***
Говорят, что, чувствуя свою смерть, ты видишь всю жизнь, проносящуюся в памяти, перед глазами. Питер познал это по-другому: вновь ожив, он чувствует последние секунды перед собственной смертью. На мгновение он даже доверяется мысли, что это лишь разыгравшееся воображение — никаких рассыпавшихся в пепел людей, никакого космического полёта, никакого Таноса, никаких предсмертных извинений… Тони Старку.«Простите»
Питер непроизвольно дёргается, будто вновь явственно ощущает, как распадается на частицы, исчезает, обмякает в руках человека, который бы ненавидел себя за его смерть. — Хэй, вы не видели Мистера Старка? — спрашивает Питер у уже пришедших в себя, кажется, Стражей, но они лишь непонимающе косятся на него, видимо, всё-таки не до конца собрав мозги в кучу. Питер старается сохранять самообладание, но лишь топчется на месте в некоторой, но вполне ощутимой, панике оглядываясь по сторонам, ведь он в чёртовом космосе, на неизвестной ему планете вместе с не более знакомыми людьми и, если честно, понятия не имеет, что ему делать. Каждая новая мысль, пролетающая в голове, хуже предыдущей. Питер думает, что, может, Тони давно выбрался с планеты и теперь никогда не вернётся обратно. Куда хуже следующее предположение: что, если Старк погиб от той раны, оставленной Таносом, когда Питер не справился, не смог его защитить. Питер всячески отговаривает себя от идеи начать поиски его тела в обломках красного камня, потому что это чёртов Тони Старк. Вы можете бросить его голым посреди пустыни, и он вылетит на самолете, сделанном из песка и кактусовых иголок.***
— С добрый утром, — Баки морщится от холодного света, заполняющего всё пространство, когда капсула криокамеры стремительно открывается, выпуская его на свободу. Ему требуется время, чтобы привыкнуть к температуре в помещении, а ещё к сторонним звукам. В голове тоже тотальный бардак, но это кажется… нормальным? Словно кто-то провёл в ней тотальную уборку, но не вычистив всё до основания, а убрав лишь грязь и ржавчину, как со старого оружия. Он ведь тоже своего рода оружие. Баки едва проходит несколько метров под чутким наблюдением человека, которого он не смог разглядеть, и с облегчением валится на кресло, установленное напротив криокамеры. — Как себя чувствуешь? Я провела довольно серьёзную работу над твоим мозгом. Это было, если честно, сложно, но я справилась. Баки, который всё ещё пытается совладать с неожиданным комфортом в голове и бликами перед глазами, узнаёт по манере и голосу этого самого человека. Шури, конечно. Кто же ещё. Баки даже благодарен, что она не вдаётся в излишние научные подробности того, как она копалась в его черепушке, потому что у него едва сейчас выходит быть в ладах со стандартной информацией, не говоря уже о терминологии. У него сотня картинок перед глазами, которые он пытается уложить обратно в голову, словно собираясь ловить их из воздуха. Он так много видел в криокамере, что мог бы принять за причудливые сны, но знает — всё было реальным. Реальностью прошлого, но всё же настоящим. Кто-то, видимо, подошедший Т’Чалла, даёт ему стакан воды, спрашивая о самочувствии (на этот раз Баки даже дают ещё и время на ответ, а не сразу хвалят самих себя), но ответа не последовало, потому что чёрт его знает. Шури говорит, что она умнее Старка даже со всеми его игрушками и Альтроном, и Т’Чалла утвердительно кивает, пока Баки усмехается мысли о том, что Питер бы, скорее всего, весь извёлся, пока бы не доказал, что нет никого умнее и гениальнее Тони. Питер — Сколько времени я тут провёл? — Баки слегка поднимает голову, уже не морщась от света и позволив глазам привыкнуть, и Шури переглядывается с Т’Чаллой как-то оскорблённо, словно ждала другой реакции. — Пять месяцев. Пропустил Рождество. — Капитан отправился в Европу, мы сообщим ему о твоём выздоровлении, — Баки почти морщится на последнее слово, потому что никогда не думал, что это можно излечить. Он хочет что-то произнести, но замолкает. Стив — Надеюсь, что его «каникулы» проходят лучше моих, — почти смеётся Баки как-то даже истерически. Непонятный комфорт в голове заставляет его думать, что всё это время он находится в сознании и продолжал жить, а лишь сейчас его внезапно усыпили и ему окружающее лишь чудится. — Он вместе с Сэмом и Наташей спасает задницы белых в Европе, так что, думаю, это сомнительный отдых, — язвит Шури, и Баки, пытающийся разложить всё по полочкам, слушает вполуха. Наташа***
