***
«Дорогая моя Кассиопея, Я уже несколько недель скрываю от тебя кое-что ужасное. Я понимаю, что нельзя было так долго скрывать от тебя это, но я не мог ничего с собой поделать. Касси, это моё прощальное письмо. Но это, конечно, не самое страшное, ведь есть несколько вещей куда хуже. Например то, что кто-то отследил нашу переписку и теперь знает, что я очень много значу для тебя – именно поэтому я не буду тебе писать больше никогда – это навлечёт на тебя беду. Я понимаю, что ты не сможешь это вытерпеть. Ты станешь меня осуждать, и будешь говорить, что зря я это делаю – ты более безрассудная, чем я. Именно поэтому решение я приму сам – не стану отвечать и продолжать общение. Но возможно это письмо прочтут и узнают о том, что я тебе рассказал о возможной слежке. И это значит, что меня могут пытать, и даже убить. И самое главное, что мне нужно тебе объяснить. У меня есть девушка. Да, мы расстались, но мне кажется неправильным скрыть от тебя то, что у меня появилась новая любовь после тебя. Да, она вовсе не такая, как ты, но всё равно я люблю её очень сильно. И мне кажется, что стоит тебе про неё рассказать – иначе я покажусь тебе нечестным. Она – Маргарет Шарлотта Петерсон, - одна из самых влиятельных девушек в нашей школе. Она староста, и к тому же отлично учиться, часто играет в школьных спектаклях и никогда (за исключением очень серьёзных случаев) не опаздывает на уроки. Нет, я не хочу сказать, что она полностью совершенна и идеальна. Я просто описываю её так, как приходит в голову. На самом деле она очень кроткая и скромная – частенько боится даже слова сказать, но всё равно постоянно честная и милая. Вот это и было моё последнее письмо.С любовью, Исмаил Осман»
Я только что отправила письмо отцу с предложением поехать в санаторий вместо того, чтобы отправиться в лагерь. И вот, я даже получила письмо. Очень печальное, но всё-таки письмо. К этому не очень длинному письму был приложен букет хризантем и лилий. Он был очень красив, и казался мне чем-то очень прекрасным, но письмо друга омрачал мне всё. Я просто не могла перестать с ним переписываться! Нет! Я найду способ, как бы поговорить с ним и поддерживать отношения! И он не сможет устоять перед ним, я знаю, ведь он же мой друг и даже предлагал встречаться, и мы уже почти год как переписываемся… А вдруг он не захочет? Внутри меня боролись несколько частей. Но я отложила письмо, свернув его в трубочку. Потом, одумавшись, я схватила его и бросила в камин – чтобы никто не узнал ни о нём, ни о его просьбе. Нужно вести себя так, как сказал Осман, даже если я этого не хочу.***
Ночь на седьмое апреля была немного жуткой. Я не могла уснуть, и поэтому, одев тапочки и взяв волшебную палочку, проскользнула в сторону выхода из спальни, надеясь, что меня никто не увидит. Я вышла в гостиную, и, в свете луны, любопытно заглядывающей в окна, увидела, как на диване рядом с потухшим камином спит человек. Это был Седрик Диггори. Он спал немного в необычной позе, но я прошла мимо, держа палочку на изготовку. Прокравшись к выходу из гостиной, я подумала – что же я собираюсь делать? Надо сначала посетить кухню и отнести еду в спальню, а потом походить по коридорам и прочувствовать всю эту страшную и удивительно таинственную атмосферу. Мои приглушённые шаги отдавались эхом в сводах коридора. - Ты ищешь мозгошмыгов? – послышался голос прямо впереди меня. Я в ужасе посмотрела на третьекурсницу когтерванку, которая смотрела на меня своими большими глазами. Она мне улыбалась, вписываясь во всю эту таинственность и загадочность обстановки. - Кто такие мозгошмыги? - Это такие существа, вызывающие размягчение мозга. - А зачем мне их искать? Весь диалог походил на момент из какой-то дурацкой комедии. - Ну а зачем ты тут рыскаешь? - А ты зачем? Когтевранка подумала немного, а потом сказала: - Я решила узнать, правда ли на кухне работают эльфы. - Тогда пошли вместе. Мы пошли