***
— Ну что, как всё прошло? — спрашивает Романова, стоит Баки приблизиться к джету и загнать мотоцикл к трапу. Сэм, загнавший свой дурацкий (на самом деле, Баки считает его довольно полезным) дрон обратно в костюм, кивает новоприбывшему, а Стив довольно усмехается. Баки почти чувствует себя, как дома, хоть и понятие не имеет, каково это, но возвращаться к этим трём придуркам раз за разом вызывает чёткое привыкание. — Сами же знаете, что нормально, — усмехается Баки, кивнув в сторону дрона, и Романова — правильней было бы назвать её Наташей, — протягивает ему напиток, от которого пахнет… — Какао? Вот так проводят вечера суровые беглецы? — Да, — улыбается Наташа, слегка пожимая плечами. — Обычные люди проводят их немного по-другому, но нам это и не светит. Они остаются ненадолго на одном месте — вдали от Квинс, найдя неплохое место для временной остановки. Сэм даже пошутил, что им не помешало бы для пущей атмосферы развести огонь, но все четверо понимают, что это им тоже никак не светит, а поэтому даже не ставят под сомнение то, что сказанное им — шутка от и до. — Он правда помогает тебе? — интересуется Сэм, когда их кружки пустеют, и они остаются сидеть у джета ещё на какое-то время, не спеша улетать. Стив, что до этого сидел довольно расслабленно, напрягается, наклоняясь в стуле. Наташа наклоняет голову набок, заинтересованно глядя на Баки. На удивление, он не чувствует давления, даже если этот вопрос задают ему с определённой периодичностью. Так или иначе, в нём всё меньше скепсиса и больше сопереживания. Где-то внутри волнуется Зимний, побуждая отпугнуть, но Баки его не слушает ни на толику. — Да, — он кивает, устроившись удобнее в разложенном стуле, и крутит кружку в руках, рассматривая металлические пальцы. — Он может рассказать о чём-то простом, и мой мозг вспоминает что-то, хотя бы отдалённо похожее на это. Как будто проходит… — Ассоциативный ряд, — произносит Нат, и Сэм кивает ей. В какой-то из их перепалок, Сэм обмолвился, что помогал ветеранам, что не могли избавиться от воспоминаний о войне, или же, напротив, вспомнить что-то очень важное за её пределами. Баки предполагал, что именно поэтому Сэм и начал со временем лучше относиться к нему. Осведомлённость бывшего агента — Наташи — в таких тонкостях, как потеря памяти, ставить под вопрос даже не было смысла. — Да. Слово за слово, и вот я вспоминаю очень многое. Из юности, в основном, — Стив усмехается. Баки тоже, а следом добавляет. — Он похож на тебя. Такой же придурок. Сэм давит смешок, а Наташа довольно косится на Стива, что лишь разводит руками. Баки слегка смеётся, и наблюдает, как все трое удивлённо застывают на мгновение.***
Баки узнаёт новости из газет, что замечает на прилавках в Квинс, когда Питер пользуется коммуникатором во второй раз, уже вернувшись из своей поездки в Вашингтон. Он не использует так называемую «тревожную кнопку» (как он сам её прозвал в ночных сообщениях Баки парой дней назад), нет. Он просто пишет обычное сообщение (Баки страшно представить, как Питер печатает на голограммной панорамной панели, транслируемой с часов). «Мистер Старк изначально знал, что ты мне помогаешь. Он забрал костюм» Баки без лишних раздумий отправляется к Питеру домой и лишь молит всех богов, чтобы коммуникатор не врал, показывая ему именно такое расположение мальчишки. Он сталкивается с работой коммуникатора во второй раз в жизни, и понятия не имеет, срабатывает ли обнаружение геолокации при любом взаимодействии с часами или же только при экстренном сигнале. Наташа высаживает Баки как можно ближе к Квинс, не выключая режим невидимости, и Стив порывается пойти вместе с ним, но его останавливают общими усилиями Сэм и сам Баки. Последний петляет переулками и не особо загруженными улицами, но, пройдя мимо ларька с газетами, сильнее натягивает кепку на лоб, а следом надевает капюшон толстовки на голову. Сейчас это максимум маскировки, что он может себе позволить. Металлическая рука в перчатке сжимается в кулак. Газетные заголовки говорят, что один из захваченных Человеком-Пауком преступников сообщил о предполагаемом расположении Зимнего Солдата, заявив, что тот не только находится в Нью-Йорке, но ещё и сотрудничает с народным героем. Он уверен на сто процентов, что нисколько не ошибся, и перед ним был именно Зимний солдат. Последний жалеет, что не сломал тогда ему череп. Баки пытается его не слушать. Коммуникатор не врёт.***
