Трое

Утро пахло перегаром и стыдом. Мишель открыла глаза и тут же со стоном закрыла их, не сумев привыкнуть к свету, заливающему маленькую комнату. Ей было жарко, невыносимо душно и безумно стыдно. Ночью она, так и не сумев выбраться из горячих рук братьев, обессиленно уснула между ними, в их объятьях. И теперь они просто жгли ее, заставляя задохнуться от стыда при одном воспоминании о том, что произошло. Мишель отнюдь не была пуританкой, тем жарким европейским летом они с Жозе куролесили на славу. Но никогда, даже в самых сокровенных фантазиях, не хотела она участия в подобном эксперименте. Во всем виноват алкоголь, не иначе. Алкоголь и тот ужас, который она пережила. Братья, конечно, хороши: воспользовались ситуацией, напоили и соблазнили ее. Тем не менее, Мишель прекрасно осознавала, что ее доля вины во всем этом тоже была — и немалая. В конце концов, несмотря на ее небольшой опыт в этих вопросах, она могла бы просчитать, к чему приведет пьянка в компании грубых несдержанных мужчин. Силой в нее никто алкоголь не вливал. Но вчерашний день, такой страшный и непредсказуемый, требовал хоть какой-то разрядки в финале. Разрядка получилась просто феерическая, ничего не скажешь… И что теперь делать, как в глаза смотреть, как вообще рядом находиться с ними, было совершенно непонятно. Мишель аккуратно сдвинула тяжеленную руку Мерла, по-собственнически прижимавшую ее, вывернулась из объятий Дерила, подползла к краю кровати и задумчиво огляделась, в поисках одежды. Подхватила с пола футболку, одела, уселась, поморщившись от боли между ног: жесткий секс с двумя мужчинами давал о себе знать. Мишель нашла джинсы, закусив губу, оделась, наплевав на нижнее белье — все равно непригодно уже для носки, вчера она слышала треск ткани, когда Мерл раздевал ее. На цыпочках пошла к двери. — Куда? — догнал хриплый вопрос. Мишель обернулась. Дерил, привстав на кровати, пристально смотрел на нее. — В туалет… — Погоди, провожу, не хватало на мертвяка нарваться… Дерил быстро натянул джинсы, поискал рубашку. Мишель не сводила взгляда с его спины: шрамы, страшные, старые. Татуировки. Сильные мышцы, перекатываются при каждом движении. Дерил повернулся, поймал ее взгляд, нахмурился, натягивая рубашку. Девушка вспыхнула, отвела глаза, молча взялась за дверную ручку, но открыть не успела, мужчина отодвинул ее, прихватив арбалет, вышел. Мишель взяла полотенце, оставленное ею со вчера возле двери на крючке, вышла следом. Дерил возвращался от туалета, держа арбалет на весу, но не на изготовке. — Какого хера выперлась? — грубо рыкнул он, — надо ждать, пока позову. Мало ли что здесь. — Так тихо же, на мили вокруг ни одной живой души, — возразила Мишель. — Не делай так больше, поняла? — дождался кивка, — иди, я покараулю. Мишель не решилась спорить. Несмотря на холод, в душ хотелось безумно. Мишель проверила наличие воды, братья вчера так и не добрались сюда, поэтому возможность вымыться была. Мишель зашла за перегородку, сопровождаемая внимательным взглядом Дерила, курившего на крыльце. Разделась, оглядела себя при свете дня. На руках и бедрах синяки от железных пальцев — братья явно себя не утруждали контролем, на груди кровоподтеки от слишком горячих поцелуев, наверняка на шее следы зубов. Кожа лица саднила, натертая грубой щетиной, губы накусаны до крови. Да уж, бурная ночь, ничего не скажешь. Такого с Мишель еще не случалось. Мимолетно вспомнился секс с Жозе: легкие касания, его изобретательность и чувственность. Как же ее прежний опыт отличался от того, что она пережила прошлой ночью! И пока непонятно, что ей больше нравилось: такт и нежность ее первого парня или напор и грубость братьев. Она зажмурилась и встала под ледяные струи воды, лихорадочно проводя по телу руками, в попытке хоть немного смыть с себя следы бурного секса. Долго она не продержалась, конечно же. Закрутила вентиль, до красноты вытерлась, натянула футболку. Неловко повернувшись, уронила флакон с мылом, выругалась. Нагнулась поднять и застыла, натолкнувшись на взгляд Дерила. Он, очевидно, услышал, как она ругается, и пришел проверить, все ли в порядке. Мишель неловко поднялась, одернула слишком короткую футболку, пожалев, что не успела надеть джинсы: — Мыло…- голос