Жаль, что она блудница

      Салли прибилась к ним, точно ее принесло течением. Даже в котенке, которого подбрасывают тебе на порог, больше самостоятельности, чем Анабелла находила в этой Маленькой сестричке. Странно было смотреть, как Букер тетешкается с ней. Брал ли он от Салли АДАМ? Неизвестно. Анабелла ни разу не видела. Не особенно-то Букер интересовался нововведениями Восторга, ровно настолько, чтобы не уступать тем, кто рискнул бы заступить ему дорогу. Но при его ловкости и меткости лишняя подмога ему не требовалась.       Сама Анабелла тоже не интересовалась, какую выгоду могла бы извлечь из присутствия Салли. Девочку она немного побаивалась, всегда зная, что ее погибелью может стать ребенок. И станет, судя по всему.       И теперь это знание освободило Анабеллу в какой-то мере. По крайней мере, сделало приветливее к Салли.       Анабелла брала ее с собой на прогулки, когда Букер принимал клиентов в офисе. А он забирал девочку на поруки, когда Анабелла выходила на свой опасный и неблаговидный промысел. Им все еще отчаянно не хватало денег. Только в минуты, когда они грешили, сходя с ума, Салли некуда было деть. Она таскалась с ними в казино. Она смотрела из-под стола, как Букер и Анабелла кричат друг на друга. Пьют из горла и снова ссорятся.       Но иногда Анабелле просто хотелось сделать Салли приятное. Они гуляли по садам, по «Залу будущего»: в отличие от дркгих детей, Салли находила его действительно интересным, глядя через призму своего странного восприятия Маленькой сестрички.       Конечно, она не была обычным ребенком. Она реагировала на многое… неправильно. Странно. Как умалишенная.       Анабелла не стеснялась при ней курить. Тем более, что теперь ей хотелось хоть чем-то занять нервные руки. Это вредно для ребенка, сказали бы ей врачи, но к врачам Анабелла больше не ходила. Во-первых, пытаясь сберечь хоть немного денег. Во-вторых, не желая знать твердо, что не ошиблась в своих подозрениях. Тошноты у Анабеллы не было, но кровь из носа время от времени шла — однако, этим ее давно было не удивить.       Они с Салли болтались по променаду, и Анабелла встала у вентиляционной шахты, пытаясь среди суматохи жизни и собственных мыслей несколько секунд думать только о дыме, обволакивающем ее легкие. Она желала, чтобы существование сузилось до сигареты в ее пальцах. В Восторге не хватало огня и воздуха, так что Анабелла утешалась тлением и дымом.       Сегодня Салли ее утомляла, так что Анабелла с большим облегчением отпустила ее «посмотреть кино». Женщина и ее маленькая спутница стояли как раз возле павильона с надписью «Гастролирующий синематографъ Лютэсов». Раньше ничего подобного на этом месте, кажется, не было.       Сеанс только-только начался, но занавес у входа уже опустили. Анабелла откинула его, пропуская Салли вперед, и тотчас застыла, пораженная. Салли выпростала пальцики из захвата Анабеллы и побежала по рядам.       — Мисс, Вы в порядке? — Спросила молодая женщина, продавшая Анабелле билеты. Голос ее доносился как будто через толщу воды. Как через прижатую к лицу подушку.       Анабелла утерла руки о подол и повернулась.       — Да. Да. Вполне.       Райан никогда бы не допустил, чтобы в «Восторг» проникли фильмы с поверхности. И тем более, такой фильм, как «Метрополис». Но она слишком хорошо знала эту картину, чтобы обмануться. На экране юный Фредер впервые видел Марию в ее поношенном простеньком платье — и мгновенно влюблялся. Эти кадры Анабелла узнала бы и через тысячу лет.       Но это было хорошее кино, и ребенку стоило его увидеть, подумала Анабелла. Она решила не возвращаться за Салли до конца сеанса.       — Мисс, на пару слов.       К Анабелле подошла билетерша в старомодном наряде. Что-то в ней было неправильным… нездешним. И Анабелла чувствовала эту чуждость еще острее, нежели когда смотрела на Букера. И чувство это усугубляло понимание, что леди совершенно не смущает ее собственный вид. Больше того, она держалась… величественно. Девушки ее профессии чаще улыбаются, эдак немного грустно и немного заискивающе. А эта леди излучала достоинство и бесстрашие. В Восторге мало у кого встречалось то и другое разом. Разве что у Райана. Или Фонтейна — тот, впрочем, поплатился за то, что пытался обладать тем, что ему не полагалось. Гордостью. Это благо распространялось только на Райана и Райана одного.       И вот теперь… эта женщина. Хлесткая, как возмущенная пощечина.       — Мисс Уотсон? Нам нужно поговорить.       — Вы, очевидно, знаете обо мне больше, чем я успела рассказать. — Анабелла сама не ожидала, как хрипло прозвучит ее голос.       — Простите мою невежливость, — билетерша бросила взгляд в сторону. — Роберт, проектор на тебе. Зовите меня Розалиндой.       — Как просто. Мы будто давно знакомы.       Розалинда крутнула указательным пальцем, точно хотела изобразить торнадо.       — В какой-то мере. В обратной степени. Идемте же, судьба редко терпелива. Будете мешкать — она случится без вас.       Анабелла бросила еще один взгляд через плечо, чтобы запомнить, где сидит Салли, но в проходе, в нескольких шагах от нее, замер мужчина, очевидно, брат-близнец старомодной леди. Анабелле стало не по себе. Во многих она была передрягах, но тут отчего-то у нее по затылку растекся холодок, точно в детстве, от попадания снежком. Страх осыпался льдом за шиворот. Анабелла невольно поежилась. Она повернулась спиной к экрану, чтобы не видеть кадров с безжалостным Молохом.       Она сама порой хотела сползти по стене, как Фредер, и вопить: разве вы не видите? Молох, Молох! Даже за то, чтобы похмельный коновал лез в нее грязной вешалкой, требовалось заплатить деньги большие, чем у нее имелись.       — Пусть полчаса Вас никто не потревожит.       Леди протянула Анабелле папку на завязках.       — Можете, конечно, проигнорировать. Но я бы на Вашем месте прочитала.       — А Салли?..       — Девочка не пропадет. — Леди усмехнулась.       Анабелла затерялась меж буйной зелени садов, пролистала на скамейке папку загадочной незнакомки. В первое мгновение она подумала, что это дурная шутка, ее разыгрывают. Но когда ты живешь в подземном городе и прикуриваешь от щелчка пальцев, во многое становится проще поверить. Анабелла выбросила папку в ближайшую мусорку и, обняв себя руками, направилась домой.              Вернувшись в офис Букера, она спросила напрямик:       — Ты меня любишь?       Это не было игривой подначкой. Прелюдией к чему-то приятному. Вопрос суровый, какой задают о неоплаченных счетах.       — Ты моя жена.       Букер медленно поднялся из-за стола, и Анабелла попятилась. Она прочитала папку до конца. Она знала всё.       — Ты меня любишь? За что?       Ее скручивало изнутри от мысли, что у него никогда не было причин. Он влюблялся в нее каждый раз, потому что помнил женщину, похожую на нее — и у этого никогда не было настоящего начала. Это всегда было эхо.       По крайней мере, она могла ответить за себя. Она полюбила, когда он вытряхнул бабочек ей на голову. Может, глупо это было с ее стороны, он ничего в это не вкладывал, она ошиблась. И, судя по всему, любая она, в любом из вариантов, так обманывалась, без исключений.       Воспоминания… Ее, но как будто чужие — вложенные ей в голову. И, определенно, разбуженные тем, что она прочитала в папке Розалинды Лютэс.       Она. И Букер. Но куда моложе, чем тот, за которого она вышла замуж — совсем мальчишка, разбитый и растерянный. Мгновенно влюбленный в нее с первого взгляда.       Анабелла ахнула, прижимая пальцы к губам, мокрым и липким. Снова она пыталась не пустить в голову мысли, которые ее пугали, и из носа пошла кровь. Если бы не эти странные видения, похожие на сны, ощущавшиеся ею такими реальными порой, она никогда не поверила бы Розалинде.       Букер встревоженно протянул к ней ладонь, сделал шаг…       — Не трогай меня! Больше никогда…       Она вскинула руку с револьвером… но знала, что не выстрелит. Он тоже знал. Однако она хотела показать, как зла — и ей это удалось.       — Тебя не беспокоит, что я могу умереть в родах, потому что ребенок тебя интересует. А моя жизнь — нет. Так ведь? Я тебе больше нравлюсь мертвой, чем живой, верно же?       — Ана, что ты такое говоришь?       Но он пробормотал это не настолько уверенно, чтобы разбить ее сомнения.       — Сколько миров… сколько судеб, сколько жизней… И в каждой ты меня убивал. Ты раскаивался? Хоть раз ты скорбел не по своей бесценной магической наследнице, а по мне? А?       Капля крови выступила под носом и у Букера. Он не обратил внимания, даже не утер ее. Понимание, что Анабелла уходит, полностью его захватило, не оставив места не только другим чувствам, но и другим ощущениям.       — Ана! Не знаю, как я буду без тебя. Я же совсем опущусь.       Она покачала головой. В ее глазах стояли слезы. Рука с револьвером безвольно опустилась, гнев уступил место горечи.       — Нет, милый. Гораздо больше людей умирает на войне, чем от любви. Тебе ли не знать.       Он потянулся к ней за поцелуем, полагая, что прощен. Но Анабелла выскользнула за дверь и исчезла в тенях Восторга — так же, как появилась. Внезапно. Совершенно.