Трое

— Дерил, — не выдержала Мишель через полчаса молчания, — ты думаешь, это правда? То, что сказал тот парень? — Скорее всего, — помолчав, отозвался мужчина.- Смысл ему врать? Все равно помирал уже. Мишель опять замолчала, обдумывая ситуацию. Она не понимала, что делать дальше. Братья явно преследовали какие-то свои цели, не желая искать других выживших. По пути ли ей с ними? Мишель вспомнила откровенно похабные взгляды Мерла и вздрогнула. Она была далека от мысли, что мужчины будут соблюдать какие-либо нравственные законы. Не очень похоже, что они с этим заморачивались и до того, как все ухнуло в тартарары. Оставаться с ними надолго просто опасно, что у них на уме — совершенно не ясно. Могут выкинуть что угодно: изнасиловать, убить, бросить посреди дороги на прокорм мертвецам. Правда, пока что ничего из перечисленного они не делали и даже не намекали на возможное своим поведением (кроме взглядов Мерла, конечно, но, похоже, это его обычный стиль общения, не имеющий отношения конкретно к ней), но ведь и пробыла она с ними недолго. Поэтому логичнее всего было бы придерживаться прежнего плана, и, как только встретится хоть какая-то более многочисленная группа выживших, попытаться присоединиться к ней. С другой стороны, после сегодняшнего похода в магазин Мишель прекрасно понимала, что братья — это идеальный щит от всех ужасов окружающего свихнувшегося мира. Они умеют обращаться с оружием, сильные и свирепые, сделают все, чтобы выжить. Может и ее вытащат, если останется рядом и не будет сильно раздражать. По крайней мере, до сих пор вытаскивали. Мишель прикрыла глаза, внезапно вспомнив опять, как они слаженно двигались, расправляясь с мертвецами, чувствуя и подстраховывая друг друга. Сильные… Очень сильные… Отчаянные… Точные удары ножом, выражение ярости на лице Мерла и отрешенности на лице Дерила… Мишель вздрогнула, осознав, что в низу живота отчего-то сладко заныло. Щеки налились румянцем. Открыв глаза, она подозрительно посмотрела на Дерила, гадая, заметил ли он ее внезапное волнение. Дерил вел машину, глядел перед собой на дорогу, немного прищурив глаза, руки спокойно лежали на руле. Между пальцами правой руки зажата сигарета. От него веяло таким спокойствием, что хотелось дотронуться, чтоб хоть немного успокоиться, хоть на мгновение поверить, что все будет хорошо, все наладится. Мишель стало стыдно за реакцию своего тела на братьев. Оставалось лишь только думать, что это такой ответ организма на стрессовую ситуацию. Надо отвлечься. Однако, неизвестно, сколько это все продлится. Мишель надеялась, что все же парень из магазина ошибся, и правительство явно не сидит на месте, скоро все наладится. И когда это случится, ей хотелось бы быть не в глуши лесов Джорджии, без возможности выйти на связь. Занятая сумбурными мыслями, Мишель пропустила момент, когда они свернули на еле заметную проселочную дорогу. Ни одного живого и неживого они не встретили за это время. Домик, к которому они подъехали, был совсем крошечным: один этаж, внутри одна большая комната, она же кухня. Все убого, мебель самодельная, грязища невероятная. Туалет и душ на улице. Братья, переругиваясь, принялись споро разгружать машину, заносить припасы в дом. Мишель нерешительно села на крытый шкурами животных широченный топчан. Другой мебели, кроме стола, пары кресел и табуреток, в доме не было. — Чего сидишь, коза? — Мерл, кряхтя, занес очередную сумку с вещами, — пожрать сообрази нам. Хоть какая-то польза от тебя. Мишель стала копаться в сумках с продуктами, перебирая консервы, решая, что из этого сойдет на ужин. В итоге остановилась на бобах и сосисках. Полуфабрикаты необходимо было съесть в первую очередь. Повозилась с плитой, но так и не смогла ее разжечь. Дерил молча отодвинул ее в сторону и, наломав заранее заготовленной щепы, раздул огонь. Мишель внимательно