One love. Two mouths.

Мы убиваем из равнодушия, иногда из-за любви, но никогда — из ненависти.

Шуга ступал по полу, вёл дворняжек своих, подчинённых людей. Он был королём этого ада, им и оставался. Ему не составляло труда приказывать, подчинять и убивать. Он делал любые вещи, чаще всего не боясь последствий. О каких последствиях можно говорить, если ты король ада на земле? Парень в костюме дорогом, у двери квартиры, любезно и с усмешкой стучит костяшками пальцев, ждёт. Ждать не любит, а потому хочет, чтобы гость за ней поторопился. И действительно, дверь открывается. Хосок на пороге, смотрит с усмешкой, впускает. В его взгляде есть что-то, опасное что ли, может безумное. Шуге не страшно, он научился таких людей под себя прогибать, заставлять все силы брать и за него биться. Он их агрессию перенаправляет в нужное русло, наслаждается рождением людей новых, проснувшихся ото сна словно. — Где? — Спрашивает, руки кладёт в карманы брюк, прищуривается. Чувствуется. Запах трупный, разлагающегося человека. Хосок лишь на комнату кивает, жестом руки показывает, но заходить не хочет. — По пакетам и в кислоту, — приказывает коротко Шуга, наблюдая за Чоном, — есть выпить? — Нет, — отвечает и голову поворачивает. Они на полу расстилают клеёнку какую-то, труп переносят, да мачете достают. На лице эмоций — сплошной ноль. Хосок смотрит пристально, как они руки ей отрубают, как от запястий отделяют. Как голову рубят, за волосы отбрасывают в мешок. Шуга тоже наблюдает. Но не за процессом, который видел миллион раз, а за Хосоком. Тот смотрит просто, внимательно, на лице не отражаются никакие эмоции, нет там отвращения, нет приступов тошноты. Шуге хочется палачом своим Хосока сделать, чтобы правой рукой был, убивал по щелчку пальцев, огонь свой внутренний выпуская. Шуге безумно хочется заставить Чона испытывать наслаждение от убийства. Наверное, со временем, так и случится. Когда девушка раздроблена по частям и в пакетах разных находится, они к выходу спешат. Хосок рядом, дверь любезно держит. Он засматривается на Шугу, зная, что тот заговорит об оплате. Они оба знают, какой она должна быть. — Жду тебя у себя, как оклемаешься, — просто говорит альфа, нажимая на кнопку лифта и уезжая. — Спасибо, Мин, — проговаривает уже самому себе Чон, дверь наглухо закрывая. Окна открывает, да полы моет, чтобы не воняло больше. Ему хочется к Тэхёну съездить, с ним время провести, поговорить о чём-нибудь и отвлечься от того пожара, что в груди его. Там всё выгорает, символы дикие оставляет. И у Чона руки чешутся сильно, в желании убить кого-нибудь снова. Добить, чтобы не слышать предсмертные и отчаянные всхлипы, хрипы и стоны. Он уже в нетерпении глаза прикрывает, зная, что не сдержится в скором времени и к Юнги поедет, чтобы выпросить работу. Работа состояла в том, что на заказанных людей, на которых альфа пальцем укажет, придётся свести их счёты с жизнью. Хосок не просто убивать хочет, а пытки устраивать. Ему нужно, отчаянно необходимо выплёскивать огонь внутренний, не важно, куда и как, главное, справиться с ним как можно быстрее и почувствовать удовлетворение. Интересно, узнай бы Тэхён об этом, как он отреагировал? Птичка низкого полёта, не видавшая жизни настоящей. Тэхён же дома игрушке самое лучшее место выбирает, а на следующее утро Чимину пишет. Тот в гости приглашает, а Ким соглашается. Когда приезжает, то обнимаются долго на пороге, ничего не сказав друг другу ещё, но словно чувствуя души. Ким замирает, когда в проходе Чонгука видит. Тот в спортивных штанах чёрных, что бёдра его крепкие обнимают, футболке белой с вырезом глубоким, где ярко проступают на груди татуировки. Усмехается и лёгкой походкой уходит. Также тихо, как и пришёл. Тэхён обещает себе не поддаваться, не сдаваться в его власть глаз пьянящих, грубых взглядов. Но Киму до дрожи в пальцах хочется дотронуться, руками вдоль спины провести