Stories of Marvel

— Не люблю, когда ты пихаешь в рот эту дрянь, — сообщает Питер, меланхолично прожевывая блинчик, политый клубничным сиропом. Харли ухмыляется широко, нарочито медленно, демонстративно обхватывая сигару губами. Позер. — Любишь, когда пихаю в рот что-то другое? — дергает игриво бровями, почти скрывшись в клубах сизого дыма. На удивление не воняет. Это терпкий, чуть вяжущий аромат, в котором Пит разбирает едва уловимые нотки смолы, древесины и едкого дыма, какой иногда бывает ночью у реки от костра, когда в нем сжигаешь сухие сосновые ветки и шишки, пригоршни опавшей осенней травы. — Люблю, когда не несешь ерунды. Я точно помню, ты что-то такое умеешь. — Он все еще продолжает жевать, и кончики ритмично приподнимающихся ушей слегка розовеют. Как небо на закате над высотками из стекла в западной части Нью-Йорка. Харли жмурится, опираясь спиной об окно. Если раскроются створки, лететь ему вниз с двадцать четвертого этажа, кувыркаясь, точно деревянная щепка в бурном потоке. — Аккуратней, придурок. — Хэй, да ладно. Ты ведь Человек-паук. Если вдруг вывалюсь, до земли долететь не успею — поймаешь. Паутиной там опутаешь, а после привяжешь... ну не знаю, к столу там, к кровати... М-м-м-м-м... а помнишь, как мы с тобой в первый раз?.. А мог бы забыть, даже б если хотел? То жаркое лето и тур по Европе. А еще наглый заноза-пацан и его шаловливые руки, что постоянно касались будто бы невзначай, и полунамеки, что с каждым днем становились все откровенней, все жарче. В итоге... кажется, то был Лондонский мост, куда они отправились ночью, чтобы поглазеть, как по Темзе идут корабли. Губы Харли были прохладными, пахли шипучкой и виски. Он так стонал в поцелуй. Самый первый. Питу мысли все вынесло просто на раз. — Мне пора собираться, а то на лекцию опоздаю. Ты ведь знаешь, профессор сразу Старку звонит, а после тот приезжает весь такой важный для серьезного разговора. Или, может, ты хочешь, чтобы Хэппи тут ошивался с неделю, постоянно контролировал, нудел и следил? — Ну-у-у-у... — Харли посасывает кончик сигары, наблюдая за Питером из-под полуопущенных век. — Если честно, ни Тони, ни Хэппи мне не мешают. Они ведь тоже часть нашей семьи. Все вместе — семья. Ну конечно. Беззаботный миллиардер, ловелас Тони Старк, что по какой-то безумной приходи нянчится с двумя пацанами. И все вокруг, начиная с мисс Поттс (давно уже — миссис Старк), считают это единственно верным. — На самом деле на нас ему наплевать. Это все — дешевый пиар, понимаешь? — Не знаю, — Харли делает паузу и сигару откладывает, наконец. Спрыгивает на пол, обнимая сзади Питера. Целует коротко в шею. — "Дешево" и Тони Старк — это переменные как-то не из одного уравнения. — Ему далеко не плевать. Помнишь, когда ты переехал сюда? Все его поведение вело тебя к этому шагу. Открыться, признать, что я, а не Лиз, не Эм Джей. Но ты до сих пор за стенами этой квартиры строишь из себя то старшего брата, то друга... Питер чертит подрагивающими пальцами по столу, точно буквы выводит. Питер зачем-то пытается контролировать голос. Короткие ногти скребут по столешнице нервно. — А я не могу быть... сразу всем для тебя? И другом, и братом... и кем-то?.. — Кем-то, кем ты боишься быть за порогом этой квартиры? Я никогда не хотел быть твоим другом, забыл? Мы не друзья. Друзья _т а к_ не делают, Питер. И кончиками пальцев от шеи к ключицам. Все волоски на теле — мгновенно торчком. Питер тянется к ладони, неосознанно подставляясь касаниям. Руки поднимает послушно, помогая стащить с себя худи. Харли падает перед ним на колени, стаскивая со стула к себе, утягивая в поцелуй отчаянно-влажный, тягучий. Со вкусом клубники и легких сливок, почти что воздушных. Увлекающий двоих в пучину, из которой не будет возврата. Назад пути уже нет. — Итальянская пицца. Хочешь, после закажем? — хрипит, толкаясь в ладонь, мягкие влажные волосы в кулак на затылке сгребая, оттягивая назад, чтобы в горло впиться губами. Голодно. Как кровопийца из книжек-страшилок. Вампир. — Питер? Хочешь, Питер? — Х-хочу... * После, в колледже, он снова будет улыбаться Эм Джей, покупать ей круассаны и кофе в буфете. Будет коротко издали Харли кивать и, закинув на плечи рюкзак, буквально сбегать в лабораторию, спортивный зал, на парковку к машине. Каждый гребаный раз. Как мальчишка. — Проблемы в раю? — проницательная Эм Джей хмыкает, что-то рисуя в блокноте. У нее напульсники на руках и карандаш в волосах, как заколка. — Что ты хочешь услышать? — Не знаю, — она равнодушно пожимает плечом. — Быть может, услышать, почему твой парень все еще делает вид, что вы просто друзья? Не особо близкие даже. — Не думаешь, что тебя это не должно волновать? — Думаю, _т а к_ ты очень скоро его потеряешь. * — Питер. Блять! Я устал... Харли находит его в пустой раздевалке. Мокрого, в одних черных трусах с изображением паука. Символично. Паркер дрожит, как после холодного душа, обхватив руками худые поникшие плечи. — Знаю. Я гребаный эгоист. Но я не хочу, чтобы все... чтобы Тони и Пеппер, тетя Мэй, Хэппи, Нед, даже Флэш... что они скажут, когда... если узнают, что я?.. — Что ты — гей? Они знают. Тони и Пеппер — так точно. Питер, ты — гей. Или, может, будешь опять отпираться? — Не буду... Слезы у него на щеках — крупные, прозрачные капли. Роса, как бывает на листьях рано утром в лесу. Питер не отталкивает, когда его вздергивают со скамейки и бросают в стену, целуя. Жарко, голодно, глубоко, забираясь руками под плавки. Он их даже помогает стянуть, прогибается, руками опираясь о стену. Губы прихватывают за загривок, целуют. Губы шепчут что-то опять и опять. Взмокшей кожей Пит разбирает: "Мой мальчик... маленький мой... не отдам... никогда". Питер думает, может быть, попытаться? Набраться смелости и уже не скрывать. То, что другие поняли без каких-то там подтверждений. Питер думает... господи, как хорошо.