следила за его действиями, понимая, что этому придется учиться в первую очередь: не будет же она каждый раз звать его на помощь, когда захочется согреть чайник. Мерл принес последнюю сумку, уселся в кресло, закурил, прищурившись, глянул на Мишель. — Ну что, конфетка, чем порадуешь? — Сосиски и бобы, — коротко ответила девушка, — и чай. — Че, готовить не умеешь, значит? — вздохнул Мерл. — Могу сделать сандвичи…- растерялась Мишель. — Ясно. На хера она нам, братуха? Худая, хлипкая какая-то, подержаться не за что, да и малая совсем, учить только всему. Готовить не умеет, с оружием тоже не умеет… Надо было ее в магазине оставить, говорил я тебе… — Завали, Мерл.- Дерил не отличался разговорчивостью. И оригинальностью. Мишель задохнулась от комка, подступившего к горлу. Значит, они хотели бросить ее в магазине, даже говорили об этом! Она сморгнула непрошенные слезы и вышла на улицу. Постояла, пытаясь привести себя в чувство. Сделать она ничего не могла: так далеко от города, дороги назад не осилит, конечно же. Да и идти ей некуда. Надо засунуть гордость куда подальше и постараться быть максимально полезной. В конце концов, они ее защищали все это время. И, судя по последнему замечанию Мерла на ее счет, как сексуальный объект не воспринимали, слава Богу. Мишель проверила работу туалета (деревянный сарайчик с дырой в земле), осмотрела душ (летний, вода дождевая). Недавно прошли дожди, и душ был в рабочем состоянии. Мишель вернулась в дом. Братья за столом уплетали приготовленную ею еду. — Садись, конфетка, поешь. — Мерл, перекусив, стал заметно добрее.- А то ветром унесет. — Спасибо. Я в душ. — Спинку потереть? Мишель проигнорировала глумливый вопрос, молча взяла полотенце и сменную одежду и вышла. Вода была ледяная. Мишель с огромным трудом отмыла кровь, въевшуюся в руки, замерзла просто до одури. Когда она, с синими от холода губами вошла в дом, братья сидели так же за столом, мирно распивая бутылку чего-то алкогольного. Сигаретный дым клубами вился над ними. Мишель закашлялась. — Эй, ты чего трясешься? — Дерил встал из-за стола и подошел к ней. — Дддуш, — зубы выбивали дробь, — вода ххххолоддддная… — Блядь, не хватало тебе заболеть, лечить тебя никто не будет, учти, — Дерил стащил с кровати покрывало из шкур и замотал ее по самые уши. Потом усадил в кресло и сунул в руки стакан с алкоголем. — Мне нельзя, — вяло пыталась отказаться Мишель, — мне нет двадцати одного… — Да плевать, — рассмеялся Мерл, — мир все равно в жопе… законов больше нет. Слушай, братух, — повернулся он к Дерилу, — точно! Законов больше нет, можно делать все, че захотим! Вот кайф… — Можно подумать, тебя раньше законы сдерживали, — хмыкнул Дерил. — Конечно, сдерживали! Даже три раза сдержали, блядь! — Ты сидел в тюрьме? — не удержалась от вопроса Мишель, уже успев пригубить из стакана. Пойло оказалось крепким, по животу пошло тепло, она моментально согрелась и расслабилась. — За что? — Сидел, малая, — кивнул Мерл. — По разным причинам. Первый раз из армейки забрали, за то, что одному мудозвону сказал, что он мудозвон. И показал, что с мудозвонами делают. Потом — ни за что. — Как это? — не поняла Мишель. — Это он хочет сказать, что копы — мудаки, — рассмеялся Дерил. — Конечно, мудаки, — Мерл залпом допил бурбон, — без доказательств срок впаяли… — Ну да, кило мета — это ж ни хрена не доказательство, — кивнул Дерил. — Завали, Дерилина! Все бы было пучком, если ты мне помог в тот раз! — Ага, пучком! — огрызнулся Дерил, — вместе бы и сели! — Вот ты гандон! — От гандона слышу! Мишель тяжело вздохнула. Ей до ужаса надоели их бесконечные перепалки. — Давайте выпьем еще! — О, коза дело говорит, разливай, Дерилина, — моментально переключился Мерл. Мишель уселась в кресле поудобнее и уже с удовольствием отхлебнула спиртного. Значит, наркотики… Братья не были похожи на наркоманов. Мишель