и обнять крепко, носом в надёжную грудь утыкаясь. Чимин снова шутит о том, что он на луне со своими мыслями, а Тэхён снова не отрицает, следует по пятам в зал, садится на диван рядом с Чонгуком, пока Чимин на кухню уходит, чтобы гостя чаем угостить. Чонгук не говорит ни слова, а Тэхёну от этого плохо. Он узнал о том, что тот с Хосоком? Да и встречаются ли они вообще? Официальной просьбы стать парой не было, а потому Ким ещё свободен. Альфа в телевизор смотрит задумчиво, но ладонь кладёт на ногу левую парня. Поглаживает колено обжигающе-горячими пальцами, выше по бедру поднимается и усмехается. Обстановка определённо накаляется. Омега голову к плечу склоняет, показывает, что ничего не происходит, но сам внутренне плавится от этого. Пальцы альфы ловкие, на костяшках татуировки с какими-то инициалами, но Ким на это внимания не обращает. Ладонь успешно обходит пах, поднимается выше и ловко проникает под полы широкой рубашки, живот поглаживая. Невесомо, но чертовски дразняще, оттого волнующе. Тэхёну хочется колени свести, губы горят, потому что поцеловать хочется. Он был не против, если бы на этом диване его разложили. Он только вздыхает, чтобы о продолжении попросить, это не скрывается от Чонгука, который руку убирает к себе на колено и почёсывает ногу. Чимин ставит кружку горячую, печенья принёс с конфетами, пододвигает это всё поближе. Он на диван между ними садится, заставляя Чонгука подвинуться подальше от Тэхёна. — Наел себе задницу, сидеть тесно, — делает замечание Чон младший, пультом щёлкая, пытаясь, фильм найти какой-нибудь. — Что-то не нравится? Сядь в кресло. — Чимин лишь рукой машет и фыркает, говоря о том, что задирать омегу в этой семье любит только Чон зануда Чонгук. Чонгук не отвечает, но хмурится едва. Пока омеги неслышно переговариваются, а после увлекаются и просмотром фильма, в котором вскоре наступает постельная сцена, все трое молча смотрят. Только Тэхёну подпирает вдруг желание нестерпимое, он и возбуждаться стал, искренне надеясь на то, что сидящий рядом Чимин изменений не почувствует. Чонгук лишь голову назад откинул, чуть повернул в бок, наблюдая за лицом Кима. Улыбнулся дерзко совсем, снова ухмылкой своей, заставляя сердце лихорадочно биться и набирать новые обороты. Тэхён чуть голову вбок скашивает и очень радуется тому, что заинтересованный Чимин вперёд склоняется. Чон младший смотрит лишь многозначительно, глаза чуть прищуривает и языком в щёку толкается, жест один нехороший показывая. Усмехается после с реакции Тэхёна, зубами сверкает в улыбке и голову обратно к экрану поворачивает. Ким рот от шока приоткрывает, понимает, что хочет этого. Прямо сейчас бы на колени опустился и сделал это, без вопросов лишних и пререканий. Чонгук завлекает. Внешностью, взглядом, усмешкой, своим поведением. Он не стесняется в отличие от Тэхёна, прямо и конкретно говорит о своих желаниях. — Чимин, могу я остаться у вас на ночь? Если ты не против, — говорит Ким, хоть голос дрожит немного от волнения. Он предпочитает не посматривать в сторону довольного Чона. — Конечно, что за вопросы такие? — Улыбается омега. — Я тебе в комнате Хосока постелю, ты не против? Если против, можешь в моей лечь, а я у Хо улягусь, — улыбается Чимин, сверкая глазами довольными. — Мне всё равно где. Правда. Не волнуйся. Только я буду очень признателен, если ты мне что-нибудь из одежды выделишь, — улыбается Ким. — Моё тебе маловато будет, — проговаривает Чон старший, и голову к Чонгуку поворачивает. Младший перестаёт гипнотизировать наскучивший фильм, и взгляд переводит на брата, бровь приподнимая. — Ты же одолжишь Тэхёну свою одежду на ночь, правда? — Спрашивает, губки поджимая, выпрашивая мило совсем. Альфа усмехается и кивает, не в силах брату противостоять. К вечеру они отправляют Гука в магазин за бутылкой вина. Тот хоть и сопротивляется, жалуется еле слышно на то, что его, единственного