Stories of Marvel

Питер и не знал, что где-то есть этот мелкий. Наглый и приставучий, как тот зеленый Лизун из фильмов про охотников за привидениями. Куда бы теперь ни пошел — везде он. Проклятый Харли Кинер с милейшей улыбочкой от уха до уха. Является на завтрак в их дом и без лишних вопросов получает свои тосты, сок и омлет. Бесцеремонно лезет через плечо Тони и смотрит в газету, по делу и без сыплет везде с таким самодовольством: "Тони, а помнишь?.." Помнишь, как скрывался у меня в гараже, и я приносил тебе бургеры? А еще те крутые часы моей младшей сестренки? С Микки Маусом. Брось, признайся, что скучаешь по ним — такой цвет, такой изысканный корпус. Иногда тихо, вполголоса, чтобы слышал лишь Тони [и, может быть, Питер с его супер-слухом] — "Ты на самом деле заменил мне отца. И дело не во всей этой навороченной технике и подарках. Знаешь же, деньги тут ни при чем. Ты был рядом все те пять лет и не задавал каких-то вопросов, а потом еще пять поддерживал маму — она не смогла бы одна без меня и сестры, а ты дал ей надежду и сдержал свое слово. Вернул нас назад". Тони сантиментов не любит, но стискивает плечо пацана тошнотворно-дружеским жестом. Питер честно старается не рычать, подхватывая с пола рюкзак. В конце концов, уже пора на занятия. Стул с грохотом падает у него за спиной. Да и пофиг. У дома Хэппи прогревает машину. Наверняка будет ждать и мелкого пиздюка. Все равно. Питер Паркер — не гордый, он и на автобусе доберется до школы. * — Слушай, ты утром так быстро ушел, я уже было подумал, что где-то пожар, но Тони меня успокоил. Сказал, ты всегда вот такой — как шило в заднице, и зудит непрерывно. Серьезно? Треклятый Кинер на крыше. Сидит на самом краю и болтает, припиздок, ногами. Своим фотиком целится прямо в лицо. Думает, может быть, что это базука? — Ты какого здесь хрена забыл? Это мое место, мелочь не приглашали. Питер отмирает и стаскивает маску — вряд ли для Харли такая уж тайна, кто такой на самом деле легендарный Паук. — Питер, не будь ты колючкой. Иди сюда, посидим. Тони думает, мы очень быстро найдем общий язык и одни интересы. Что такое — какой-то там год разницы? Значит, год... Значит во время щелчка этот тоже... Впрочем, он раньше и сам говорил. Пит давно понял, что Тони скорбел и по Харли, изо всех сил пытался исправить. Не только потому, что Питер исчез. Нет, Питер не стал каким-то там исключением. Питер всегда был обычным — как десятки других. И даже не первым подростком в жизни великого Тони, который ему когда-то помог в нелегком деле спасения мира. — А ты не боишься свалиться? Почему-то вместо того, чтобы огрызнуться и убраться отсюда скорей, он аккуратно садится рядом и смотрит на профиль: пацан глазеет на город так, словно это какое-то чудо, и он его видит впервые. — Я же из Теннеси, знаешь. В Нью-Йорк мы перебрались недавно... ну вот, как закончилось все. С такого ракурса я на него еще не смотрел. Дух захватывает, как красиво. Кажется, будто перед тобой на ладони весь мир. Может, он не только сраный фотограф, но еще и поэт? Наводит объектив и снимает. Еще и еще. Кажется, пару раз в объектив попадает сам Питер. Все еще облаченный в костюм, но без маски, без шлема. Не то, чтобы он думает, что может ему доверять. Просто откуда-то знает: пацан не из тех, кто будет болтать, иначе тогда, в 2012-м сдал бы в момент Железного человека в своем гараже. * — Доброе утро, засоня, — в воскресенье его будит смешок от окна. Блин, да сколько же можно вот так подбираться. В конце концов, кто из них тут Паук? — Это моя комната... — Ага, а я заглянул сказать тебе: "здравствуй". Пальцами скользнет по губам, как будто стирая улыбку или пытаясь ее удержать. Как