вспомнила своего бывшего парня и незаметно поморщилась. Жозе тоже не был похож на наркомана… Хорошо, что мама с папой ничего не узнали… В груди закололо. Что они там сейчас делают? Так же стоят у двери? Ходят по дому? А может, вырвались и идут теперь по улице, к которой она за прошедший месяц успела привыкнуть и даже полюбить… Надо держаться. Не раскисать. Мишель отпила еще глоток. — Слышь, кукла, — Мерл все-таки был совершенно неугомонным, — расскажи о себе. А то мы тут душу открываем тебе, такие вещи говорим, а ты все молчишь. Давай, поделись, нам тут еще хрен знает сколько сидеть. Он пересел в соседнее кресло, Дерил развалился на топчане. Мишель вздохнула, переключаясь. — Да что говорить- то? Училась, закончила школу, хотела в колледж поступать… — Здесь? — Уточнил Дерил, — или во Франции? — А ты не местная? — удивился Мерл, — то-то я думаю, че тебя не помню. Я обычно всех симпотных цыпочек в городе запоминаю… — Блядь, педофил гребаный… Она во Франции жила.- Сказал Дерил. — От педофила слышу! Тебе напомнить о последней твоей цыпочке? И че это педофил-то? Ей уже восемнадцать есть, значит все можно… — Да, мы сюда переехали месяц назад, — поспешно сказала Мишель, поежившись от их слов, -папа… вышел на пенсию, хотел…- опять резануло сердце, на глаза навернулись слезы, Мишель торопливо сделала глоток. Она никогда не пила такого крепкого алкоголя, в голове слегка зашумело. — Так ты француженка… — протянул Мерл, — вот откуда акцент. Да и вообще, ты на местных телок не похожа. Наши все грудастые, кровь с молоком, а тебя того и гляди ветром снесет. Сиськи с лупой искать небось приходится? — подмигнул он. С топчана послышалось хмыканье. Мишель беззащитно посмотрела на Дерила, изучающего ее поверх стекла стакана, вздрогнула и повыше подтянула покрывало, хотя уже согрелась и даже почувствовала жар. — Да, я школу там заканчивала, — быстро сказала девушка, пытаясь отвлечь братьев от бесцеремонного разглядывания, — для девочек, — зачем-то уточнила она. — Да ты гонишь? — изумился Мерл, — такие еще есть? — Да, мамина блажь, — поморщилась Мишель, — она в этой школе училась, ее сестры, племянницы… Традиция семьи, типа… — Погодь, — перебил ее Мерл, — а правда то, что про такие школы говорят? — Что говорят? — насторожилась Мишель, уже по тону поняв, что явно ничего хорошего. — Ну, что вы там друг с дружкой… веселитесь? — многозначительная пауза перед словом «веселитесь». — Чего? — донесся с топчана изумленный возглас, кажется, Дерил поперхнулся. — А того, братка, — повернулся к нему Мерл, — мне тут одна … ну не важно, кто, рассказывала: там, прикинь, одни девки учатся. Мужиков вообще нет, даже учителя в основном, бабы. И чаще всего там все пиздец как строго с дисциплиной. Хуже, чем в армейке. Вот девчули и сходят с ума: хочется, а не выпускают никуда. Они там такое творят: порнушка отдыхает! Подтверди, француженка! Мишель поежилась под двумя внимательными взглядами. Глотнула еще бурбона, закашлялась. — Воооо, — хрипло рассмеялся Мерл, — значит не врала та шлюшка, тебе и правда есть, че вспомнить! Рассказывай! — Что рассказывать? — Мишель отвела глаза, опять подтянула покрывало. Разговор уходил не в то русло. — Ничего подобного не было, по крайней мере, я ничего не делала… — А подружки твои? — взгляд Мерла был жаден до неприличия. — Нууу… — Мишель уже понимала, что сдала себя с потрохами, врать она совершенно не умела. — Да ладно тебе, принцесса, телека здесь нет, как еще развлекаться-то? Давай, колись, как вы там отжигали с другими кисками? Несмотря на притупивший инстинкт самосохранения алкоголь, Мишель все же понимала, что рассказывать двум выпившим взрослым возбужденным мужикам, чем они от скуки занимались в кампусе с девчонками, по меньшей мере, неразумно. Внезапно, непонятно от чего, от воспоминаний (а ей и правда было, что вспомнить), или