Они сидят напротив друг друга в тёмной комнате, устроившись за одним столом. Он неотрывно смотрит на неё, словно пытаясь запомнить каждую черту её лица, словно вот-вот отберут. Баки слышит её голос через какую-то пелену, ширму, пусть и сидит она точно напротив и ничто не мешает ей говорить, но он чувствует слишком явно, что что-то не так. Не так, как должно быть. — Надеюсь, что всё это не зря. Не представляю, через что тебе приходится проходить. Баки слегка усмехается. Представляет. Она знает. Лучше кого-либо на земле. Он смертельно хочет ответить ей, поговорить, но весь их деланный диалог — лишь фикция. Баки каждый раз словно приходит на спектакль одного актёра или, как ему объяснял Питер, арт-перфоманс. Никак отреагировать, даже мимикой, он не может — по крайней мере, она этого точно не увидит. Как не замечает сейчас и его дрогнувшей усмешки. Баки всё равно любит их разговоры, даже не имея возможности ответить. Он рассматривает её рыжие волосы, расплескавшиеся по плечам и правильного, наконец-то верного цвета глаза, словно пытается не отыскать её в своей памяти, а как можно плотнее там запечатать. Он пытается запомнить каждую черту её лица, потому что ему всё это время требовалось лишь вспомнить. — Нам всем не хватает тебя, даже если ты мрачный, как чума, и порой впадаешь в транс, — он слышит смешок в её голосе, что отражается и на грустном лице, и Баки бесконечно жаль, что он не может ничем ответить. Он не может даже подать знака, что слышит её. Что всё понимает. Он снова блуждает по кошмарам и воспоминаниям, бросаясь из огня в полымя, и не может найти выхода. Единственными его просветами стали она и Стив, залетающие в воспоминания и ломающие все уклады, создающие с ним обрывистые диалоги, скорее похожие на монологи. Баки быстро понимает, что именно это и имела ввиду Шури, говоря о тонкой грани между сознательным и бессознательным, на которой ему действительно пришлось балансировать. Но это оказалось лучше, чем бесконечная череда кошмаров. — Питер в порядке, можешь не переживать за него. Он до сих пор ждёт твоего появления, — Баки слегка улыбается, молча (а только так и может) благодаря её за эту информацию и то, что она всё ещё поддерживает с мальчуганом связь. — Думаю, он бы пересёк океан на паутине, зацепившись за наш джет, лишь бы до тебя добраться. Баки слышит, как она делает глубокий вдох, и думает, что в реальности бы она прикрыла глаза и нервно наклонила бы голову вперёд, как делала всегда, и проекция в его голове повторяет за его мыслями и предположениями. — Мы уезжаем завтра. Шури сказала, что наша помощь больше не нужна. А у нас ещё остались нерешённые проблемы, — последнее она добавляет словно пытаясь оправдаться, и Баки теряется на мгновение, осознавая, что это, возможно, последний раз, когда он слышит её голос. Больше никаких островков безопасности. — Может, и ты скоро к нам присоединишься, — она снова произносит это со вздохом, и хотел бы Баки отшутиться, поддержать, но лишь вынужден молча смотреть, как её фантом в его голове прячет лицо за волосами, склонив голову вниз. Баки не хочет думать о том, что ей настоящей, реальной, находящейся за пределами его головы, произносящей всё это на самом деле, действительно тяжело. Возможно, её плечи, не укрытые длиной рыжей гривой, содрогаются, как каждый раз, тогда, десятки лет назад, когда она позволяла себе проявлять эмоции хотя бы с ним. Только с ним. — Хотела бы я знать, помнишь ли ты это. Нас, в частности. Время, когда мы были младше, — произносит она с таким правильным смешком, словно сворованным из тех времён Красной Комнаты, когда ей приходилось прятать в подобных мелочах всё искреннее и настоящее. Баки жалеет сейчас больше всего, что не в силах ответить.«Я всё помню. И ты была лучшей частью того времени»