— Он поэтому забрал костюм? — Баки сел рядом с Питером, что выглядел бледнее обычного — выделялись только его болезненно красные глаза. Баки порой видел его расстроенным или печальным — когда они говорили о дяде Бене или о его родителях; Баки видел его растерянным — когда в Баки внезапно просыпался Зимний или же когда что-то шло не так в определённой миссии, а Питер винил себя даже за неожиданности или чужие просчёты; Баки видел его побитым, с синяками и ссадинами, разбитым носом; но он никогда прежде не видел его таким разбитым. Как в воду опущенный, он устроился на собственной кровати, сложив руки на коленях и смотря куда-то в пол. Каждое слово давалось ему тяжело, и, чтобы начать новую фразу, он делал глубокий вдох, а Баки лишь выжидал, не представляя, что ему сказать поддерживающего, а потому лишь аккуратно расспрашивал, пытаясь не растормошить улей, который заключался в чувствах растерянного мальчишки. — Нет, — тяжело отвечает он после полуминутного молчания. Питер упирается локтями в колени и закрывает глаза ладонями, снова медленно выдыхая. — Нет, не из-за этого. Там был корабль, а там это оружие, что мы нашли, и я попытался их остановить, но всё пошло не так и, — он тараторит, а после резко затыкается, и Баки кажется, что он уловил суть, но Питер вновь продолжает, опровергая его мысли, — могли погибнуть люди. Повезло, что никто не погиб. Баки почти говорит «почему не позвал на помощь?», но лишь глупо открывает и закрывает рот, осознавая, что своей яростью он ему не поможет, а только усугубит ситуацию. Впрочем, не сказать, что это ярость целиком принадлежит именно ему, а не Зимнему. Питер снова глубоко вздыхает, а следом всхлипывает, не удержавшись, и Баки нисколько не винит его за эмоции. Он словно, напротив, радуется такому откровению. Обычно именно Питеру приходилось выслушивать старческие россказни, даже если порой они походили на бред сумасшедшего. Теперь игра, кажется, перевернулась, и Баки не особо-то знал, что предпринять. — Я не должен был этого делать, я должен был попросить помощи, мне не нужно было… — снова тараторит он, но вновь срывается, а у Баки под ложечкой словно образуется тугой узел из злости и огорчения вперемешку, потому что он словно на собственной шкуре чувствует всю ту вину, что испытывает мальчишка рядом. Не оправдал надежд, не справился, провинился. — Мистер Старк спас тех людей. Он, не я. Ему пришлось спасать тех, кого я подверг опасности. Он прав. Я недостоин костюма. — А кто, если не ты, Пит? — не выдерживает Баки, хмуро нависая над парнем, что протяжно вздыхает, закончив тараторить, переходя едва ли не на скулёж. На самом деле, внутренне Баки чувствует себя практически так же. — Это была твоя ответственность. Он не учил тебя, как быть Мстителем. — Я не Мститель, — Питер откидывает голову и лишь стучится затылком об стену, а следом слабо хмурится. — И точно теперь им не стану. Это не его вина, Джеймс. Баки почему-то хмурится даже от собственного имени. — И его тоже. Я не говорю, что ты не виновен, но и ему нужно было помочь тебе, когда ты в этом нуждался. Ты говорил ему про Стервятника, про оружие, но он палец о палец не ударил, чтобы помочь тебе, — Баки слегка повышает голос, а Питер лишь прикладывает палец к собственным губам, вскидывая брови, и ему вновь приходится понизить тона. Мэй, которой была рассказана совсем другая версия происходящего, ещё была дома, а потому требовалось сохранять осторожность. Баки говорил медленно, но с ощутимым металлом в голосе, потому что понимал вину одновременно и самого Питера с его излишней самонадеянностью, и Старка, что обломал мальчишке крылья. Может, в какой-то степени и справедливо, но слишком жёстко, даже с точки зрения Баки. Потому что он знал, сколько Старк значил для Питера: и дело вовсе не в том, что половина его комнаты уставлена грёбаной атрибутикой Железного человека; не в том, что почти в каждом диалоге так или иначе Питер может его упомянуть с восхищением; и не в том, что Баки неоднократно заставал Паука за записью сообщений на