внезапно просел, — упало… Дерил молча зашел за перегородку и дернул ее за футболку на себя. — Дерил…- Мишель хотела что-то сказать, но не успела. Дерил обхватил ее, с силой сжал, крепко поцеловал в открытые в изумлении губы. Мишель несколько раз беспомощно дернулась в его руках, голову заволокло туманом, ноги подгибались. Дерил все так же молча, не давая и секунды на размышление, подхватил девушку, притиснул к хлипкой стене душевой, раздвинул ноги, резко дернул ремень своих джинсов, спуская их вниз, и придерживая под бедра одной рукой, второй направил себя в нее, резко войдя, и сразу набирая темп. Мишель оставалось только подхватить его ритм, держась за крепкую шею, обхватывая его бедра ногами. Он так мощно толкался в нее, что стена кабинки ходила ходуном, и непонятно было, каким образом еще не повалилась. Мишель теряла рассудок в его руках, жадно целуя в губы, прикусывая кожу на плечах. Она настолько отдалась ощущениям, что волна оргазма настигла неконтролируемо и мощно. Мишель сдавленно застонала, впившись зубами в пульсирующую вену на его шее, выгнулась, почувствовала его уже хаотичные, рваные движения… Он едва успел выйти из нее перед финалом, кончая на ноги. Некоторое время они стояли, пытаясь отдышаться, обнявшись. Потом Мишель тихо хихикнула, не отстраняясь: — Опять мыться… Дерил усмехнулся и внезапно открутил вентиль. Хлынула ледяная вода, Мишель взвизгнув, попыталась выскочить из-под струи, но сильные руки удерживали ее, пока она не вымокла окончательно. Дерил тоже был весь мокрый, одежда облепила его, как вторая кожа, волосы упали на глаза сосульками. Мишель, несмотря на то, что только что очень неплохо кончила, вновь почувствовала тяжесть внизу живота. Что-то в этом грубияне было настолько животно-притягательное, что просто крышу сносило. Дерил почувствовал ее состояние, тяжело задышал, глядя на ее соски, выступающие под мокрой футболкой, потянулся к ним губами… Мишель, собрав остатки рассудка, отстранилась. — В дом надо, замерзнем… Она вывернулась из его рук и пошла к дому. Дерил постоял немного, встряхнулся, как мокрый пес, и пошел следом. Мерл еще спал, вольготно развалившись на топчане и храпя. Мишель быстренько переоделась, игнорируя настойчивый взгляд Дерила, и начала готовить завтрак. Дерил, после того, как тоже переоделся в сухое и помог ей опять растопить печь, уселся в кресло, принялся чистить арбалет, поглядывая на девушку, ничего не говоря. Мишель на скорую руку приготовила сандвичи из продуктов, которые надо было использовать в первую очередь, заварила быстрорастворимый кофе для всех. Храп внезапно оборвался, Мерл уселся на кровати, потягиваясь и сверля ее взглядом. — Ух, ты, хозяюшка…- протянул он, — вот что значит правильно выебать бабу: тут тебе и завтрак в постель и минет… Хотя стоп! Минета –то и не было… Или братишке обломилось? — Завали, Мерл, — лениво сказал Дерил, не поднимая взгляда от арбалета. — Точно, то-то я смотрю, смущается Дерилина наша… — Завали, я сказал! — Дерил поднял все-таки тяжелый взгляд на брата. — Вон кофе и сандвичи, жри давай. Мерл, усмехаясь, поднялся, надел штаны и поймал в объятья Мишель. — Ну как утро? — пробормотал он, наклоняясь к ней, долго и сладко, до дрожи в коленях, целуя. — Хорошо, — прошептала Мишель, как только смогла отдышаться. Дерил из своего угла не сводил с них изучающего взгляда. Незаметно было, что он ревнует или хочет предъявить на нее свои права. Наоборот, глядя, как брат целует девушку, он, похоже, заводился, так же, как и прошлой ночью. Если Мишель и ждала, что братья будут с ней разговаривать о том, что произошло, то она явно просчиталась. Мужчины вели себя точно так же, как и до этого, с той разницей, что теперь каждый из них норовил так или иначе прикоснуться к ней, погладить, поцеловать, посадить на колени. Было стойкое ощущение, что для них такая ситуация, если не сильно привычна, то явно не напряжна. Никакой ревности, чувства соперничества, собственничества. Как будто в порядке вещей делить постель и женщину на двоих. Мишель, убирая со стола после завтрака, в очередной раз задумалась о том, что она ничего, в сущности, не знает о своих случайных спутниках. И еще о том, почему у нее ситуация тоже не вызывает отторжения.