлять смеяться, и отчаянно хочет, чтобы Микки чувствовал к нему тоже самое. И вот, он рассказывает Микки о своей работе, и в его глазах такая концентрированная тревога, что Йену кажется будто с него содрали шкуру. - Ты как, будешь обедать? - спросил Йен. Микки все еще хмурился и наблюдал за ним, у Йена было такое чувство, что он собирается продолжить свои расспросы. Его телефон зазвонил и Йен поспешил ответить, глубоко благодарный за повод отвлечься, но ошеломленный тем, кто звонил. Это была детектив Джонсон, и ее голос звучал задерганно. Йен впал в ступор от ее звонка и повернулся спиной к Микки, поднимая правое плечо защитным жестом и отходя к окну, чтобы немного уединиться. - Я просто хотела созвониться, - ответила она. Йен нахмурился и был рад, что она не видит растерянности на его лице. - Ну… спасибо, наверное. Я в порядке. - Хорошо, - ответила она. На заднем плане стоял шелест, звонили телефоны, и был слышен звук полдюжины разговоров. - У тебя есть моя визитка. Ты можешь звонить, если что-то нужно. И если кто-то доставляет тебе неприятности. Казалось, что женщина осторожно подбирает слова. - Позвоню, - ответил Йен стараясь не звучать слишком пренебрежительно, но не совсем в этом преуспевая. - Я серьезно, Йен, - строго заметила Джонсон. - Серьезно, позвоню. - Умник, - грубовато, но не раздраженно ответила она. - Ты разве не в школе сейчас должен быть? - У меня подготовка к тестам, - легко соврал Йен. - Ну, вешай трубку и возвращайся к тетрадям, - заворчала Джонсон. - Давай выучи что-нибудь. Йен заверил ее, что так и сделает, попрощался и нажал отбой. Его накрыло странное чувство вины за ложь. Он повернулся к Микки, который ждал с вопросительным поднятой бровью. Йен пожал плечами. - Сколько же в моей жизни этих хреновых копов, - сказал Йен. - Который из? - Офицер Джонсон, главный детектив с Той Ночи, - сказал Йен, они, с молчаливого уговора так и называли Эту Ночь Рук - полное название звучало в голове у Йена. - Все нормально? - спросил Микки. Йен снова пожал плечами. - Думаю, да? Не знаю… Да, наверное, все нормально. Йен все еще чувствовал себя не в своей тарелке после звонка, чувство осталось и на следующий день, когда он вышел из дома, уже опаздывая на дневную встречу с клиентом, и спешил к метро, пытаясь обогнать свое беспокойство длинными шагами. Иногда странность дневной работы его накрывала. Светлана всегда насмешничала над его загонами. "Трах есть трах и нах его" - могла бы сказать она. Может быть, это было различием между ним и тем, кто мог долго и реально зарабатывать продажей тела на жизнь, его природная нервозность подскакивала из-за времени суток, а профи, типа Светланы и глазом бы не моргнул. Как бы ни было, настроение было странным. Он чувствовал раздрай, и для встречи с клиентом, это было плохо по-любому, так что, в конце концов, все и полетело к чертям. Тот желал увидеться у него дома, в Уикер парке, и как только Йен постучал в дверь, втащил его в коридор и притиснул к входной двери, хватаясь за ремень в джинсах. - Эй, полегче, приятель, - сказал Йен, пытаясь отодвинуться от парня, кажется, его звали Бенджамин, в телефон он его сохранил как "Коротышка". Коротышка слегка задыхался. - На колени, - скомандовал он. Сунув руку в карман шорт, он достал стопку купюр и протянул Йену. Тот быстро сосчитал, проведя большим пальцем по краю бумажек, затем засунул их в задний карман. - Не терпится сегодня? - спросил Йен, ухмыляясь, но Коротышка взял его за плечи и надавил, пытаясь опустить вниз. Йен был крупнее, но позволил поставить себя на колени. Это был