голосовую почту помощнику Старка, с постоянными отчётами о своей деятельности. А потому что у Питера никогда не было настоящего отца: биологического он потерял из-за независящих от него причин ещё в раннем детстве, а дядя Бен погиб едва ли не у него на руках, когда мальчишка получил способности, и за что тот до сих пор себя винит. И Старк, за которым пацан наблюдал с самого детства, пластмассовая маска которого стоит у него на полке, всегда был ему примером для подражания, эдаким личным героем, на которого тот всегда равнялся и будет ровняться. Потому что Баки слышал то, как Питер восхищённо рассказывает про «Мистера Старка» Мэй, как тот рассказывал ему самому о том, что, несмотря на все обстоятельства в той же чёртовой Германии, Тони не так плох (и не то что бы Баки в этом когда-то смел усомниться. Тот скорее бы назвал монстром себя, чем Старка). Баки прекрасно знал, как Питер относится к Старку. И прекрасно понимал, что случится с мальчишкой, если тот самый Старк в нём разуверится. — И что мне делать? — спрашивает Питер осипшим голосом, и Баки застывает на ещё долгое мгновение, осознавая, что боялся этого вопроса больше всего. — И что мне делать? — спрашивает Стив осипшим от холода голосом, устроившись на собственной постели в прозябающем Бруклине сороковых, и Баки боялся этого вопроса больше всего. Стиву в очередной раз отказали в приёме в армию из-за состояния его здоровья, едва ли не пообещав повесить на него штраф за поддельные документы. Баки прекрасно знает, как Стив стремится в армию, чтобы стать полезным и нужным, но не только по причине желания защищать страну, но и чтоб перестать чувствовать себя больным. И Баки прекрасно понимал, как сильно каждый отказ бьёт по мальчишке из Бруклина. — Думаю, тебе стоит взять паузу, — через полминуты отвечает Баки, выдыхая белый пар, что взмывает вверх и распадается прозрачным веером. — А-то тебя уже начали узнавать во всех комиссиях. Баки усмехается, и Стив тоже — вымученно, устало, хоть и смешного, конечно, мало. — Я знаю, что ты не сдашься, хоть ты будто пытаешься перещеголять всю армию разом, — добавляет Баки, и Стив снова становится серьёзным. — Возьми паузу. Со временем, может, ты и найдёшь выход. Вполне вероятно, что тебя могут взять военным врачом или типа того, если тебя хотя бы перестанет выворачивать от запаха спирта. — Ты даже не будешь пытаться меня убедить оставить попытки? — с иронией говорит Стив, и Баки лишь толкает его плечом. — А попробуй тебя переубеди, — улыбается он, и тут же становится на ноги, и кровать недовольно скрипит. — Помнишь, что говорила Сара? — Да, — кивает Стив, на мгновение мрачнея. Баки знает, как тяжело ему вспоминать о матери, но так же знает и то, что она всегда была для него наибольшим мотиватором. — Любая трудность даётся тебе для того, чтобы ты её преодолел. Баки подаёт ему руку, и Стив встаёт на ноги, и кровать не издаёт ни скрипа. Словно через секунду, Баки вновь видит Стива перед собой, но он уже выше его; стоит, как скала, самый сильный из них всех, Капитан Америка. — Думаю, что Человеку-Пауку пора передохнуть, — через полминуты отвечает Баки, вставая с кровати Питера и складывая руки на груди, а губы в лёгкую улыбку. Питер слегка хмурится, и его глаза кажутся ещё краснее, чем прежде. Он словно уже готов перечить, но Баки продолжает. — Возьми паузу: пообщайся с друзьями, с Мэй. Побудь обычным человеком. Я не думаю, что решение Старка окончательное. В любом случае… Баки замолкает на минуту, обращая внимание на выемку в потолке. Питер как-то рассказывал ему, что, как минимум, раньше, хранил там свой старый костюм, сделанный собственноручно. — Ты был Человеком-Пауком и до Старка. Когда будешь готов, ты всегда можешь вернуться к этому. К тому же, — Баки вынимает из-за пояса, где раньше по обыкновению хранил оружие, коммуникатор, и взвешивает его в руке, улыбаясь, — у тебя всегда есть помощь в виде команды Капитана Америки. И, если ты говоришь, что Старк и так знал о моей помощи, а ни я, ни Кэп ещё не в тюрьме, то, думаю, всё ещё в силе. Сколько раз тебе напоминать, что ты не один, а, Паучок? Питер слегка улыбается, благодарно кивая, и Баки протягивает ему свободную руку, и мальчишка опирается на неё, поднимаясь.