Жаль, что она блудница

      Кое-где стены изуродовали наросты кораллов, пол стыдливо прикрывал хлюпающий и воняющий гнилью ковер. Очевидно, без него было хуже — хотя, казалось бы, куда! Тьма, мерзко пахнущий пар и тошнотворные звуки — таковы были трущобы Восторга.       Про крайней мере, тут не бывало Больших Папочек. Они сюда не забредали: незачем, да и опасно для их крохотных спутниц, не имеющих здесь возможности в любой момент улизнуть в вентиляционный люк. По иронии, именно в этом медвежьем углу шла наиболее бойкая торговля нелегально добытым «Адамом». Искривленные силуэты шныряли по коридорам, таясь в тенях и пряча свои уродства в клубах пара. Букер держал руку на кобуре — просто на всякий случай. И шел на звук хрипящего расстроенного радио.       Из темной ниши на него вывалилась проститутка, ее холодные влажные пальцы мазнули по руке Букера.       — Идем со мной, красавчик, у меня есть дополнительные отверстия! — Она захохотала, и вскрывшиеся нарывы на ее истерзанной «адамом» шее заходили ходуном. — Или как, мне позвать Дэфоржа?       Букер стряхнул ее с себя, точно счистил с рукава прилипшую гниль. Еще несколько шагов, и трущобы станут невыносимы даже для такого пропащего, как он. Но — да, он искал Дэфоржа. О чем, вот уж некстати, знало больше человек, чем было бы безопасно. Однако Анабелла через какие-то свои связи добыла для Букера пять минут времени Дэфоржа. А то тот не выглядел готовым всем и каждому его уделять.       — Под моим началом пятьдесят девочек, мистер, полагаете, я помню каждую в лицо? — Презрительно ответил Дэфорж, когда гость закрыл за собой дверь в его кабинет.       — Особенно, когда лица все от «адама» перекосило? — Не без сарказма уточнил Букер.       — Ваша правда, сэр. — Дэфорж был мужчиной низкорослым, с зачесанными назад мышино-серыми волосами, носом-пуговкой, но грех на душу взял бы тот, кто назвал его комичным. Это был неказистый человек, но не жалкий. Один из тех, кто родился, чтобы стать паразитом, и Восторг предоставил для того все возможности. — Совсем не разберешь, кто там из них Энжела, кто Синтия.       — Так может, Вы постараетесь?       Дэфорж вальяжно закурил — чиркнув спичкой и опустив огонек в туго набитую трубку. На столе стоял своего рода аквариум наоборот: полый куб, внутри которого трепетали мириады бабочек, шелестя крыльями. Ничто не заставляло Дэфоржа усомниться, что в этой сцене он — хозяин положения.       — Да я бы, может, и рад оказать содействие, но ничего не помогает мне развязать язык. Денег у Вас, знаю, нет. Но обо мне для Вас выспрашивала, говорят, известная в узких кругах блондиночка…       Букер в два шага обогнул стол, взялся за подлкотники кресла и повернул сутенера к себе. Навис, проговорил в лицо, четко отделяя одно слово от другого, чтобы дошло через пелену беспечного дэфоржева самодовольства:       — Где мисс Ороско? Рост метр семьдесят, черные волосы до плеч, белая кожа. Двадцать два года. Без видимых уродств.       Дэфорж продолжал улыбаться, стискивая трубку меж зубов, но в позе и взгляде гостя прочитал достаточно, чтобы расщедриться на крупицу информации.       — «Без видимых уродств», ха? — Это его позабавило. — Ладно… Помню такую, помню. Недолго она у меня была: папаша сплавил для острастки, обещал выкупить назад, да просрочил платеж. Ну девчонка — и все, уплыла.       — Где она сейчас?       — Почем я знаю? — Дэфорж покачал головой. — Ушла, как с молотка, к ребятам без принципов. Туда ей и дорога. Папашка-то обещал, что она будет делать все, что ей скажут! А она чертова дура и наркоманка. Невозможная, бесполезная истеричка.       — Куда «ей дорога»? — Настаивал Букер.       — Сказал же, я…       От удара трубка вылетела изо рта Дэфоржа и зашипела, погаснув на мокром полу. Сутенер не сразу смог разогнуть сведенную спазмом страха и боли шею. Его давно не били, он слишком привык, что стал неприкасаем. Тут, на задворках Восторга, никто не хотел ссориться со столь крупной рыбой — пусть и воняющей гнильцой. Все тут были отбросами.       — Думаешь, заявился из чистеньких кварталов и будешь мне тут порядки свои ставить?       Букер ударил Дэфоржа по второй щеке. Без желания привить ему немного христианских ценностей, только из практических соображений.       — Где Энжела Ороско?       — В клубе «Райская ночь»… если ее оттуда еще не вышибли… — Дэфорж вытер кровь с губ. — Она совсем рехнувшаяся, на клиентов кидается.       Букер стиснул пальцы на подлокотниках кресла, борясь с желанием ударить сутенера еще раз. Нужды уже не было, но желание смутно клубилось в его жилах, подначивая: ну давай, врежь ему. Можешь лбом нос разбить, чтобы надолго запомнил… Букер обернулся, понимая, что Дэфорж смотрит ему за спину.       — Разве так обращаются с ценными информаторами?       Еще на полудвижении Букер знал, кто позади. Анабелла в ее раздражающем глаз и ласкающем сердце вызывающе-ярком платье.       — Это не место для женщины.       — Да что ты. Мисс Энжела Ороско с тобой, полагаю, не согласится.       — Это не игра и не увеселительная прогулка, Анабелла.       — О, считаешь меня нежным цветочком? И у роз есть шипы, не забывай.       Он не слышал, как она подкралась, но не спешил списывать невнимательность на то, что слух и глаза стали его подводить. Анабелла умела двигаться, точно призрак, даже несмотря на то, насколько чужеродной казалась… буквально везде.       — Вы, мисс, насмешница. Рано или поздно это доведет до беды.       Дэфоржа они игнорировали, точно его и не было в комнате. Точно не его зуб лежал в дюйме от носка одной из туфель Анабеллы. Сутенер их больше не интересовал, ставший бесполезным. Анабелла протянула Букеру руку — словно мать, уводящая ребенка со двора. «Идем, хватит играть!»       Они возвращались на железнодорожную станцию. Но спустившись с лестницы, Анабелла остановилась у воздуховода, приваренного винтами к стене на уровне пола, осмотревшись, нашла кусок какой-то трубы и принялась сбивать пластину. Она ободрала руки, пока не открыла черный зев. Букер недоуменно наблюдал за нею.       — К чему это?       — Я не хочу убивать Дэфоржа, но… — Это представлялось ей пусть бессмысленным, но правильным поступком. — если его должно настигнуть отмщение, пусть оно сделает это так.       Ей нравилось ввергать себя на милость судьбы. Если бы они с Букером поменялись местами, Анабелла стала бы еще более пропащей, заядлой игрицей, чем он.       — Как думаешь, откуда у Дэфоржа столько девушек? Он собирает тех, кому не повезло. И половина из них не просто баловались «адамом». Мой… босс планирует новый бизнес. Делает операции девочкам, чтобы они были похожи на кого-нибудь известного, не важно, с поверхности или в Восторге, — она вздрогнула при этих словах, точно уже лежала на операционном столе перед доктором Штайнманом или Сушонгом. — и так клиент будто бы спит со звездой.       Над их головами, клацая по потолку крюками, заспешил куда-то сплайсер. Ни Букер, ни Анабелла не обратили на него внимания.       — Из меня хотели сделать Жасмин Джолин — может, еще сделают. Деньги у меня тают, как снег в воде. Скоро мне нечем будет платить по счетам, кроме этого.       Букер не приказал Анабелле ждать, просто сосредоточенно развернулся и зашагал по лестнице назад, наверх. Она ждала в напряжении, не зная, что случится, почти страшась… Но Букер вернулся всего лишь со стеклянной коробкой со стола Дэфоржа. Перегнулся через перила лестницы, распахнул крышку и выплеснул на стоящую внизу Анабеллу рой крупных черных бабочек… Они мазнули ее по волосам на макушке, овеяв невесомой пыльцой, и взмыли ввысь, рассеялись под потолком, бесследно растворясь в закоулках полутемных трущоб.       Это тоже был бессмысленный поступок. И безусловно правильный.