***
Я сидела у окна и смотрела на мелькающие луга и поля. Напротив меня сидел Рон и пожирал несчастных шоколадных лягушек. У нас была мирная и добродушная тишина, пока не появились близнецы. Они вихрем врезались в дверь нашего купе, потом таки открыли ей и Фред начал: - Извини, Кассиопея, что Шейла не была у вас дома этим летом. Мама попросила её остаться, а Шейла не могла не отказаться. - Да ладно. – Сказала я сухим голосом. – Я всё понимаю. На самом деле мне стало просто жутко обидно. Ну почему со мной так? Почему сестра ничего мне не сказала и извиняются передо мной близнецы? - Не стоит извинений. Я отвернулась, по мои щекам побежали слёзы. Как я могла не понять! Шейла начала отдалятся от меня с того момента, как я поступила в Хогвартс. У меня появилась своя жизнь, напичканная своими собственными идеями и приключениями, а сестра прсото смирилась с тем, что я другая. А теперь ещё папа, поссорившийся с ней из-за того, что Шейла не проявила должного уважения к тому, что мне было плохо… Близнецы вскоре ушли – я слышала, как закрылись двери купе. Рон молчал. Он будто бы меня понимал и сочувствовал мне, но делал это молча. Ближе к вечеру, когда мы уже подъезжали к школе, он мне сказал: - Не обращай внимания. Со старшими всегда так. Они отстраняются, когда вырастают. По крайней мере у волшебников так. Он мне улыбнулся, а я улыбнулась в ответ. Мы так и сидели, пока поезд не остановился. Мы вдвоём вышли из поезда, выловив по пути Гермиону и Гарри из толпы. Сев вчетвером в карету, мы, теперь третьекурсники, поехали к знаниям. - Какая погода ужасная! - сказала Гермиона, чьи волосы от воды стали похожи на сосульки. Не зря я одела шляпку. - Если хочешь, я могу тебя высушить своим сиянием! – я ей улыбнулась. Гермиона расхохоталась, а я сделала вид, что обиделась. - Я же обещала, что буду светить всегда, светить везде, до дней последних донца! Гермиона успокоилась, но настроение у неё точно поднялось. Когда мы прибыли в школу, погода стала ещё хуже, и мы просто бегом бежали до входа в школу. Мокрые до нитки, мы расселись за столы и начали слушать распределение. Я просто смотрела в одну точку, пока не услышала знакомую фамилию. - Эрик Норман! – провозгласила профессор МакГонагалл. Из маленькой кучки первокурсников выскочил мальчишка, очень похожий на Джима Нормана, с которым я несколько раз гуляла летом. Разница была только в том, что на носу мальчика красовались квадратные чёрные очки. - Пуффендуй! – прокричала шляпа. Мальчик засеменил к нашему столу и сел рядом со мной. Я ему улыбнулась. - Привет. Ты Кассиопея. Странно, конечно, но это был не вопрос. Я с ним согласилась и начала поглощать еду. После такого мрачного и мокрого дня мне очень хотелось есть.***
Набив желудок по самое не могу, я сидела на скамейке и никак не могла встать. Мимо меня прошёл Дамблдор и даже улыбнулся мне, а потом прошла профессор МакГонагалл, и даже профессор Люпин (которого я теперь не смогу называть Лунатиком, как хотелось бы). Только поздно вечером, когда большинство учеников уже спали, я встала и пошла в спальню. По дороге в гостиную я врезалась в Нормана, который тут же остановился и спросил, как у меня дела. - Нормально, Джим. Кстати, твой братик очень милый! - Это ты ему скажи, - улыбнулся Джим и пошёл наверх. Я, улыбаясь всё шире, прошла в свою спальню и поздоровалась с соседками. Сейчас они показались мне совсем незнакомыми людьми. Ну, не то что бы незнакомыми, но и подругами я их не могла назвать. Так, просто соседки. Они не напоминали мне ни о чем забавном и ни о чем печальном – мне нечего было о них вспомнить, ведь моими настоящими друзьями были Гарри, Рон, Гермиона, Драко и в какой-то степени близнецы с сестрой и Норманом. Только об этих