на кухню, и вскоре я узнала, что эта девочка – Полумна Лавгуд. Она оказалась довольно странной. Даже не подозревала, что в нашей школе есть настолько странные люди. Но это не значило, что она плохая! Она была просто необычной. После того, как Полумна посмотрела на эльфов с кухни, а я набрала себе кучу вкусняшек, мы отправились ко мне в гостиную, чтобы там оставить мои вкусняшки в спальне. Стоило мне оставить Полумну в гостиной и войти в спальни, как мне показалось, будто там кто-то разговаривает. Я быстро сбегала в спальню и спрятала свою еду, вновь выйдя в гостиную. И там я чуть не грохнулась в обморок. Полумна Лавгуд танцевала какой-то ритуальный (или типа того) танец, широко размахивая руками и разговаривая на каком-то странном языке. Седрик Диггори всё ещё спал. - Что ты делаешь? А если Диггори проснётся? Он же староста! Тут я почувствовала на себе взгляд Диггори. - И что с того, что я староста? Я вас оштрафую, да? Ну и пусть: минус пять с Когтеврана за то, что Лавгуд оказалась ночью не в своей гостиной или спальне. Довольна? Диггори выглядел обижено. Полумна вышла из спальни с гордым видом, а я быстро-быстро прошмыгнула к себе в спальню и улеглась спать. Мне теперь было довольно стыдно перед ними обоими.***
Весеннее настроение брало своё. Погода была просто отличная, да к тому же пасхальные каникулы разморили учеников и в последнее время многих можно было найти спящими в тенёчке или отдыхающими в гостиной. Я не была исключением, и сейчас преспокойно отдыхала у себя в спальне подальше от остальных, надеясь, что в комнату никто не зайдёт. Всё ещё прохладная после зимы спальня теперь наливалась солнцем, и вскоре должна была полностью отогреться от холодов. Солнечные зайчики, этакие любопытные зверюшки, всё норовили заглянуть в мою книгу, которую я держала у себя на коленях. Я хотела почитать немного, но теперь не хотелось заморачиваться с очередным произведением искусства и несколько дней подряд сидеть с книгой в полном одиночестве, вникая в строчки. Я не считала, что книги это не увлекательно; наоборот, в обычные дни я только и делала, что тратила свободное время на чтение, но всё равно мне хотелось бы потратить каникулы, и так непродолжительные, на обычное чтение. Устроившись поудобнее в кресле, я сидела напротив Гермионы и играла с ней в шахматы. Подруга не очень хорошо играла, и мне всё время приходилось её поправлять и подсказывать ей. Но мне не казалось, будто я лучше Грейнджер – в мои недостатки не входила гордыня. Меня, естественно, больше напрягало моё непостоянство и неспособность долго придерживаться чего-то одного в общении. Вот как я поступила с Исмой? Сначала всё ему вывалила, а потом как бац! – и расстаёмся. И его теперь преследуют. Но нет человека без недостатков, и я меня они не обошли стороной, устроившись в каком-то уголке моего мозга. Скоро наступало лето, и я уже предчувствовала, что скоро я уеду из школы и поеду с Гермионой в санаторий, где мы вдвоём будем отрываться по полной! Я уже предвкушала то время, когда мы с подругой будем вдвоём отделены от всего нашего мира, скрывшись вместе в таком маленьком раю… - Шах и Мат! – я сама не обратила внимания, как закончила очередную игру. Гермиона вздохнула и, откинувшись на спинку кресла, проговорила: - Может, пойдём гулять? Я спорить не стала, и, сложив (скорее спихав) все фигурки и доску в ящик, встала и пошла с пышноволосой к выходу. По дороге нам встретился Малфой, который, конечно же, нам улыбнулся, но ничего не сказал. Он прекрасно понимал, что если рядом с ним идёт Паркинсон, то от Грейнджер жди неприятностей. Мы решили пройтись вокруг озера несколько кругов, а потом уже направиться в Большой Зал на ужин, но внезапно изменившаяся погода не дала нам исполнить свои планы. Тучи очень быстро надвигались на озеро и буквально через несколько секунд начался град. Гермиона и Касси бегом побежали в школу, и просидели там весь вечер.