***
Питер, кажется, действительно скоро начнёт завидовать паукам за их количество глаз. Он старательно пытается не только отражать атаки противников, но ещё и выискивать взглядом одновременно двух людей — во всей огромной толпе Мстителей и приспешников Таноса ему важны лишь Мистер Старк и Баки Барнс. Питер бы соврал, если бы сказал, что не чувствовал некого восторга от всего процесса: адреналин, кажется, не просто попадал в кровь, а уже циркулировал вместо неё, заставляя сердце бешено колотиться. Питер даже думал, что было бы как-то поразительно глупо умереть во время такого масштабного сражения от инфаркта. Во всём переливании красок Питер старательно искал красно-золотой костюм и металлическую руку со звездой. Он увидел Мистера Старка ещё когда вышел из портала, но быстро потерял его из виду, а высмотреть Баки удалось далеко не сразу, но и тот пропал из зоны видимости. В какой-то момент Питер, к своему удивлению, замечает их бьющимися бок о бок, но не успевает подобраться достаточно близко. Одно радует его — они оба живы. Питер искренне надеется, что так останется до конца. Он быстро попадает вглубь сражения, потеряв возможность зацепиться за что-либо паутиной — прежде у него был хотя бы Человек-муравей, достигший довольно немалых размеров, а теперь Пауку приходится болтаться по земле. — Простите, не подбросите до Квинс? — выкрикивает Питер, запрокидывая голову и смотря на улетающего куда-то пегаса. — Скучал по твоим шуткам, пацан, — и Питер почти не верит своим ушам, когда снова слышит его голос из-за спины. Он разворачивается быстро и резко, застывая на мгновение и отключая шлем, больше не скрывающий его удивлённое и радостное лицо. Баки, которого он не видел на протяжении добрых полугода, стоящий с новой рукой наперевес и продолжающий отстреливать противников, приближающихся к Питеру, который настолько растерян, что даже забыл, как двигаться. Ровно до того момента, как сам едва не накинулся на Баки с объятьями. — Не думал, что наша встреча пройдёт так, но как вышло, — слегка смеётся он, легко обнимая в ответ, пока металлическая рука всё ещё цепко держит автомат. — У меня всё ещё лежит твой рождественский подарок, — выпаливает Питер первое, что пришло ему в голову, и Баки уже смеётся чуть звонче, лающе, и это кажется таким неподходящим под ситуацию, где везде крики и бойня, но при этом выглядит таким правильным. — А я всё ещё должен тебе магнит, но для обмена подарками нужно выжить, хорошо? — Баки явно нехотя отпускает пацана, едва отталкивая его, и Питер улыбается, удовлетворённо кивая и уже готовясь отчаливать на паутине, как слышит вслед вопрос. — Ты не видел Нат? — Нет, но я её поищу. Надеюсь, что она в порядке.***
Баки невероятно рад наконец вырваться из простой работы пастуха, ведь, если честно, ему это порядком наскучило, хоть он и не ненавидит повод, по которому ему даётся возможность оставить незавидную должность. На секунду он даже думает, что всё осталось по-прежнему: о нём вспоминают лишь тогда, когда нужна суровая жёсткая сила. Зимний бы взбунтовался, но от него больше ничего не осталось. Баки по нему нисколько не скучает. Баки рад вновь встретить Стива: в последний раз они виделись, когда закрылась капсула криокамеры и в их самозабвенных разговорах внутри сознания. После пробуждения Баки остался в Ваканде на некой реабилитации, а Стив с командой колесил по Европе и США по своим супергеройским делам, и не то что бы это злило Баки. Он просто хотел, чтобы Стив наконец остановился — отдохнул от мира, что его прожевал и выплюнул, игнорируя все его прошлые заслуги. Баки рад даже Сэму, которого, по правде говоря, тоже не хватало. Словно всё казалось слишком хорошим, правильным без его глупых подколов и характера, а Баки, как известно, не привык к комфорту. Баки