от неоднозначно прогнозируемой опасной ситуации, сильнее застучало сердце, пересохли губы. С усилием поборов желание облизать их, Мишель с деланным спокойствием и недоумением пожала плечами: — Да не знаю я ничего… Мои подруги таким не занимались… Выдохнув, Мишель опять приложилась к стакану, краем сознания понимая, что делать этого так часто не стоит. В голове уже прилично шумело, мысли слегка путались, в груди отчего-то сладко ныло. Мишель было приятно это состояние ее тела, ей совершенно не хотелось возвращаться в реальность, где была только боль от потери семьи и тревога от невозможности хотя бы приблизительно спрогнозировать свое будущее. Но Мерл, цепкий, как клещ, сдаваться не собирался. При молчаливой поддержке Дерила, успешно прикидывающегося ветошью, но не умевшего скрыть волчий блеск глаз, он подлил еще бурбона в стакан уже нетрезвой девушки, пересел поближе к ее креслу, на пол. — Давай. — Чего? — Мишель все еще пыталась делать вид, что не понимает, избегая смотреть на его крепкую руку, небрежно лежащую на подлокотнике ее кресла. Пальцы, с зажатой в них сигаретой, слегка поглаживали обивку кресла, почему-то тревожили, заставляя возвращаться к ним взглядом. Перед глазами тенью промелькнуло воспоминание: тонкие пальцы Жозе, лежащие на руле… — Рассказывай! — Понятно было, что Мерл не отстанет. — Да говорю же, никто ничем таким не занимался… — Начала Мишель, все еще надеясь избежать скользкой темы, лихорадочно думая, на что переключить разговор и не находя тем. — Куколка, не пизди. По тебе все видно. — Додавливал Мерл, переглядываясь с братом. С топчана донеслось согласное хмыканье, щелкнула зажигалка — Дерил подкурил еще сигарету. Мишель опять вздохнула, уже сдаваясь под напором. Может и правда рассказать что-то безобидное? — Нууу, так… одна дальняя знакомая рассказывала про какие-то пижамные вечеринки… — Пижамные — это в пижамках все, да? — перебил Мерл, возбужденно поблескивая глазами. — Ну да… мы…ой… то есть, они… — торопливо исправилась Мишель, но было поздно. — Оооооо! Я же говорил! — Мерл оживился, еще придвигаясь, теперь он сидел у ножек кресла Мишель, прямо напротив девушки, не отрывая от нее горящих в возбуждении глаз. Его руки, будто случайно, легко коснулись ее голых ступней, и Мишель, вздрогнув, подобрала под себя ноги. Со стороны топчана послышался шорох: Дерил тоже переместился поближе. Мишель обреченно наблюдала, как ей опять подливают в бокал. Еще глоток. Низ живота заныл в унисон с грудью. Что это такое? Ну не от воспоминаний же о кампусных «шалостях» ее так растормозило? Надо все-таки признаться себе, что совершенно однозначные взгляды братьев ее заводят, заставляют волноваться. И это отнюдь не страх. — Ну, мы все равно ничем таким не занимались… — сдалась она, — мы выпивали немного, веселились, рассказывали друг другу про свои отношения с парнями… — А у тебя был парень? — опять перебил Мерл. — Был…- покраснела слегка Мишель, — во Франции остался. Опять перед глазами Жозе: его тонкие руки, его глаза, темные, волнистые волосы… Как он там? Добралась туда эта зараза? — И как ты с ним познакомилась, вас же не выпускали никуда, говоришь? — Голос Мерла отвлек от воспоминаний. — Нууу, мы на каникулах познакомились, когда я по Европе путешествовала… — стоп-кадром: солнце, дорога, впереди синеют горы, рука Жозе на талии, ощущение безграничной свободы и счастья… Все впереди, вся жизнь. — Автостопом что ли? — сощурился Мерл, и когда девушка кивнула, рассмеялся, — да ты полна сюрпризов, детка! А с виду прямо целочка невинная! Мишель промолчала, все еще погруженная в воспоминания о тех счастливых каникулах. Кто бы мог подумать, что пройдет немного времени, и она будет рассказывать совершенно незнакомым чужим мужчинам вещи, о которых не знала даже ее мама. Вещи, о которых немного стыдно, но невероятно приятно вспоминать. — А нахер автостопом? — внезапно хрипло подал голос Дерил, — бабок что ли не было? Че- то не очень похоже. — А это, братуха, чтоб было интереснее! — рассмеялся Мерл.