Stories of Marvel

— Нельзя же быть таким растяпой все время. Смотри, я могу ведь решить, что выбрал в преемники совсем не того... Тони смотрит с насмешкой из-под очков. Тони склоняется ниже. Ноздри щекочет его терпкий парфюм — нотки дерева, немного пачули. Питер вытирает ладонь о штанину украдкой. Отчего-то сразу так жмет воротник и /о Боги! Не Тор с Локи, конечно!/ давит в ширинке. — Это не обнимашки, я просто двери тебе открываю... — предупреждает. Почему же так хрипло? Почему в разрез только что произнесенным словам горячие губы мажут по шее, а ладонь накрывает промежность? Почему же?.. О Господи... Нет, невозможно. — Ты уснул? — Святый Господи... мистер Старк... — Просто Тони... И ловит его губы своими. Так, что отбирает дыхание. И глупое сердце, кажется, вовсе не бьется. У мистера Старка, то есть Тони. У Тони в ладони. Я люблю тебя... я всегда тебя... Тони... Хриплый смех, точно каркает ворон. И иллюзия рассыпается горстью светящихся искр. Их уносит ветер. Тот самый, что задувает на крышу. Путы врезаются в лодыжки, запястья. Не какие-то простые веревки, отнюдь. Пропитанные особым составом, что не подвластен даже ему — обладающему нечеловеческой силой. "Щелчок проделал брешь в измерении", — говорил ему Фьюри и просил о помощи посланнику соседней вселенной. Параллельного мира. "Мистер Бек должен спасти всех от гибели, ему нужна помощь. Питер, давай, ты же был в космосе, ты сражался рука об руку с Тони. Он считал, ты готов", — запрещенный прием, после которого отказаться — то же самое, что предать память. Разочаровать Тони Старка посмертно. Посмертно... так ломит в груди. "Другой мир?" "Почти что такой же. Может быть, ты даже встретишь там Тони. Живого, как есть. Во плоти. Не факт, конечно, что там он вообще тебя знает..." Знает — не знает. Какой разговор? Ведь главное, что Тони — живой. Где-то Тони есть до сих пор. Влюбляется, может, ходит на работу и дышит. Разве был у него шанс пойти на попятный? Спрятать голову, как страус, в песок. Остаться гулять по Венеции с милой девчонкой, которой он, вроде как, приглянуться успел. Вот только обернулось все немного иначе. "Упс, — сказал бы Нед, — попадос". — Ну, что ты? Расстроился что ли? Что Тони здесь нет, Тони мертв, — ведет по щеке холодными пальцами с каким-то даже сочувствием. Стирает струйку крови, что сочится из разбитой /или прикушенной все же?/ губы. — Квентин? Зачем ты делаешь это? — Мне нужна твоя помощь. Не уничтожить элементали, а подчинить. Не понятно? Я хочу завоевать этот мир. И ты, Паучок, мне в этом поможешь. — Почему именно я? Я ведь просто дружелюбный сосед... "Оставайся дружелюбным соседом, ходи в школу, влюбляйся, расти..." Я не справился, не вышло по всем пунктам. Я так облажался. — Почему-то он выбрал тебя среди всех. Не Тора, не Роджерса, даже не патологически честного Клинта — столько лет круги вокруг вдовы нарезать, и так ни разу и не решиться дать волю чувствам. Впрочем, Романофф ведь тоже не пережила тот последний бой. Прискорбно... Каждое слово, точно острый кинжал, что вонзается между ребер. Так больно. Лезвие скребет по лицу и рукам, сдирает кожу — аккуратно слой за слоем. — Он просто заменил мне отца... он не собирался передавать бразды... делать что-то такое? — Отца? Поэтому твои фантазии столь привольны? Не мне судить, конечно, Тони был очень горяч. Жалко, что он не отвечал взаимностью, правда? Но если ты согласишься с моим предложением, ты поверишь, словно все было иначе. Было, есть и, конечно же, будет. Так долго, как ты того возжелаешь, мой мальчик. — Не надо. Ты — как змей-искуситель, и вся твоя мерзкая ложь, твои игры с сознанием... — Как ты смеешь, щенок? Хрясь. Удар по лицу наотмашь, и рот наполняется теплой кровью. Кажется, вылетел зуб, а второй раскрошился под корень. Пусть все закончится. Просто. Пусть все это пройдет. Наверное, он теряет сознание. Наверное, уплывает куда-то, как на раздолбанной лодке, что тихо качается ночью в океане на тяжелых волнах. И только синяя луна насмешливо и холодно таращится с поднебесья. Так сложно открывать глаза. Тяжело. — Что, Паучок, попал в переделку? Просил же тебя сидеть дома, не лезть. И что бы ты делал без старины Тони? Иди сюда, не реви... Такие теплые руки — развязывают проклятые путы и прижимают к себе. Так тепло, хорошо. И ткань тонкой рубашки так быстро пропитывается влагой, что струится и струится из глаз. Очень стыдно, но так хорошо, как наконец-то вернуться домой. Ведь это же Тони, ведь Тони поймет. Тони его всегда понимает. — М-мистер Старк, я просто... — Все хорошо, дурачок. Давай заберем тебя отсюда домой. Черт, мелкий, я так волновался... У его губ тревожный привкус апельсинов с корицей. Тони... он цитрусовые не ест никогда. Не любит или, может быть, аллергия. Тони, ведь он никогда... раскрывает языком его губы, и Питера просто смывает куда-то. Ведь Тони... его больше нет. — М-мистер Старк... — ш-ш-ш-ш-ш... ведь мы договаривались. Я — Тони. Это не он. Это не он. Это все — не по правде. Питер жмурится и подается навстречу. Можно ведь хотя бы лишь раз? Просто узнать, как это бывает — когда он тоже любит тебя. Так, как ты мечтал с первой встречи. Только сейчас поверить, что он не погиб. Где-то в этой бескрайней параллельной вселенной. — Тони... Тони, да. Продолжай. Только раз.