быстрый минет, и, наверное, более быстрый, чем хотелось клиенту, но Йен знал толк в своей работе, и не был настроен ее растягивать. Если парню так припекло, что он вытащил свой хер прямо у входной двери, то нечего рассчитывать на продолжительное удовольствие. Коротышка кончил со слабым стоном, и никак не предупредив, дернувшись у него изо рта и уделав все лицо. - Эй, ну, чувак, - запротестовал Йен, потирая глаз. Он возмущенно посмотрел вверх на тяжело дышащего после оргазма парня, прикрывшего веки. Тот, наконец-то взглянул на него. - Спасибо, что зашел, - неловко ответил то ли Бен, то ли нет. Йен закатил глаза, поднимаясь на ноги. Коротышка казался смущенным и передал ему влажное бумажное полотенце с кухни, когда выпроваживал его. Йен потер саднящий глаз, моргая на сияющее солнце, когда дверь за ним со щелчком захлопнулась. Оказавшись снова на улице, он пытался не дать этой встрече испортить ему настроение, но задача оказалось сложной. Шестьдесят баксов за десять минут - совсем неплохо. Но колени ныли от холодной плитки коридора, левый глаз жгло. Что хуже, он чувствовал себя грязным. Иногда, в конце этих свиданий, он ощущал себя всемогущим, нужным, способным сделать чей-то день немного лучше. А в другое время, вроде сегодняшнего дня, казалось, что он не больше, чем купленная кем-то дырка, и настроение опускалось ниже плинтуса. Пусть он знал, что он больше, чем это, несмотря на мнение какого-то утырка, который считает, что Йен - ничто, в силу своей утырочной натуры, сам Йен тут ни при чем… но это его все еще беспокоило. Может он слишком размяк в последнее время для всего этого, или не в форме сегодня. Йен не мог определить. Почти на автомате он достал телефон, проводя пальцем по контактам, пока не нашел имя Микки. Почти решил позвонить, когда свалилось сообщение. Это был Лип. Сообщение было характерным: Мы еще ужинаем или как? Йен застонал. Блять. Он забыл. У них с Липом установились более или менее регулярные ежемесячные ужины, когда Йен наслаждался любезно предоставленной едой, оплаченной стипендией Липа, а тот гнобил его за принятые Йеном по жизни решения. Было неприятно, но не смертельно. Вздохнув, Йен развернулся и зашагал в противоположном направлении, достав несколько купюр из заднего кармана, чтобы сесть в автобус. Лип ждал в их закусочной, и сидел в том же углу, скрестив руки на груди, когда вошел Йен. - Готовился признать тебя пропавшим без вести, предположительно мертвым, - произнес Лип. Он встал и грубовато обнял Йена, который на секунду дал себе насладиться этим чувством близости к старшему брату. Лип отклонился и посмотрел на него, сморщив лицо. - У тебя конъюнктивит что ли? Йен снова потер свой глаз и пожал плечами. Он не подумал в спешке, что выглядит, наверное, как терминатор с красным глазом. - Может быть. Так просто, как песка насыпали. Он сел и уткнулся в меню. - Как занятия? Лип казался скептичным, но Йен не собирался выступать с речью - а-а, это просто конча попала, мужик заплатил мне за этот секс, так что фигня, поэтому придется Липу проглотить. Брат потоптался, но тоже уселся и упер в него взгляд через столик. - Хорошо. Тяжело, но гораздо интереснее, чем в старшей школе, - ответил он. Тон был обманчиво обыкновенным. - Ты не надумал еще вернуться и получить свой диплом? - Ага, - соврал Йен. - Правда, подумываю. Их обычные танцы с бубнами. Лип толкает его вернуться в школу, Йен уверяет, что вот-вот вернется, Лип знает, что тот врет и раздражается, Йен знает, что не может доверить Липу правду, без того, чтобы брат не начал ругаться и предпочитает