Жаль, что она блудница

      Вскоре он получил от нее записку, где было указано время их встречи. То, что это именно Анабелла подает знак, Букер не сомневался: какая еще женщина будет ему писать, а потом оставлять отпечаток красной помады на бумаге? Он с трудом мог вспомнить хоть одну из своих прежних подружек, их имена и лица расплывались, словно вертясь на карусели, но точно ни с одной из них Букер не расстался по-хорошему. Смутное ощущение иногда надежнее точного воспоминания, уж он это знал.       Но когда Букер явился на место, Анабеллы там не оказалось. Он дважды обошел парк, однако ни единого всполоха алого платья и золотых волос — по крайней мере, настолько нагло-алого и настолько солнечно-золотого.       Он все-таки обнаружил свою информантку: она охмуряла какого-то снулого типа. Красотой он не блистал, да и умом, кажется, тоже не превосходил среднюю обезьяну. Однако пальцы Анабеллы игриво шагали по плечу хмыря туда-сюда.       Букер не стал дожидаться, пока спектакль перед его глазами перейдет к финальному акту. Да и не хотел он смотреть. Подойдя, взял Анабеллу за локоть и потащил прочь, точно имел на нее больше прав, чем она сама ему вручила вместе с данным недавно словом: обещанием “поспрашивать”.       — Ах, мистер детектив, какой Вы способный — нашли меня! — Огрызнулась Анабелла, когда толпа облекла их с обеих сторон гомонящим морем. — Разрушили мне дело. Не думайте, что я богаче Вас.       Он не выглядел смущенным ее гневом, и Анабелла потеплела. Почти интимно хлопнула Букера по плечу.       — Бросьте дуться. Я принесла интересные истории, мистер детектив.       Она запустила руку за пазуху, хотя, видит Бог, немного можно было там спрятать, и достала сложенный вчетверо листок бумаги. Тот был еще теплый, когда Букер взял его в руки, и мятый, вынужденный лежать точнехонько в одной из чашечек бюстгальтера Анабеллы.       — Изрядно, мисс. — Действительно, у кого бы Анабелла ни спрашивала, ее улов превосходил все ожидания Букера. Оставалось только карту нарисовать. — Кажется, мне стоит поторопиться.       Он принялся протискиваться через праздную толпу к дверям парка. Его ждал поезд Атлантического экспресса — мчащий далеко, вдаль и вниз. В те отдаленные уголки Восторга, где не собирались достойные джентльмены. Он знал эти трущобы, как свои пять пальцев… регулярно бывая там, как изрядно недостойный джентльмен.       — Я иду с Вами.       — Нет. Я привык разбираться во всем один.       — Бросьте. Со спутницей веселей… не говоря о том, что та может пригодиться.       Он просто не мог от нее отделаться, не прибегая к грубости.              За время пути Анабелла объяснила Букеру, в чем же в точности состояла ее работа. Да, куртизанкой она не была. Только приманкой: как только клиент оказывался на крючке, Анабелла делала вид, что она, спьяну и от вздорности характера, внезапно меняла свои планы на вечер. И тотчас за ее спиной образовывались два мордоворота. Старшие братишки. “Не стоит так с честной девушкой разговаривать, мистер,” — и все такое. Иногда, если клиент ей нравился, и она не хотела, чтобы его оставляли с разбитым носом или парой переломанных ребер, Анабелла все-таки с ним уединялась. Усыпляла — у нее были средства наготове на этот случай — обшаривала карманы и исчезала во тьме. Но ей давно никто не нравился настолько, чтобы просто переспать, хотя бы и за деньги.       — Самоуважение тебя, смотрю, крепко держит. — Хмыкнул Букер, дослушав эту исповедь.       — Разве можно выбрать, кого полюбишь? — Анабелла прижалась виском к окну вагона. — Все в деснице Божьей.       — Я думаю, все в наших руках.              Они вышли на железнодорожной станции, и Анабелла поежилась, явно раскаиваясь. Место было темное, с редкостно спертым затхлым воздухом. Здесь обреталось много банд, и, чтобы избежать покушений, когда убийца ползал по вентиляции с пистолетом наготове, многие заделывали воздуховоды, полагая себя дальновидными и предусмотрительными. Ходил слух не об одном capo, забаррикадировавшемся на квартире, которого через сутки находили мертвым. Глупая смерть, что, как полагал Букер, худшая из судеб.       — Держитесь рядом, если не хотите потеряться. И пострадать. — сказал он, обернувшись на Анабеллу. Она поспешила за ним, стуча каблуками по жести пола.       Они спустились в черную трубку коридора, освещенную только мерцавшими вдали огнями Восторга. Лампы в самом переходе кто-то давно поразбивал. Подслеповатая огромная рыба ткнулась мордой в стекло и грузно заскользила поверх коридора на другую сторону, чиркая брюхом об огромный стеклянный тубус.       — Стоит только подождать, и этот город покроет ржавчина. — Сказал Букер, провожая ее взглядом. — Разложение поднимается снизу вверх, как гангрена.       — В этом городе мало огня, — Анабелла щелкнула пальцами, закуривая. — Я почти все время мерзну.       — Этот город кажется таким веселым... Не обольщайся, будто это искренне. Все так отчаянно веселятся, чтобы забыть о смерти. — Он приложил руку к холодному стеклу. — Никто не уверен в том, что случайность, авария, ошибка в расчетах не обрушит именно тот коридор, по которому ты идешь. Поэтому все и пьянствуют с таким отчаянием, и ищут женщин и мужчин, точно на том свете им выставят счет именно за это.       Анабелла бросила окурок на пол, придавила каблуком, и тот, шипя, провалился под сетчатый пол.       — Не говори, как проповедник. Тебе не идет.       Пол здесь был испещрен дырами, точно швейцарский сыр. Журчала бегущая по второму дну вода, а в воздух поднимались густые клубы пара. Чем дальше от станции и ближе к жилым помещениям — тем непроницаемей и жарче он становился. У лифта Букер остановил свою спутницу, взяв за плечо.       — Там может быть опасно даже для такой бойкой леди, как ты. — Она дернула плечом, и ему пришлось стиснуть пальцы крепче. — Ты мне не веришь?       — Ну, это ведь не церковная догма.       — Анабелла, ждите меня здесь.       — Ах, ну конечно. Спутницы, то есть, свидетели, Вам не нужны.       Ее глаза блеснули под маской дьявольским огоньком, и она растворилась в клубах пара.