людях я могла вспомнить в тяжёлое время, и только с ними у меня ассоциировалось счастье от общение и школа. Я расправила кровать и плюхнулась туда. А потом зарылась в одеяло с головой и моей радости не было предела. Я так соскучилась по мягкой школьной кровати! Я долго лежала под одеялом, по сумасшедшему улыбаясь, а потом встала и пошла в душ. Была уже полночь, и, наверное, вода нашей в раковине была единственным звуком, который ещё жил дневной жизнью. Я почистила зубы, выключила воду и собралась упасть в кровать, как увидела конверт, лежащий прямо на моей подушке. Взяв его, я увидела печать Блэков. Это, наверное, писал папа. Я открыла. «Дорогая Кассиопея! Я, конечно, не умею писать длинные и душещипательные письма, но мне хочется тебе кое-что рассказать. За всё то время, пока у меня были проблемы, ты была моим спасением от внешнего мира. Мне всегда не хватало такого существа, которое меня утешит и порадует. Это очень мило с твое стороны, хотя ты, наверное, и не подозреваешь о том, что ты мне помогала. И мне немного не по себе от того, что твоя сестра (и моя дочь) Шейла ни разу не проявила никаких чувств ни ко мне, и к нашему дому пока была у нас. Она даже ни разу не ночевала дома! Такое чувство, будто я для неё ничего не значу, как и ты. А ведь я помню её маленькой – она обожала играть в нашей гостиной и Кикимер о ней очень заботился… Видимо, она не может принять меня как часть общества, вот и стремится исчезнуть из наших жизней. Да что я всё про Шейлу? Я по тебе уже очень сильно скучаю, и мне хочется просто так заявиться в Хогвартс чтобы снова тебя увидеть. Как Гермиона? Передавай подруге привет, она просто чудо! Сириус» Дочитав письмо, и собравшись на следующий день написать ответ, я завалилась спать и уснула непробудным сном.***
Вся неделя выдалась пасмурной, отчего мы почти не выходили на улицу. Гермиона начала часто опаздывать на встречи, потому что у неё было очень много домашних заданий. Если честно, мне пришлось с этим смириться, ведь она огрызалась, едва я пыталась сказать ей, что пора бы отказаться от прорицаний. Она почему-то хотела изучать все предметы школьной программы. А мне из дополнительных хватает и рун с нумерологией. Я лучше побольше поучу основные предметы, чем буду умирать от усталости. Сегодня было воскресенье, и поэтому мы ничего не делали. Я предложила придумать какой-нибудь квест, чтобы было не так скучно ничего не делать (когда много работаешь, ничего не делать просто жутко утомительно). Гермиона отказалась, списав всё на то, что очень устала на неделе. Я ничего не возразила. Но и сидеть сложа руки тоже не могла. Я встала и пошла в школу за метлой, чтобы хоть потренироваться перед завтрашними испытаниями. Гермиона ничего не сказала и как будто бы не обратила внимания, но по глазам я поняла, что она тоже не прочь попробовать. И я летала под облаками, а потом окуналась в них с головой, и потом пикировала прямо к озеру и проводила рукой по тихой глади воды… Воздух трепал мои волосы и мне было так радостно просто от того, что я лечу! Я даже не заметила, как в меня полетел бладжер – оказалось, будто один из пятикурсников случайно послал его прямо в меня, подумав, наверное, будто я один из игроков. Я еле увернулась. Потом, спикировав к земле, я пролетела между близнецами Уизли. Они проводили меня радостными взглядами. Я слезла с метлы, и увидела, что бладжер рассекает воздух с новой силой, летя прямо ко мне. Выхватив очень толстую палку у гермиониного кота, я шлёпнула по этому самому бладжеру, посылая его обратно загонщикам, тренирующимся на поле. - Если ты не станешь нашей загонщицей, наши шансы на победу в этом сезоне резко упадут, - хмыкнул Седрик Диггори, тоже записавшийся на испытания.