удобство лжи - порочный круг. - Да? - сказал Лип запальчиво. - Ты думал об этом, хм-м? Довольно продолжительные раздумья. Такое чувство, что прошло два года в размышлениях. -Худшее, что ты можешь сделать, - это поспешить с важным решением, - невозмутимо ответил Йен. Он уставился на Липа, узнав знакомый решительный блеск в глазах брата. Лип сдался первым, вздыхая. -Я просто беспокоюсь о тебе, чувак. Йен потер лицо рукой и потянулся, чтобы сделать глоток воды. -Я знаю, что беспокоишься. Он направил разговор в более нейтральные воды, спрашивая про братьев и сестер, которых, казалось, не видел годами. Лип был гораздо лучше в умении держать людей в орбите своей жизни, пусть даже подойти к нему самому ближе, чем на расстояние вытянутой руки он никому и не давал. Это Йен был в зоне риска, двигающийся к краю и способный совсем пропасть с семейного радара. - Карла в этому году ни разу не отстраняли, - рассказывал Лип. Он звучал комически гордо, и Йен, вспомнив весь тот трэш, который творил в прошлом Карл, сам улыбнулся. - Я думаю, потому что эта их модная, пидорковая школа, в которую он ходит, просто не верит в такие меры воздействия, к лучшему для Карла. Мы виделись три недели назад. У него кажется все хорошо. И у Лиама тоже. Большой уже. Высоким будет жердиной, как ты, - Лип примолк, улыбка у него померкла. Йен тоже еле держал свою на лице, слыша как растут братья, вдали от него, совсем в другой жизни. - От Фионы что-нибудь слышно? - с нетерпением спросил Йен. Он не разговаривал с ней напрямую с весны. Лип покачал головой. - Нет, но Дебби держит меня в курсе. Похоже, ей нравится Мичиган. После этого разговор подзавис. Так всегда бывало, после того как заканчивался символический обзор жизни разбросанных детей Галлагеров. Официантка подошла, взяла их заказы, и Лип использовал свое поддельное удостоверение, чтобы взять для них пиво. Оно было из какой-то модной мини пивоварни, о которой Йен никогда не слышал, но на вкус оказалось приятным и сладким, и он с удовольствием пил, смывая вкус недавнего минета. Когда подали еду, Лип с жадностью накинулся на бургер, избегая взгляда Йена, а потом воспользовался затишьем, чтобы выпалить. -Ты все еще работаешь? -Нет, я ушел из "Кэш энд Граб" в прошлом году, - ответил Йен, намеренно не понимая вопрос Липа. Тот бросил на него взгляд. -Не умничай так. Йен засунул в рот целую горсть картошки фри. Она была посыпана специями, какими-то дымчато-сладкими, и он подумал, что если бы был с Микки, тот, наверное, угадал бы, что это было. -Йен, я знаю, что ты думаешь, что я просто к тебе цепляюсь, - сказал Лип. -Но как бы это удивительно не звучало, я, на самом деле, будто башкой о стенку бьюсь, когда думаю, что мой младший брат сосет кому-то за деньги. Йен закатил глаза. -Ты тогда об этом не думай. Лип откинулся на спинку стула, отложив недоеденный бургер. - Ты мог бы переехать ко мне в общежитие, - он отпил глоток пива. - Я могу устроить тебя на работу. В кампусе универа Иллинойса рядом с моей общагой есть кафе, которому всегда руки нужны. Йен молчал. Это тоже была знакомая стратегия Липа, и пусть она была знакома, ему пока было трудно распознать свою собственную реакцию на нее, поэтому было легче держать рот на замке. Потому что Лип был прав. У Йена были варианты, они были дерьмовыми, но они существовали. Он мог жить на минимальную ставку, которую платят в Иллинойсе, и незаконно ночевать в общаге у своего брата. Но тогда он был бы под каблуком у Липа, признавшись себе и ему, что он просто глупый ребенок, которому нужен старший братец, чтобы заботиться