Маков Цвет

Улыбка, улыбка — и вновь она самая. Как же она может быть противна самому себе, до кома в горле и горечи от тошноты. Я лгу и стараюсь — правда стараюсь — не думать о Джуне, рисуя образ счастья. А Джин ничего не замечает, принимая ложные поцелуи и лживые объятия. Сегодня просыпаюсь и сразу замечаю на второй половине кровати букет белых роз, штук пятьдесят не меньше. Принюхиваюсь и грустно вздыхаю, этот альфа очень заботлив. Потом встаю и на кухне нахожу завтрак и записку: «Я приеду где-то около шести, будь готов, у нас в планах ресторан в честь твоего дня рождения». Ведь точно, совсем забыл, что именины на носу со своими переживаниями. Ем медленно, тщательно разжевывая и тормозя, увязая в собственных мыслях. Я скучаю по одному единственному запаху сейчас, хочу окунуться в него. От белого шоколада с некоторого времени стало даже подташнивать. Да что со мной не так? Если даже от истинного меня воротит, а ведь причин к ненависти нет. Весь день проходит в том, что лежу на кровати и потрошу бутоны роз, колясь об шипы и рассматривая капли крови, что катятся по ладоням тонкими извилистыми ручейками. Ближе к возвращению Джина одеваю светлые бежевые брюки с широким пошивом и мягкий мятный свитер, последнее время мерзну даже от легкого ветерка. Открываю кулон и смотрю на свою прекрасную мать, грустно улыбаюсь, стараясь не бросать взгляд на сим-карту. Слыша поворот ключа, иду навстречу и вижу явно спешавшего альфу со счастливой улыбкой. Сам выжимаю что-то подобное из себя и принимаю нежный поцелуй в уголок губ. Конечно он сразу тащит меня к машине, усаживает и торжественно говорит: — Чимин, сегодня я хочу сводить тебя в лучший ресторан города, что скажешь? — Это чудесная мысль, спасибо, — Вырываю эти слова изнури со скрипом, внешне оставаясь невозмутимым. Едем мы недолго, вглядываюсь в улицы и понимаю, что мы недалеко от борделя, сердце в груди екает. Кажется, за последнее время я наизусть выучил путь к этому заведению — по картам на компьютере. Отвожу взгляд, отчетливо помня Джуна тогда — на том мероприятии, его взгляд полный боли. Но ведь можно помечтать о возвращении, мечты не вредят здоровью. Ресторан красивый и шикарный, плюс находится в лучшей гостинице города. Нас сразу проводят к столику, приносят меню. Заказываю салатик и молча ем, альфа напротив искрится счастьем. Это как-то странно с его стороны — есть какая-то фальш в этом всем. Однако как я могу судить, если сам фальшивка в красивой обертке? Понимая все это, выпиваю сразу два стакана шампанского, стараясь заглушить чувство угнетения. Дальше происходит странное: живот начинает мучительно ныть, голова немного кружится, а в анусе скапливается смазка. Течки не должно быть, прошел всего месяц, осталось еще два. Альфа, видя мое состояние и чуя его, расплачивается и помогает дойти до лифта. Пока поднимаемся на этаж, у меня и мысли нет приставать к нему, хотя истинный же. Боль становится всё сильней, сдерживаю слезы и озноб. В коридоре, ведущему к нашему номеру, что-то меня напрягает, нервирует. Но загадка разгадывается, когда, после открытия двери, вижу в номере три незнакомых альфы. Встаю столбом. Джин пожимает руку самому старому из них, с сединой на висках. Истинный как-то странно меняется в лице, холодное выражение взгляда пробирается изморозью в мою измученную душу. — Какого хрена здесь происходит? — Спрашиваю сквозь зубы с гневным рычанием. Сам не знал, что так умею. Один из альф напротив на мое возмущением спрашивает Джина: — Вы ему не сказали? Этот же индивид подходит ко мне, поглаживает плечи и пытается мягко и лестно преподнести полный бред: — Чимин, моя компания в упадке, а ты понравился этим альфам, они сказали, что введут нашу кампанию в топ три по стране. Мы сможем пожениться, прошу тебя, пойми. Чувствую неприятную дрожь, что проходит по шее, отвращение прорывает все мои эмоции, воскрешая их к жизни. Отвешиваю