альфу, защитника этого дома, того, кто оберегает их двоих в такой ужасный и непогожий день, они вот его, сволочи такие, отправляют одного в снежную погоду, и вообще… — Да я понял уже, — смеётся весело Чимин в коридоре, провожая Чонгука и следя за тем, чтобы тот шапку натянул, да удостоверение с собой взял, хотя ему и без того продадут, ведь выглядит он на хорошие двадцать два. — Иди уже. И без бухла не возвращайся, я тебе не открою. — У меня вообще-то свои ключи есть, — делится Чонгук замечанием, но под рьяным взглядом уходит, посмеиваясь. Тэхён из зала в коридор заглядывает, пока Чимин дверь на замок закрывает. — Я вообще-то не любитель выпивать. Только если совсем немного. — Омега плечами пожимает и смотрит, прищуриваясь. Чимин смотрит недоумённо, а когда через полчаса в квартиру Чонгук вваливается, показывая две бутылки, то Чон старший понимает, что пить их придётся одному. А может и не одному, смотря, как Гук захочет. — Будешь? — Спрашивает у брата, пока тот ладонь к носу красному и холодному прижимает, да кивает несколько раз. Они уже на кухне сидят, Чимин ловко бутылку открывает, по бокалам разливает, на тарелочку сыр красиво нарезает и выставляет. — Может вы о своём, омежьем поговорите? — Говорит Чонгук, бокал, подхватывая и порываясь уйти. — Сиди, мелкий, — в ответ издевается над братом Чимин, улыбаясь широко, и отпивая со своего бокала. Тэхён алкоголь нюхает сначала, а после пробует совсем немного, делая маленький глоток и спешит стащить сыр с тарелки, сразу же заедая неприятный привкус. Чимин не соврал, он любитель выпить. Чонгук, конечно, тоже пить любит и может, но всё равно получается так, что омега с одной бутылкой справляется сам, в одиночку, а вторую делит с Чонгуком. Ким же после первого глотка бокал отставил и мягко отказался. Они вели беседу непринуждённую, наблюдая за тем, как напивается Чимин, который и не пьянел особо, а может он трезвел слишком быстро. Не разобрать было. Но вскоре, как только бутылки под сухую осушили, отправились по своим комнатам. Тэхён в ванную ушёл, получая стопку одежды Чонгука, взгляд загадочный и улыбку многообещающую. Чон старший расстелил постель Киму в своей комнате, а сам решил завалиться у Хосока, чтобы гостя-друга особо не смущать. Тэхён волосы влажные полотенцем просушил и улыбнулся, чувствуя, как приятно виснет немного футболка серая и шорты чёрные. Они легли ближе к поздней ночи, свет, выключая, да расходясь каждый по комнатам. Чимин уснул быстро, под действием алкоголя и горячего душа. Тэхён уснуть не мог. Тот жест Чонгука, его многообещающий взгляд. Та капля алкоголя, которая опьянила, сейчас лишь уверенности прибавила, да решимости. Он с кровати поднялся, одеяло поправил и за дверь вышел, ступал тихо, боясь шуметь. Дверь в комнату Чонгука открытой была, а сам альфа зависал за ноутбуком в какой-то сетевой игрушке. — Не спится? — Спросил Чонгук, не поглядывая и прекрасно зная, что вошедший, никто иной, как Тэхён. — Пришёл попробовать. — Ким подходит, на постель садится и прищуривается. — Что? — Чон не оборачивается, показывая, что ему якобы всё равно. Но видно, как невнимательно он играет, лишь на слух обращается, да плечи напрягает. — Тебя на вкус, — шепчет Тэхён тихо. Он и сам не понимает, откуда столько решительности прямо сейчас взялось, но она здесь, машет рукой уходящей совести и стыду. Омега поднимается, Чонгука на кресле разворачивая и слыша, как скрипят колёсики по полу. На колени опускается, и взгляд поднимая. Чонгук дышит медленно, наслаждается видом прекрасным, надолго у себя в памяти отпечатывая. Тэхён руки на колени кладёт, пальцами к паху подбирается, удивляется, что у того уже полноценный стояк, а потому освобождает от штанов и белья, стягивая одежду вниз к самым щиколоткам. У Чонгука член смазкой сочится, она каплями вытекает с уретры, по стволу течёт. Тот влажный совсем, с венками. Омега слюну