о нем. А это не так. Он мог о себе позаботиться. Он делал это с тех пор, как покинул приют полтора года назад. Но это оставляло открытым вопрос о его способе заработка, жил ли он так, потому что это то, что он хотел делать, или потому, что был вынужден. Или, самое немыслимое, просто потому, что не хотел признавать свою неправоту. - Я подумаю об этом, - увернулся Йен. Уклончивые ответы, казалось, разозлили Липа больше, чем прямые отказы, Йен наблюдал, как он скатывает в комок салфетку и бросает ее на стол. - Черт возьми, Йен, - рявкнул Лип. -Я схожу с ума, думая о тебе на улицах, никогда не зная, проснусь ли я и увижу охуенную фотку твоего мертвого тела в газете. Йен поморщился, колкость ударила прямо по больному. Ему никогда не приходило в голову рассказать про тело и руки Липу, и сейчас он просто затолкал эту информацию подальше. Лип приподнял бровь, его лицо напряглось. - Я могу просто позвонить в службу опеки. Натравить копов на твою задницу. Это была пустая угроза, но она все равно разозлила Йена. Ему не нравилось, когда ему угрожали, особенно Лип. -Ага, ты думаешь, что они посвятят драгоценные человеко-часы поиску подростка, сбежавшего с южной стороны? Ладно тебе, Лип, - Йен встал, проглотил последний глоток пива из стакана. - Спасибо за ужин, чувак. Увидимся. Он был на полпути из заведения, когда Лип позвал его. - Йен! Йен, подожди. Он крепко сжал челюсть, но заставил себя ждать у двери. Лип подошел к нему, протягивая свернутую стопку купюр. - Возьми, - сказал он. Йен хотел отказаться. Единственная причина, по которой не стал - теоретически, это были деньги федерального правительства. Эта слабая техническая деталь разрешила Йену взять купюры. - Спасибо, - сухо сказал он. - Ты знаешь, что я люблю тебя, бро, - сказал Лип, он выглядел расстроенным. Йен сам расстроился из-за его волнений, но это одновременно его и разозлило. Он никогда не просил Липа взять на себя родительское покровительство. Это была работа Фионы, а она свалила в Мичиган. Йен теперь был сам по себе. - Я знаю, - все равно сказал Йен и позволил Липу обнять себя. Через минуту он отстранился и ушел, не оглядываясь. Его ум был в другом месте и он едва помнил дорогу домой. Позвонил в домофон, чтобы его впустили, надеясь, что Микки уже дома, и вздохнул с благодарностью, когда раздалось жужжание, и он смог войти. Дверь квартиры уже была открыта, и он вошел, ощущая запахи чем-то мясного со специями. - Эй, - позвал его Микки с кухни, - Я не знал, идешь ли ты домой или нет. Йен понял, что задержался примерно на час с того времени, когда они обычно ели, и виновато покраснел, но Микки, похоже, не слишком волновался по этому поводу. Он кивнул на кастрюлю на плите. - Сделал чили. - Пахнет восхитительно, но я уже поел, - сказал Йен, рухнув на стул на кухне. - Ладно, - немного неуверенно ответил Микки. - Ничего, поставлю в холодильник, съедим завтра на обед, там посмотрим. Это было любезным одолжением с его стороны, от такого Йен обычно чувствовал себя еще более изумленным и пораженным, счастливым, что у него есть этот милый, замечательный парень, желающий кормить его и защищать. Но сейчас, в этот конкретный момент, это слишком напомнило ему Липа, и Йен ощетинился. - Посмотрим, - буркнул Йен и краем глаза увидел, как Микки напрягся. - Что с тобой? - спросил он. Йен резко вскинул вверх ладони. - Да ничего, боже, - ноги отстукивали беспокойный ритм по настеленному в кухне линолеуму.