цепляется взглядом за Наташу и явственно понимает, что не может найти слов, хоть и времени ему для этого было предостаточно. Знает, что нужно сказать, но чувствует себя подростком, потерявшим дар речи от новой влюблённости, но ни черта. Баки усмехается, вспоминая, как всерьёз считал, что Наташа младше их всех в команде. Он, кажется, был теперь единственным, не считая её саму, кто знал, помнил правду. Хотел бы он вспомнить это раньше Когда это всё имело смысл Он цепляется взглядом за её короткие белые волосы и задерживается, кажется, дольше нужного. Все разошлись, и в помещении остались только они вдвоём и комок в горле Баки. — Что произошло? Мне можно доверять, — спрашивает Наташа, которая слишком проницательна даже для Вдовы. Баки помнит, что она всегда восхищала его тем, что действительно оставалась лучшей в своём деле, но никогда не была совершенна — была человеком. — Ты спросила у меня, когда я был в криокамере, — Баки смотрит на неё исподлобья, и видит, как напрягаются её плечи. Она словно вся обращается в слух, — помню ли я тебя. Он поднимает на неё взгляд, сталкиваясь с её полными надежды глазами, но страха в них не меньше, чем, наверное, в его собственных. Баки даже думает на секунду, что не стоит говорить правды. Теперь он помнит, как много боли он ей принёс. Их отношения всегда были за гранью: их разлучили ещё во времена Красной Комнаты, а после их жизнь была полна треволнений и постоянных попыток залатать раны. Из-за Баки Наташу подвергали пыткам, стирали ей память, заменили воспоминания. Он помнит, что это его вина. И сейчас он может вернуть ей всю эту боль вновь, выложив на стол все карты. Баки действительно думает, что ей будет лучше без него. Наташа склоняет голову, заметив этим затянувшуюся паузу, и Баки начинает жалеть, что вообще начал этот разговор.«Я всё помню. И ты была единственной хорошей частью того времени»
— Бак, Нат, вы где застряли? Их тут уже грёбанная толпа, — слышит Баки в наушнике голос Сэма, и Наташа морщится, отводя взгляд. — Уже идём, — отвечает она, и Баки не знает, должен он благодарить или проклинать Уилсона. Наташа вновь поднимает на него взгляд. — Думаю, нам нужно будет обсудить это потом. Баки молча кивает.***
— Тони. Вокруг летает пепел и сзади полыхают остатки бывшей базы Мстителей. Улучшенные рецепторы улавливают запах сгоревшей плоти. Питера оттягивают от тела Старка и он пятится назад, прикрывая лицо рукой, но не может перестать смотреть на него. Баки не может пошевелиться. Ещё полминуты назад они готовы были праздновать победу — он даже увидел тень улыбки на лице Стива, что теперь бы согнулся пополам от боли от кровоточащих ран, но неотрывно смотрит вперёд. Они не могут пошевелиться, когда жена Старка опускается рядом с телом. Баки думает, что это несправедливо. Ему не пятнадцать, он не максималист, но он думает, что это несправедливо. На войне солдаты тоже умирали некрасиво, неправильно, несправедливо. Они сделали так много, но не были удостоены даже лишней минутой жизни. Тони Старк сделал так много и был вынужден умирать. Никто не мог пошевелиться, и Баки понимал, что никто не предпримет попытки перенести его через портал в больницу. Все прекрасно понимали: ему уже не помочь. Питер, кажется, понимал это даже больше остальных. — Иди сюда, — тихо произносит Баки, всё-таки двигаясь с места и направляясь к мальчишке, что глотал слёзы, словно боясь не услышать какое-то слово Старка. Но нет, Баки знал, что он слушает он далеко не это. Мальчишка, что до этого застыл в пространстве, содрогаясь лишь плечами, заторможенно развернулся, и Баки вовремя подхватил его: он знал, что пацан не упадёт, но тот слишком опасно пошатнулся, словно норовил свалиться в обморок от напряжения. — Ты не виноват, — первое, что шёпотом произносит Баки, когда Питер оказывается в его объятьях. Он, кажется, начинает дрожать даже крупнее, пока старший пытается вспомнить хоть какие-то на свете слова, просто чтобы мальчишка не слушал. — Ты сделал всё, что мог. Это его