Stories of Marvel

Последнее, что он помнит — палящий жар Солнца. Излучение и раскаленная плазма, сдирающие кожу с рук и лица, выжигающие внутренности подчистую, спекающие твердой коркой глаза. Он помнит — боли не было. Не в физическом смысле. За тысячелетия на планете Земля ему пришлось испытывать и не такое. Но боли не существует для того, кто даже не был живым. Никогда. Последнее, что он помнит — плоть стекала по пальцам. И до того, как он рухнул во тьму, откуда-то снизу отчаянным воплем долетело: "Не надо. Икарис!" Икарис... Он помнит имя, которое покрыл несмываемым даже кровью позором. Он помнит — где-то там был еще человек. Обычный смертный, который работал в Музее естествознания в Лондоне, просто жил. Пока на его дороге не появился Икарис. Остался рядом с ним на три года, а после — бесследно пропал. Он открывает глаза совсем в другом мире. Здесь белый холод сковывает его плоть, а с неба сыплется колкий снег вперемешку с хлопьями пепла. Здесь пахнет гарью, кровью и тленом. Здесь тоже пахнет войной. Он замечает его у подножия бескрайней ледовой стены, устремляющейся в молочно-белое небо. Все те же смоляные кудри, стянутые на затылке в пучок. Черный взгляд... в нем неверие, изумление... радость. Человек... Его звали Дэйн... Это Дэйн... Человек, закутанный в тяжелые слои подбитой мехом одежды, покачнувшись (возможно, он ранен? но вокруг ни следа крови, вокруг все бело), неуверенно шагает вперед. Губы шепчут и шепчут что-то. Похожее на молитву. Икарис разбирает: "Быть не может. Робб... Брат, это ты?.." Крошечные бусинки прозрачной воды на щеках на лютом, пронизывающем холоде, превращаются в льдинки. Он тянет руки к нему: "Робб? Не узнаешь? Это же я... Это — Джон. Твой младший брат. Бастард Неда Старка... не помнишь?.." Отчаяние... Слишком похоже на боль. Это Дэйн. Он не может быть кем-то другим, иначе, что вообще тут Икарису делать? Вздохнув, он взмывает фута на три над смерзшейся твердой коркой землей. Глаза наполняются космическим светом. Где-то... там, позади, за спиной... Он чувствует приближение врага. "Неведомый... Робб? Что с тобой стало? Неважно, потом, все потом. Пора уходить. Дозор замурует последний проход, иначе армия Короля Ночи сметет Черный замок быстрей, чем за сутки, и хлынет в Винтерфелл, заполонит все Семь Королевств. Робб... Скажи что-нибудь. Я думал ты умер..." — неуверенности в голосе с каждым словом — все больше, а еще — недоумения и страха — в лице. Кажется, если что-то не сделать, он просто уйдет. И бросит Икариса в этой снежной пустыне. Не то чтобы это было хоть сколько-то важно. Но Дэйн... Икарис не должен его отпускать. Больше нет. Пусть тот хоть тысячу раз зовет себя Джоном Сноу. Икарис разберется с этим потом. "Да... Джон... Конечно же, это я. Все очень сложно. Мы обсудим все это потом. Кажется... что-то грядет. Я их чувствую..." — неуверенно, бледно. Но Дэйн после первой же фразы расцветает такой счастливой улыбкой. Икарис помнит — Дэйн точно так же сиял на утро после той первой ночи, когда он почти поверил, что сможет. Стать настоящим человеком. Живым. Чувствовать. Разрешить себе наконец-то. "Это Белые ходоки. Сама смерть. Давай поспешим. Братья вот-вот опустят ворота, и тогда нам конец..." — торопится Дэйн, считающий, что он — некто Джон. Испуганно вздрагивает, когда Икарис пикирует на него. Приземляется ровно напротив, ударяясь подошвами о гладкую корку. Рывком обнимает, щекой прижимаясь к щеке. Дэйн пахнет дымом костра, мокрой шерстью, кровью и потом. Дэйн замирает на секунду в руках, напрягаясь пружиной и порывисто обнимает в ответ. Шепчет сбивчиво: "Матерь... Робб, это действительно ты..." Стая черных воронов кружит над ними, заходясь мерзким криком. Спускается ниже и ниже. Ветер с кусочками льда бьет все злей по щекам.