- Что делал сегодня? - Работал на дядю, - ответил Микки, и почти сразу снова переключился на Йена. - Серьезно, что такое? Случилось чего? - Господи Иисусе, ничего не случилось, что, у меня не может быть не самого лучшего дня? - Да просто вчера у тебя не было такого вида, будто тебе слон прошелся по любимой мозоли, так чем сегодня отличилось? - настаивал Микки. Йен выстрелил в него взглядом. - Охуеть, для кого-то, кто всегда становится сверхраздражительным, когда я хочу поговорить о чем-то таком, ты нереально настойчивый сегодня. - Отлично, - обрезал Микки, и швырнул крышку на кастрюлю с чили сильнее, чем было необходимо. - Поступай, как хочешь, мне насрать. Йен вскочил со стула, перегородив ему выход из кухни. - Не-ет, если ты, правда, хочешь обсудить наши чувства, давай, крутышка. Попробуй, - поддел его Йен. Он сам не понимал почему, но начав доводить Микки, осознал, что остановиться ему затруднительно. Он поджег короткий фитиль терпения брюнета и теперь с удовлетворением наблюдал взрыв. - Да пошел ты! - проорал Микки, толкая его обеими руками в грудь. Йен пошатнулся назад от силы удара, немного диковато смеясь. И тоже приложил Микки в плечо, движением больше похожим на удар, чем на толчок. - Что, сейчас зад мне надерешь? Не прочь погнобить пидорка? У Микки перекосило лицо от злобы. - Иисусе, да что с тобой сегодня? - Дай угадаю, не так забавно держать домашнюю зверушку, когда она начинает огрызаться? - выпалил Йен. Боже, ему самому было противно это говорить, но его уже сорвало с катушек, и он не мог остановиться. - Брось ебаную драму ломать, ради бога, - ответил Микки. - Тебе в голову не приходило, что у меня на лбу не написано "Бля, спасите-помогите, я абсолютно беспомощный"? - кричал Йен, понимая сквозь туман своего гнева, что на самом деле он разговаривает не с Микки, тот просто стоит сейчас перед ним и получает ни за что. - Кто сказал, что ты беспомощный? Я так не считаю, ты, придурок! - проорал в ответ Микки. Они оба встали почти вплотную, практически вопя друг другу прямо в лицо, и Йен почувствовал жар, поднимающийся по позвоночнику и растекающийся под кожей. - Ты же это думаешь, да? Бедная, маленькая шлюшка, как я ей нужен, побуду Ричардом Гиром, отведу в новую жизнь? Ошеломленный Микки практически выплюнул: - Ричард Гир… о чем ты, блять, вообще? Он протянул руку, схватил в кулак рубашку Йена у ворота и грубо потряс. - Эй, приятель, возьми себя в руки. Йен смахнул, шлепнув, его руку и сам схватил в горсти клетчатую рубашку на груди Микки. - Потому что мне не нужно, чтобы ты меня спасал, - огрызнулся он и покраснел, что же за банальность, какой предсказуемый аргумент он использует, чтобы разрушать сейчас единственную хорошую вещь в своей жизни - классический идиот. Микки тоже покраснел пятнами, которые выступили от злости на бледной коже. - Да не пытаюсь я тебя спасать, тебе это не нужно. - Я знаю, что не нужно! - рявкнул Йен. Микки скривился. - Я так и говорю! - Ну и хорошо, тогда! - и Йен захлопнул рот. Они так и стояли вплотную и пялились друг на друга, тяжело дыша, и ощущая это общее дыхание на своих лицах. Йен не мог оторвать взгляда от губ Микки. Он готов был поклясться, что они слегка раскрылись, или может ему хотелось это увидеть, но все, что он помнил потом - то, как ринулся вперед. На этот раз Микки ответил на поцелуй - немного неуклюже прижался к его губам, так, что у Йена сразу встало камнем. Он всосал чужую нижнюю губу, обводя языком контур, и отпустил, чтобы захватить целиком этот полный рот. Ему достался еще один поцелуй, и только потом Микки дернулся. Йен отшатнулся прочь, когда уловил его движение. Слегка задыхаясь. Брюнет смотрел на него широко распахнутыми глазами, отступив