альфе — шоколадному альфе — пощечину, а затем задаю нужный сейчас вопрос: — Ты понимаешь, какой бред сейчас несешь? Он же поглаживает щеку, а потом смотрит серьёзным едким взором и говорит с толикой истерики в голосе: — Ты же был в борделе, продавал свое тело тому альфе, чего же сейчас жмешься? Замираю в прострации, мне не то, что больно от этих слов. Он прав, я продавал свое тело многим, но только не Джуну, ему я нужен был всецело. Замираю в размышлениях, взвешивая свои следующие действия, параллельно слушая разговор этих уродов. — Можете снять ошейник, можете не бояться, у нас у всех есть омеги, так что, даже если укусим — метка не ляжет. — Вы говорили, что будете один, и зачем вообще его снимать? — Моим сыновьям ваш красивый омежка тоже очень понравился, а ошейник — это своего рода фетиш, открытая шея. Но если у вас есть сомнения, пометьте его перед тем, как мы за него возьмемся. Мне противно слушать все это. Внутри борятся чувства и здравый смысл. Первое — это то, что я шлюха и от меня не убудет, сколько членов во мне уже перебывало, еще и течка. Второе — то, что родство с Джином я чувствую все меньше и стоит ли мне страдать ради его будущего. Вздрагиваю от холодных пальцев на шее, шоколадный альфа легко снимает мой ошейник. Его дыхание опаляет натертую кожу. Руки сжимают ошейник и ключ, что он мне подал. От поцелуя чувствую отвращение и тошноту, тут даже возбуждение не работает на благо этому человеку. Меня явно опоили препаратом, что вызывает искусственную течку. Однако я не намерен идти на поводу у него больше. Отталкиваю истинного и дрожащими руками возвращаю на место ошейник, застегивая его на ключ слишком быстро для плохо контролируемых пальцев. Следом же собираю силу в кулак и заезжаю лживому ублюдку по лицу, тот отлетает к стенке, а я выбегаю из номера. Теперь уж точно знаю, где хочу быть и с кем. Поэтому, вылетев из отеля, бегу по улице. Распространяется приятный течный аромат. Некоторые самцы посматривают с интересом, но я больше никому не дамся. Хочу боли, хочу злости Джуна, его метку и его всецело. Почему понял это лишь в разлуке? Черт с этим, главное — все осознал и могу исправить ошибку. Легкие обжигает от прохладного воздуха, слёзы на глазах застилают взор. По бедрам течет смазка, задница призывающие пульсирует. На город опускается непроглядная ночь, старательно избегаю всех темных переулков. Я должен дойти до пункта назначения и сказать своему маковому альфе всю правду, всё, что чувствую к нему, чего бы мне это не стоило. Сердце от перенапряжения мечется в груди, старается выжать все силы, которые остались. Не знаю, сколько времени проходит, лишь чувствую, как болят ноги — их покалывает тонкими иголочками перенапряжения. Губы уже все высохли, штаны сзади промокли полностью. Но при виде нужного здания открывается второе дыхание, из последних сил влетаю в открытые двери и вижу кучу альф, посмотревших на меня с любопытством. Чувствую страх, но в это время меня замечает Юнги, он подходит ко мне, и я падаю в его объятия, чуть не отключаясь. Здесь пахнет многими людьми, но единственное, что ощущаю я, это — мак, манящий и такой родной. Облизав сухие губы, спрашиваю еле слышно на самое ухо бете: — Где Джун? Он же поддерживает меня за талию и отвечает тихо: — Его сейчас нет, пойдем, я отведу тебя в его комнату. Когда он укладывает меня на большую кровать, прошу как можно громче: — Позови его, Джун мне нужен. — Хорошо, подожди и попытайся поспать, — говорит Юнги, закрывая за собой дверь и оставляя меня одного среди абсолютно светлой комнаты. Покрывало покрыто рисунком из белых орхидей, а самое главное — от него пахнет моим альфой. Задыхаюсь в этом неземном аромате от восторга и слез радости, что захлестывают меня. Укутываюсь в одеяло по самую голову и как-то незаметно проваливаюсь в сон от усталости. Он точно скоро придет, шепчет мне сердце, подожди еще чуть-чуть.