выбор. — Спи спокойно, — доносятся слова женщины, сидящей рядом со Старком, и Баки видит, как тот что-то произносит в ответ, но слишком тихо. Но Питер слышит. Он слышит даже больше. — Он будет в порядке, так бывает, — Баки уже сам слабо осознавал, что говорит мальчишке — только бы не молчать. Тот громче прежнего всхлипывает. — Он заслужил покой. Всё хорошо. Питер резко замолкает. Баки теряется: он уже было подумал, что снова не сдержал силы и мог придушить ребёнка, но вскоре понимает, почему тот стал тише. Реактор на груди Старка гаснет. Питер всё-таки услышал, как его сердце остановилось. Он содрогается в руках Баки, теперь уже не сдерживая слёз, и Баки зажмурил глаза, лишь сильнее сжав его в объятьях. Хотел бы он забрать эту боль, уберечь от этого мальчишку, но и его собственная теперь не находила себе места. Наташи тоже больше нет.***
Баки держит руку на плече Стива и тот невесело усмехается, лишь кинув на друга быстрый взгляд. Они оба понимают, через что проходит другой, но к тому же Баки знает, что тому тяжелее вдвойне. В отличии от Зимнего, Капитан был другом Тони. — Я побуду здесь, с Питером, — Стив молча кивает, уходя внутрь дома, где им должны были что-то показать. Собрали самых близких Старку, но пацана в этом списке по каким-то причинам не оказалось. Может, Тони просто не верил, что действительно сможет вернуть всех распылившихся, но погибнет, пытаясь совершить невозможное. Баки возвращается к озеру. Даже не верилось, что Старки могли жить в такой глуши, имея при себе достаточно денег, чтобы прожить беззаботную жизнь даже в сердце Нью-Йорка. Но такой выбор казался, впрочем, довольно правильным и честным. Тони заслужил покой. Она тоже. Баки до смешного не верилось, что, вспомнив её спустя столько лет разлуки, он потерял её и теперь навсегда. Потерял, даже не дав ей знать, что помнит её. Что теперь вновь привязан к ней, может, даже сильнее прежнего. Он жалеет, что не сказал ей этого тогда. Они бы не успели нормально поговорить, вспомнить прошлое вместе, привыкнуть друг к другу. Но Баки знает одно точно: она заслужила знать, что он помнит её. И этой почести он её лишил. Баки до хруста и желваков сжимает челюсти, когда непозволительно невовремя накатывают эмоции. Его боль подождёт. Сейчас важна чужая. Он проходит к помосту, наконец найдя взглядом Питера. Он уселся на деревянную поверхность, наклонившись вперёд и свесив ноги вниз. Баки не видит его лица, но уверен, что тот не может позволить себе слёз. В этом они схожи. Мэй, что стоит рядом, молча смотрит вдаль, на тот берег озера, и поворачивается к Баки лишь услышав его намеренно громкие шаги. Женщина переглядывается с Баки, а после поджимает губы и понимающе кивает. Она легко касается плеча племянника, шепча, что подождёт в машине, и уходит. Баки выжидает, пока они останутся вдвоём, и становится на место женщины, спрятав руки в карманах куртки. Честно говоря, он не знает, что сказать Питеру, и даже не думал об этом. Знает, что пацан заговорит сам, если найдётся нужный собеседник. Баки молчит, вдыхая слегка морозный воздух, и думает, что Наташа была бы рада тоже жить так — на отшибе, вдали от суеты. Конечно, ей бы быстро размеренная жизнь надоела и она захотела бы вернуться к работе, но на первое время её энтузиазма бы хватило. Она, должно быть, обожала Морган, дочку Тони. Баки помнит её привязанность к детям, которую она всегда объясняла тем, что никогда не сможет иметь своих и жалеет об этом больше всего в жизни. На самом деле она ни разу не сказала об этом напрямую — Баки просто знал. Она хотела назвать дочь Розой. Она хотела семью Баки думает, что Наташа последнюю, впрочем, нашла, пусть и не в совсем стандартном смысле. Она обрела близких людей, за которых держалась и, чёрт его знает, может Баки тоже ненароком стал её семьёй. Хотел бы он, чтобы семья была и у Питера, что наконец тихо всхлипывает и поспешно вытирает щеку. Баки отчётливо знает, что мальчишка теряет отца вот уже третий раз. — Это уже которые похороны в моей