подальше в кухню. Губы у него припухли и заалели. Бля, ну почему я продолжаю это делать? - отчаянно вопросил сам себя Йен, потирая глаза тыльной стороной ладоней до летающих звездочек. Он опустил их, на этот раз покраснев со стыда от вида Микки, с шокированным лицом зависающего в другом углу кухни, и уныло и мелко махнул рукой в его сторону. - Мик, прости, я... Микки энергично отмахнулся от него в ответ. - Боже, да заткнись ты на минутку. Он пытался замедлить свое дыхание, не отрывая взгляда от подбородка Йена. Йен ждал, и униженно казнил себя. Ну какого хрена он рвется сквозь личное пространство Микки, тот только начал ему доверять, немного отпустил себя, но нет, ему просто необходимо рвануть вперед, подтолкнуть на большее и порушить все. Ебаный же пиздец. Он сел за кухонный стол и смиренно готовился к свисту топора, висящего над его головой. Наконец, Микки тоже подошел к столу с весьма решительно сведенными бровями и прикушенной губой. Он убил Йена взглядом и спросил: - Так теперь расскажешь, что за херня у тебя сегодня случилась или как? Этого Йен никак не ожидал и вытаращился на Микки. - Ты серьезно? - Ты серьезно? - передразнил его Микки, и наклонился к столу. - Ты считаешь, что можешь явиться домой, затеять тупую ссору, а потом поцеловать меня, чтобы уйти от разговора? Невероятно, но Микки слегка улыбался. - Я, конечно, знаю, что обаяние у меня сокрушительно сносящее крышу, но ты-то же, вообще, здесь профессионал. - Хорош, ладно тебе, - перебил Йен, чувствуя, как невольно дернулся вверх угол рта. - Так что случилось? - Микки ожидающе поднял бровь. И Йен легко раскололся. - Ужинал с братом. Еще ужасно гадкая встреча с клиентом. Это все было так по-дурацки, я даже не знаю… - выдал Йен. Его глаза встретились с глазами стоящего рядом парня. - Прости, Микки. Микки поднял руки. - Может, ты успокоишься? Он вздохнул, цепляясь пальцами за столешницу и внимательно изучая свои татуированные костяшки. - Не то, чтобы мне не… нравилось тоже, понимаешь. На этот раз, Йен заставил себя заткнуться и ждал, когда Микки соберется с мыслями и продолжит. - Я к тому, что ты только глянь, - бормотнул Микки, показывая на него. - Конечно, мне очень даже нравится. Просто… Он остановился, зажевывая свою губу. И Йен не выдержал. - Просто ты немного нервничаешь, - подсказал он. Глаза Микки метнулись на него. - Я, бля, не нервничаю, - рыкнул он. Нервно, по мнению Йена. - Нет, конечно, - поспешил согласиться с ним Йен. - Я просто так сказал, гипотетически, если бы ты нервничал, я бы полностью тебя понял. Он старался быть поосторожнее с тоном. Микки казался готовым выдать что-то резкое в ответ, но раздалось чириканье телефона, у Йена сработал будильник. Встреча через двадцать минут. Охуенно прекрасный тайминг, - подумал он разочарованно. - Работа? - спросил Микки, немного смущенно, Йен не понимал, то ли от того, что он собирался на свою пиздецкую работу, то ли от того, о чем они говорили раньше. - Ага, надо выдвигаться, - ответил он, досадуя на то, что их прервали. Он встал со стула и поколебался. - У нас все в порядке? Микки немного подумал, Йен вспотел, затем брюнет улыбнулся своей еле заметной улыбкой. Он обошел стол, так чтобы стоять точно перед ним, на мгновение застыл, а потом приподнялся на цыпочки и клюнул его в щеку быстрым поцелуем, снова удивляя Йена дальше некуда. - Удачно отработать, - пожелал Микки, ухмыльнувшись, и наклонил голову. - Это странно звучит? Бля, я не знаю… надеюсь, просто пройдет лучше, чем было утром. У Йена закружилась голова, и он смог только глупо кивнуть. На