бабочку, что вот-вот вспорхнет и умчится в неизвестные дали. Потрет зачем-то родинку на левой щеке. И снова нацелится фотоаппаратом. А спит он, интересно, с ним же в обнимку? — Блять, да что тебе надо? Голубые, как небо, глаза, затягивают хмурые тучи. — Забей, ничего. Почему-то в комнате становится холоднее, когда Харли уходит. Снизу доносятся голоса и радостный визг маленькой Морган. Питер натянет на лицо одеяло. Пошел ты, Харли Кинер. Я не звал тебя в свою жизнь. * — Я думаю, ты ревнуешь, — подсаживается за большой переменой за стол с подносом, заставленном самой разной едой. Йогурт, сэндвич с тунцом, сок и салат — все в двойном экземпляре. Теперь решил его подкормить или отравить? Ну, прекрасно. — Ревную? Это что ли тебя? Насмешил... — фыркает в стакан с газировкой и отодвигает подальше чужую еду. — Мне все это не надо. — Ага, а то растолстеешь и паутина порвется. Не злись, Пеппер сказала, ты опять забыл про свой завтрак и попросила помочь. — А ты у нас теперь правильный паинька-мальчик и любимчик семьи? — Питер, просто поешь. Развернется, прихватив с собой яблоко Пита. Обернется чуть погодя, чтобы бросить небрежно: — Ревнуешь, ты не меня, а семью. Наверное, больше Тони. Пит, успокойся, я не собираюсь их у тебя забирать и занимать твое место в их жизнях. И ты даже не знаешь, что значишь для них, как Тони тобою гордится... Ревнует? Ну конечно, ага. Просто его этот мелкий... тщедушный... просто бесит до колик и все. * — Что скажешь насчет тура по Европе в каникулы? Харли нельзя отпускать одного. Сам отдохнешь и попутно присмотришь? "Я что, блять, на няньку похож?" — Питеру так хочется рявкнуть и выйти, хлопнув дверью погромче, но в отражении окна он ловит закушенную губу пацана и тот самый расстроенный взгляд — хмурый-хмурый. Наверное, он и не был нигде никогда. Вроде Тони рассказывал, что отец тех бросил, когда Харли было не больше шести, и семья едва концы сводила с концами. — Ладно. Ага, будет круто. Он сказал бы это еще раз, ага. Он любовался и любовался бы его охуением. Ты увидишь, что я не такой. Не дурной. Не избалованный, не эгоистичный и не ребенок. — Ох... ну ты типа серьезно? — А почему бы и нет? Потусим. Знаешь, Лондонский мост это что-то, а после итальянской пиццы ты нашу не сможешь есть никогда... Тони наблюдает из-под очков с полуулыбкой. Кивает и незаметно от Харли подмигивает — только ему. Получается, одобряет. Получается, это важно и для него — чтобы они, наконец, подружились. * Они собирают вещи на исходе июня, и Хэппи отвозит их в аэропорт после бессчетных наставлений от Пеппер и мини-истерики от маленькой Старк, которой тоже хочется в путешествие без каких-то там взрослых. — Не обольщайся, мы все еще не друзья, — бурчит Питер под беспрерывное тарахтенье от Харли. Тот жмурится прямо в солнце и улыбается — до ямочек на щеках. Питер неожиданно думает, что это чертовски красиво. Питеру хочется руку протянуть и коснуться волос — проверить, не сделаны ли они из позолоты и света. Вон как сияют в лучах, как будто вокруг головы светится нимб. — И пусть. А ты уже не такой ворчливый придурок, — и хлопает по колену. Так, невзначай. Как будто бьет током, пропуская разряды по нервам. — К тому же я не хочу дружить с тобой, Пит, — и медленно ведет рукой по бедру, замирая у паха. Пульс оглушающе долбит в висках, а во рту пересыхает в момент. Хэппи резко жмет по тормозам, и машина с визгом замирает уже на парковке. — Приехали, ребятки. Ну, хорошо долететь... Питер достает из багажника сумку, искоса наблюдая, как Харли с остервенением роется в своей. Почти что по уши в нее закопался. По уши, что пылают ярко-клубничным. Кажется, это будет неплохая поездка.