жизни и я, наверное, должен радоваться, что это не мои, — голос Питера слегка дрожит, хоть и слышно, как он старается держаться. Баки хмурится и медленно опускается рядом с мальчишкой, но не отрывая взгляда от того края озера. Он думает, что Питер бы не хотел, чтобы на него сейчас таращились. — Я не буду тебе говорить, что эта боль пройдёт: у тебя есть опыт, ты знаешь, что нет, — тихо говорит Баки, вглядываясь в темноту леса напротив. — Единственное, что ты можешь сделать для него — не винить себя и заставить его гордиться тобой. Без фанатизма, но всё же, — последнее он добавляет с лёгкой улыбкой, а после слышит тихий смешок Питера. — «Любая трудность даётся тебе для того, чтобы ты её преодолел»? — невесело усмехаясь цитирует он и Баки тоже усмехается. Кто бы мог подумать, что слова Сары, которую им со Стивом пришлось похоронить ещё будучи возрастом с этого самого Питера, пригодятся даже сейчас. — Зря смеёшься — мудрая фраза, — Баки слабо и невесело улыбается, совсем легко толкая мальчишку локтём. Они вновь замолкают: один — уставившись на собственные ноги над водой, другой — в темноту леса напротив. Баки думает, что его собственные слова пригодились бы и ему самому, ведь они потеряли близких им людей по одинаковым причинам. Клинт рассказывает Баки о смерти Наташи не в красках, но довольно откровенно, хоть и видно, как ему тяжело об этом говорить. — Знаешь, а она ведь до сих пор любила тебя. Всегда хотела, чтобы ты её вспомнил, — добавляет он в конце, пока в голосе слышится металл, и Баки чувствует чужую злость к себе. Но едва ли она сравнима с той ненавистью, что он испытывает сам. Баки быстро стирает мокрую дорожку с щеки скорее не из-за того, что пацан мог увидеть, а для самого себя. Словно так он мог выкинуть эту боль. Словно так он мог её игнорировать. Но Питер замечает, как и всегда. Он впервые поднимает на Баки глаза, которые немного красные, заставляя тоже к нему повернуться, и слёз уже не прячет. Мальчишка лишь поджимает губы и кивает каким-то своим мыслям, и Баки приобнимает его одной рукой, а следом коротковолосая макушка падает ему на плечо. Ни один из них больше не сдерживается и не чувствует себя виноватым за это.***
— Волнуешься, что мальцу не понравится твоя новая причёска? — с усмешкой на губах спрашивает Сэм, пытаясь посадить джет, и Баки лишь фыркает. Он действительно переживает, но не по этой причине. За время его отсутствия случилось много дерьма в жизни Питера, а новоиспечённых героев не оказалось в нужный момент рядом. Единственными (и довольно сомнительными) его помощниками оказались агенты Щ.И.Т.а, пусть и бывшего, а работали они из рук вон плохо. Впрочем проблем хватало и Баки, ставшему напарником нового Капитана Америки — Сэма Уилсона. Баки не считает, что это несправедливо — Стив определённо заслужил счастливую и спокойную жизнь. Но это же и до смешного поразительно: пока его лучший друг прожил две жизни, Баки не почувствовал и одной. — Не переживай. Главное, что он жив, а зла он на тебя точно не держит, — произносит Сэм и, честно, его слова даже в какой-то степени помогают в последнее время. Они порядком сблизились ещё во времена до щелчка, а теперь, оказавшись вынужденными сотрудничать, стали друзьями. Подколы Сэма никуда не исчезли, просто теперь Баки не так перманентно хотелось его убить. Лишь иногда. Он всё ещё боялся потерять контроль, хоть и знал — Шури отлично поработала и от Зимнего осталось немногое. Даже рука, пусть и не совсем человеческая, сделана по-другому, иными людьми и ради отличной от прошлой цели. Правда, вид у неё был немного близок изначальной, но уже по просьбе самого Баки. Чёрная с золотыми жилками, похожая на костюм Пантеры, она содержала один неотъемлемый атрибут — красную звезду. Но теперь она не служила тем знаменем из прошлого, а была данью уважения другому герою. Символ Наташи Романовой остался цветовой гаммой на руке Баки Барнса. Первое время Баки всерьёз думал о том, что пустить себе пулю в висок — его вариант выхода из