Stories of Marvel

— Знаешь, Нат, Пегги как-то сказала, что мир стал другим, пока я спал подо льдом. Он изменился, но я все равно должен как-то жить дальше, начать все с начала, не думать каждый миг о том, что Баки остался где-то там, среди скал и почти вечных снегов. Прошло семьдесят лет, говорила она, и если ты не попробуешь снова, другого шанса не будет. Стив, он сейчас будто тень того самого Кэпа, что стал кумиром миллионов мальчишек, что рвался только вперед, что жертвовал всем во имя добра. А после лишился последнего — самого важного смысла. И сразу будто потух изнутри. У Стива лицо от слез отекло. Он смотрит, но ее будто даже не видит. — Ты знаешь, Нат, я всем говорю, что надо смириться, что все в прошлом, но не для нас, — голос ломается на последнем выдохе-слоге, и одинокая капля ползет по щеке. Как самая ядреная из кислот, что разъест любые доспехи, что уничтожит щит из вибраниума за секунды. На самом деле, и Мьёльнир вряд ли останется целым... — Не для нас, — она отзывается эхом, думая, наверное, о чем-то своем. И Стив лишь сейчас понимает, что все эти дни не слышал ни слова... и сам не подумал, не узнал, не спросил. Хреновый друг из тебя, Капитан. — А Клинт... он... он тоже?.. Нет, сил не хватит закончить, как и прогнать из головы ту картину, что разворачивается перед глазами каждый проклятый миг. Горстка праха на земле вместо Баки. Горстка праха, что мешается с пылью. Горстка праха — меньше, чем ничего. И последний растерянный возглас, что и сегодня в ушах отдается рефреном. "С-стиви?.." Пожалуйста, только не снова. Пожалуйста, Баки, только не ты. Насмешка-пощечина от судьбы или проклятой вселенной. — Брюс... он узнал, что Клинт выжил после щелчка. Сейчас, кажется, в Токио пытается усмирить оборзевших Якудза. Та, кого прозвали Черной вдовой, прикусит губу и отведет глаза, не выдержав слишком пристальный взгляд лучшего друга. Того, кто ее видит насквозь и понимает лучше, чем даже себя. — Я знаю все, что ты приготовился мне сказать. Стив, не надо. — Нат. Не говори, что ни разу... совсем не пыталась? Она — та, которая самые жестокие пытки переносила без звука. Забрала на тот свет сотни, даже тысячи жизней. Умела иглы вгонять под ногти и снимать, если надо, заживо кожу, не растрепав при этом прическу и сохранив маникюр. Вливать кипящую смолу в глотку врагу или воткнуть в глаз свою шпильку тому, кто целует ей руку. — Брюс сказал, он лишился семьи. Всех до единого... Лора и дети... Как я на него посмотрю? Как скажу, что посмела остаться в живых? Чтобы он смотрел на меня и каждый миг думал?.. Знаешь, если бы я могла поменяться... — Наташа! — его выкрик, как оплеуха, как выстрел в упор. Его выкрик заставляет вздрогнуть и подобраться. В нем столько изумления и жалости сразу, а еще — неприкрытая ярость и гнев, что сочится, как гной, через броню, покрывшуюся сеткой микроскопических трещин. Выдохнет. Она так бесконечно устала. — Нет ничего ценнее семьи, тебе ли не знать. Для тебя семья — это Баки. — Для Клинта ты тоже семья. Ты дура, Наташа, если не видишь. Она вздрогнет опять, как будто не ударил даже, а пнул. Из уст деликатного Кэпа "дура" — это как святотатство от папы. Это как Локи, что вдруг отдал свою жизнь, спасая старшего брата. Это как Тони Старк, растерявший сарказм. Это Халк, который безумно боится. Это... наверное... то, что сотворил с ними Танос. Сломал каждого через колено — одного за другим. — Прости, — Стив наклоняется через стол и берет ее холодную, узкую кисть. Сжимает и трогает такими же ледяными губами. Они давно не живут. Они — оболочки, бездушные трупы. — Прости, я был груб. Но для Клинта ты — все. И кто спасет его, если больше совсем никого не осталось? Как у меня... оставался лишь Бак, а теперь... — Если есть даже малейший шанс, мы обязаны. Ради тех, кого с нами нет, попытаться. Ты говоришь остальным, но мы — не они. Мы должны попытаться, даже если в итоге уничтожим планету. Лучше так, чем никак. Вернуть Клинту семью и его самого, тебе — Баки. Всех, кого уничтожил щелчок. Всех, к чей гибели приложил руку Танос. Сейчас он про Локи и про Гамору, и про сотни миллионов других, павших на самых разных планетах галактик, посмевших встать на пути у титана, дерзнувших и проигравших. — Любой ценой? "Мелкий, я с тобой до конца, что бы ты, дурень, ни выбрал", — если Стив закроет глаза, он вспомнит /представит/ дыхание, что согревало бы шею, и руки, обвившие пояс. И тихий смешок, от которого бы стало щекотно, и мурашки побежали б по затылку и ниже. Если он закроет глаза, может, выйдет опять не заплакать? Черт, ты в конце концов, капитан. Надежда всего осиротевшего мира. — Любой ценой. Безусловно. Потому что выбора нет. Потому что иначе не только мы, но и каждый, останемся куклами, которые ходят и дышат. Пьют и едят. Делают что-то, предусмотренное программой. Все, что угодно, только вот не живут. Потому что без части души не умеют.