громко сглатывает и на дверь оборачивается. — Не волнуйся. Он когда пьян, всегда спит долго. Приступай. — Руки Чонгук держит подальше, боясь, что вцепится в волосы влажные, да поспешить потребует. Тэхён член ладонью обхватывает, на основание давит, видя, как губы альфы приоткрываются. С них вздох срывается, следует Киму ладонью провести и на головку красную надавить. Омега наблюдает, отмечает про себя каждую деталь и мелочь. Прищуривается лишь и языком влажно проводит по всему стволу, снова сглатывает, губами головку накрывает. Головой двигает, та в щёку упирается. Чонгук ноги пошире разводит, чуть футболку приподнимая, блистая кубиками, пока Тэхён жадно обсасывает головку мокрую, языком надавливая на уретру, а после насаживаясь ртом, причмокивая и издавая другой ряд пошлых звуков. Чон голову откидывает, но тут же возвращает её обратно, глаза открывает, лишь бы с вида такого взгляда не уводить. Омега старается, перебирая свободной рукой яички альфы, насаживаясь больше, так, как сможет. Рукой по всему стволу двигает, надрачивая и снова ртом обхватывает, языком лаская каждую венку, вдыхая жадно и стоны, издавая, что приглушаются и вибрацией раздаются. Парень руку к члену своему тянет, зажимает сквозь ткань и выдыхает рвано. Чонгук усмехается пошло и ладонь тянет к влажным волосам омеги, поглаживая затылок того, да зажимая после, ртом натягивая, лишь бы поглубже в приятную узость рта. Жарко, влажно, пошло. Тэхён глаз открыть больше не может, ощущая, как его голову наталкивают глубже, а после отстраняют. Затем следует новый толчок и так по кругу. Чонгук глаза на секунду прикрывает, чувствуя скорую разрядку, пока омега нарочито медленно языком по головке водит, лаская и дразня. Свой же член надрачивает, рука в штанах находится. Чон снова на себя натягивает, в этот раз глубоко слишком, в самую глотку попадает, губу от наслаждения прикусывает, пока, отстранившись, Тэхён отдышаться пытается. У него в груди пожар, сплошное удовольствие и приятное возбуждение. Желание лишь одно — кончить. Чон за волосы держит крепко, натягивает неглубоко, но отстраниться не даёт, звуками хлюпающими упиваясь. Кончает, не предупреждая. Так, что омега сориентироваться не успевает, у него по губам и подбородку течёт. Альфа парня поднимает, на свои колени усаживает и на спинку стула облокачивается, пока член достаёт из шорт, да додрачивает. Омега глаза закатывает и спину прогибает, коротко простонав. Кончает, содрогаясь. Чонгук на время смотрит, ладонь мокрую к губам подносит и задумчиво облизывает. — Я бы остался, да Чимин не поймёт, — усмехается Тэхён, краснея наконец-то щеками. Он спрыгивает с коленей альфы, поправляет одежду и на носочках уходит. Ладонь к груди прижимает, чувствуя, как в голове Чонгук дверь ещё одну открыл, да закрыть забыл, вроде и там остался. Поспешно накрывает стыд и совесть из-за того, что поступил он плохо с Хосоком, которому признавался недавно. Нужно решать что-то, срочно. И делать это как можно быстрее, пока последствия необратимые не произошли. Выходя из комнаты альфы, Ким дверь прикрывает, останавливается и замирает. Улыбка с лица пропадает, в глазах страх появляется. Хосок около своей комнаты стоит, на омегу посматривает. После улыбается и подходит ближе, обнимая крепко, к себе прижимая. — Сказал бы, что будешь у меня дома, я бы приехал пораньше. — Отзывается парень. — Что ты делал в комнате Чонгука? Тэхён губы поджимает и вдыхает почти с наслаждением, пока не видит в глазах Хосока никаких отрицательных эмоций. Неужели не успел увидеть? Не услышал? — Мы в игрушку сетевую рубились. Они не разговаривают больше, Хосок спать провожает, напоследок в лоб целует. По лестнице спускаясь, руки в кулаки сжимает, да злость внутри себя давит. Из головы никогда сцены откровенные того, как любимый почти парень на коленях перед братом младшим стоит, отсасывает. И что с этим миром не так?