щеке горел поцелуй от Микки. - Нет, нормально звучит, - произнес он наконец-то. Зато собственный голос просипел эти слова совершенно обалдело. Виновник его потрясения придал ему ускорения к двери ласковым тычком, и Йен вымелся из квартиры. Картинка нежной и самодовольной улыбки Микки так и стояла перед его глазами. Йен вышел из дома, как в тумане, едва замечая, куда идет, и следуя чисто по мышечной памяти к кондоминиуму, где жил его сегодняшний клиент. Он знал только, что лицо у него расплывается в совершенно дурацкой улыбке. Йен вытащил телефон послать смс Микки, затем спрятал, пытаясь не быть странным. Потом снова вынул. Ну нах, Микки уже и так, наверняка, заметил все его "странности". И он уже печатал что-то глупое, сам не понимая о чем, когда его прервал входящий звонок. Раздосадованный, ещё и потому, что номер был незнакомым, он принял вызов. - Как дела? - ответил он, слишком раздраженный, чтобы сосредоточиться на соблазнительном, кокетливом тоне, на случай если это было клиент. Этот, бывало, звонил с номеров, которые не были у него записаны. На другом конце линии слышалось только тяжелое дыхание. И прошло несколько секунд прежде, чем в голове Йена что-то щелкнуло. Почти две недели прошло. Потом он услышал тот же глубокий звук, со щелканьем протягивающийся к нему через телефон, рычащее ворчание, которое он мгновенно узнал. Все тело бросило в холод. - Отъебись от меня, - заорал он, удивляясь вспышке своей ярости. Он ненавидел это существо на том конце линии. Он ненавидел эту власть над ним - вмешаться в его жизнь и украсть даже крошечный момент его довольства и радости. Йен захлопнул телефон, дико оглядываясь вокруг, но кроме пары, прогуливающей свою собаку в конце улицы и старушки, прихрамывая, поворачивающей за угол, никого не было. Знакомое чувство, что за ним наблюдают, подкралось и опустилось на плечи. Кондоминиум был на другом конце города и обычно он ворчал, что выкидывает кучу денег на проезд, но сейчас был рад окружению людей в вагоне. Он вышел в районе Золотого Берега, торопясь, хоть улицы и не были пустыми так близко к Мичиган-авеню. Сердце еще колотилось, но он начал его немного контролировать. Сегодняшний чел был постоянным, мужчина много его старше с офигенной квартирой, в которой Йену обычно очень нравилось проводить время. Когда он увидел яркие огни современного, модного здания в конце улицы, то выдохнул, неожиданно поняв, что задерживал дыхание. Он завернул за угол дома, чтобы выкурить сигарету под пожарной лестницей прежде, чем поднимется. Клиент бы, наверное, жаловался на запах в квартире, а у Йена слишком тряслись руки, чтобы сегодня обойтись без никотина. Он прислонился к стене рядом с металлическими ступенями, прикрывая огонек плечом, чтобы подкурить сигарету. И взглянул вниз, на ступеньки в бойлерную, которые как раз начинались у его ног. Зажженная сигарета свалилась из его руки, упав на асфальт, когда мозг осознал, что он видит. Внизу, у окончания лестницы лежал труп. Это была другая молодая девушка, эта точно была моложе Йена. Он понял, что приседает на корточки и не может отвести от нее глаз. Чем дольше он смотрел, тем больше деталей замечал. Синее хлопковое платье обвилось вокруг колен, тело изогнулось под неестественным углом, из-за того, что она застряла на крошечной лестничной площадке внизу. У нее были длинные черные волосы, которые копной кудряшек прикрывали ее лицо и частично - широко раскрытые в ужасе, тусклые глаза, Йен мог разглядеть их даже в густой тени узкой лестницы. Потом он увидел это... у мертвой девушки не было ступней.