Юные и свободные

— сон-и, передай салатик, пожалуйста. — тебе с крабом или оливьешку? — всего и побольше. — придурки, до нового года час, а вы уже выпили все шампанское. — джено, вали в магаз, пока не поздно. — черт возьми, марк, прекрати уже бренчать, я телик не слышу! — донхек показательно жмет на кнопку пульта, делая телевизор погромче, и отбрасывает его куда-то в неизвестное направление. вздох. настроение было такое же отстойное, как и погода за окном, поэтому донхек героически отвоевал одинокое место на кресле — джемин, я щас в тебя мандаринки запущу! — у самой елки напротив телевизора — джекпот, короче. донхек оглядывается и достает спрятанную бутылку шампанского, которую он нагло стащил из тайника джено, и пьет прямо из горла, смотря иронию судьбы по телевизору, которую крутят уже раз миллионный за день. телефон в кармане вибрирует от нового уведомления, и у донхека вся жизнь проносится перед глазами. пожалуйста, хоть бы.. он разочарованно отбрасывает мобильник обратно, когда видит очередное видео с коровой из тиктока в семейном чате, и хватается за мандаринки, чтобы хоть как-то заглушить свое горе. «неужели даже бесплатный подарок не пришлет в вк..» — донхек кладет подбородок на ярко пахнущие цитрусом руки и дует сладкие губы, переводя взгляд на выключенный телефон. «ну и пошел он тогда, больно надо.. — донхек фыркает, — как-будто я только и жду этого». а он наивно ждет, только чего — непонятно. чуда, наверное. донхек даже не обращает внимания на звонок в дверь и громкое «я открою» джисона, продолжая тяжело вздыхать и пихать в рот сладкие мандаринки. — марк ли, если ты разобьешь последнюю бутылку, я- — эй, хен, там тебя, — донхек неуверенно поднимает взгляд, прерывая свой гипноз телефона, и непонимающе смотрит в ответ. — кто? — да я откуда знаю! парень какой-то, — джисон цокает и махает рукой, когда донхек вскакивает с громким «черт» и несется к двери. — привет, — ренджун стоит у двери весь промокший и замерший, с красным носом, немного пьяной улыбкой и искрами в глазах. а у донхека, кажется, сейчас мир рухнет под ногами. — извини, что я без подарка, — ренджун смущенно хихикает, пока донхек за руку отводит его за дверь, в подъезд, и сам не перестает улыбаться, как идиот. «ты сам уже подарок», — думает донхек, но только кивает, мол ничего страшного, а в голове только спасибо, спасибо, спасибо... — а ты разве не должен уехать? — я сбежал, — ренджун отвечает молниеносно, закусывая губу, чтобы не сказать глупое «ради тебя», которое так и крутится на языке. донхек кивает, опуская голову, и облокачивается на дверь, ища хоть какую-то опору, потому что ренджун смотрит — цепко и в самую душу, касаясь бешено стучащего сердца. — а подарок в вк ты так и не прислал, — оба смеются, встречаясь глазами, и время, кажется, замирает на мгновение. вот они стоят в одиноком, сыром подъезде, не произнося ни слова, продолжая оставлять взгляды-поцелуи на друг друге, вот за дверью уже проносятся уже первые слова речи президента, вот ренджун переводит взгляд на его губы.. — эй, хек, осталось 3 минуты. вот донхек переводит свой тоже. 5 4 — кажется, все же один подарок у меня есть, — ренджун сглатывает и подходит немного ближе, разделяя их на шаг, 3 кладет руки на чужие плечи 2 и подается вперед. 1 — ура! с новым годом! ренджун целует, сжимая плечи, и толкает донхека прямо к двери, захлопывая ее напрочь. губы у донхека на вкус — сладкие, чуть кислые мандарины и дешевое шампанское из пятерочки за углом, а у ренджуна на вкус как смерть — личная смерть донхека. донхек целует отчаянно и прытко, закрывая руками от противного снега за окном, от холода и от всего-всего мира, пока за дверью бьют куранты и все взрываются радостными криками. ренджун жмется доверчиво, словно котенок, который отчаянно ищет тепло, а донхек главное солнце на свете — теплое, сладкое и невероятно родное. — но елку ты все равно пришли, — целует снова, — а то как-то не козырно будет.