- Я о таком слышал. — Ты че-то дохрена всего слышал, — пробурчал Дерил. — А ты бы почаще из лесов своих вылезал, может тоже чего интересное услышал бы… А то все бабы тебя за дикаря немого считали, я прям затрахался переубеждать. — Да больно надо, отъебись…- лениво отозвался Дерил. — Ладно, про автостоп ты нам потом расскажешь, чувствую, там вагон всего интересного. А сейчас давай про пижамные вечеринки, — властно вернул беседу в прежнее русло Мерл. Мишель после очередного стакана бурбона, который она нервно прикончила, пока братья переругивались, стало невыносимо жарко, и она, все-таки не выдержав и забыв про осторожность, раскрыла покрывало и спустила его с плеч. Она была в сменной футболке с высоким воротом, поэтому ничего провокационного в этом не видела. И тут же пожалела о сделанном, поймав сразу два жадных изучающих взгляда на своих голых руках. Девушка, в неосознанной попытке закрыться, скрестила руки на груди, сильнее поджала ноги под себя. — Давай еще по чуть-чуть, — кивнул на пустой бокал Мерл, — смотрю, согрелась. — Пожалуй, хватит мне, — отказалась Мишель. Действительно, хватит. И так уже поплыла непонятно от чего: от слишком крепкого спиртного или от слишком откровенных взглядов братьев. — Да ладно, поддержи компанию.- Мерл был настойчив, — Братух, ты допил? Мужчина разлил еще по одной, приговаривая, что все-таки есть плюсы в такой дерьмовой ситуации: когда еще они вот так вот посидят с дорогим бурбоном. — Ну, кукла, мы ждем, — напомнил он. Мишель задумалась. Пьяный мозг выдавал варианты: либо наотрез отказаться от продолжения разговора, но тогда она рисковала разозлить вполне уже нетрезвых мужчин, а деваться в маленьком помещении было некуда. Они могли просто выкинуть ее на улицу и закрыть дверь. Ночуй, где хочешь. Либо рассказать какую-нибудь милую, довольно невинную историю и надеяться, что она, как Шахрезада, сумеет усыпить и успокоить своих слушателей. Тогда был шанс, что она переночует в относительном комфорте в этом большом кресле, других мест все равно не было, а братья далеко не джентельмены, чтоб уступить ей топчан и улечься на холодном полу. Мысли о другом возможном развитии событий Мишель старательно от себя гнала. Все-таки инстинкт самосохранения удалось утопить в бурбоне. — Ну… как я уже и говорила… — нерешительно начала она. — Да поняли мы, поняли, ты — девочка-цветочек, сама ни-ни, это все подруги, — перебил опять Мерл нетерпеливо.- Давай уже дальше. — Мерл, завали, блядь, дай ей сказать, — раздался низкий рык с топчана. — О, видишь, братуха завелся, не томи, — Мерла было не унять. — Ну, однажды девчонки решили устроить гавайскую пати… Это когда переодеваются в гавайские наряды, пьют пина-коладу, танцуют… Это было под Рождество, многие уехали отмечать с родными, нас осталось пять человек. В кампусе никого больше не было, преподаватели тоже разъехались… Мишель опять замолчала, припомнив события вечеринки и задумавшись, как бы избежать при рассказе ненужных и возбуждающих подробностей. Вечеринка была что надо, может просто описать их костюмы и коктейли? Рассказать о музыке, шутках, а потом закончить тем, что их поймали и наказали? Вот и все? Да, пожалуй, так она и сделает… — Ну-ну… — поощрил замолчавшую девушку Мерл, придвигаясь еще ближе и, словно невзначай, кладя горячую руку ей на колено, легонько поглаживая. Мишель вздрогнула, попыталась убрать ногу, но Мерл этого как будто даже не заметил. Он сидел прямо перед ней, из-за того, что кресло было низкое, их глаза находились практически на одном уровне. Закинув одну руку так, чтоб она касалась ноги девушки, мужчина отхлебнул из бокала. Где-то совсем рядом слышалось неровное дыхание Дерила.