ситуации. Он лишился слишком многого, даже Зимнего стало не хватать. Тот не чувствовал эмоциональной боли, а был, по сути, пустышкой, набором программ. Порой отсутствия ощущений порядком не хватало. Баки всё ещё мучался от кошмаров, а воспоминания о его грехах всё ещё хранились в его голове. Пуля могла бы их прогнать, но Баки помнил, что сказал Питеру тогда, на похоронах Тони. Он знал, что это применимо и к нему. Он не хотел, чтобы смерть Наташи стала напрасной. Даже после своей смерти она не позволяла ему опустить руки. Баки решил, что, если он не может жить для себя, может, стоит попытаться пожить для других. Это помогало.***
Он цепляет рюкзак на плечо, и под рёбрами тарабанит четырёхкамерное, пока Питер направляется к назначенному месту. Они обусловились, что он не будет в костюме Паука, да и он бы физически, возможно, не успел бы преобразиться в супергероя сразу после аэропорта. Мэй уже хотела отвезти его домой, обуславливая тем, что ему нужно оставить вещи, но их у него просто не оказалось — родной сердцу чемодан канул в Лету ещё во время поездки в Европу. И Питеру, если честно, хотелось вернуться домой уже с чувством выполненного долга и без багажа даже эмоционального и наконец отдохнуть, а потому он не торопился в квартиру. На него накатывает дежавю — ещё, казалось бы, год с небольшим (а на деле — порядка шести) назад он так же выискивал джет Стива Роджерса, того самого Капитана Америки. Реальность настоящего, как могло показаться, мало отличается от прошлого, но глупо было отрицать, что теперь всё было иначе. Паучье чутьё предупреждает о неожиданности. Питер резко разворачивается, и вместо опасности видит перед собой Баки. У него короткие волосы и металлическая рука под длинным рукавом кожаной куртки, хоть на улице и жара, а он улыбается во всю челюсть. Питер цепляется за него длинными руками, и слышит лёгкий лающий смех, по которому, блять, безумно скучал всё это время. — Так и знал, что не поздороваемся нормально, — шутит он, обхватив руками Питера и всё ещё мягко посмеиваясь. Сэм выкрикивает «Не будь старым дедом: не учи пацана манерам!», и они оба легко смеются, пока не замолкают. Питеру не хочется отпускать Баки даже больше, чем он думал. Ему действительно его чертовски не хватало. Они отстраняются друг от друга и улыбаются. Взгляд Питера вновь цепляется за короткие волосы, как его сейчас называли, Белого Волка. Он прекрасно понимал желание друга отказаться от старого прозвища , а новое ему даже подходило. — Тебе идёт, — легко говорит Питер, и Баки усмехается, когда слышит сзади крик «А я говорил!» от Сэма. Взгляд Баки осматривает Питера с головы до ног и последний непонимающе вскидывает брови. — Ты вырос, пацан. Они снова усмехаются, и это кажется до боли неловким. Питер, впрочем, понимает, почему. Несмотря на то, что он справился со всеми проблемами в Европе, чувство одиночества и беспомощности его не покидало. Впрочем, Баки, судя по его извинениям, тоже прекрасно понимал, что вместе бы они справились лучше. — Мне жаль, что меня не было рядом. Я обещал помогать тебе, — начинает он, озвучивая догадки Питера и он хмурится, отрицательно качая головой. — Всё в порядке. Ты сам говорил, что без Капитана… — Питер осекается и спешит себя поправить. — Без Роджерса сложнее. Я понимаю. — Не нужно меня оправдывать, — Питер снова поджимает губы, не зная, что ещё сказать. Он не держит зла, но ему всё ещё сложно поднимать тему Европы. — А ты молодец, раз справился со всем сам. — Даже тогда мне помог Мистер Старк, — Питер слегка улыбается, хоть и от упоминания наставника всё ещё болит. — Наташа мне тоже всё ещё помогает, — и болит не у него одного. — Они бы гордились нами, а? У Баки голос дрожит лишь слегка, но Питер всё понимает, потому что у самого неприятное чувство заставляет глаза щипать, а потому он лишь снова подаётся вперёд, точно зная: его примут. — Мне тебя не хватало, — они снова обнимаются, чуть дольше прошлого раза, и Питер точно знает — они это переживут. Они больше не одни.