За кадром

– Так, Фриц, приготовься, сегодня твой выход, – Томас Трюмпер, одетый в рваные джинсы и черную футболку, небрежно откинулся в кресле с надписью “режиссер” на спинке, – попробуем сегодня сцену в трамвае… Эрих, вся сцена в динамике мне не нужна, фиксируй кадр на лице героя. Чем крупнее, тем лучше. Билл поёжился. До настоящего момента его ожидаемый партнер по фильму оставался в стороне, в отрабатываемых сценах участвовали только он и голландец. И вот, похоже, наступает момент истины. Насколько Каулитц помнил сценарий, сцена в трамвае – это та, в которой герои должны первый раз поцеловаться. Брюнет осторожно покосился на будущего партнера по кадру – довольное лицо Фрица блудливо улыбалось и облизывалось. Оставалось надеяться, что первым на исходную призовут голландца. В павильоне присутствовали только Трюмпер, голландец, Фриц, оператор Эрих, выполняющий также функцию осветителя, рыжая ассистентка Трюмпера и сам Билл. Пробы только начались, поэтому велика была вероятность, что очередь до Каулитца сегодня все-таки дойдет. – Так, поехали, – Трюмпер хлопнул в ладоши, – Билл, давайте начнём с вас… – Ээээ… Да, конечно, что мне надо делать? – Идите сюда. Режиссер поманил Каулитца к себе, усадил его на стул и сам начал расставлять вокруг импровизированные декорации. – Фриц, сюда… Значит так, слушаем меня. Билл, вы стоите в проходе между сиденьями, Фриц сидит рядом. Все остальные места заняты. Никто не уступает. Фриц, ты поднимаешь голову и смотришь на Билла, потом поднимаешься и предлагаешь ему свое место. Ну, ты знаешь, что у тебя должно быть при этом на лице… – Как на прогоне? Или формально? – Как на прогоне… Камера будет фиксироваться на Билле, но у нашего друга нет опыта игры, поэтому всё должно быть предельно приближено к реальности. Понятно?.. – Вполне, – Фриц кивнул головой и сел на стул. – Так, теперь вы, Билл… Идёте оттуда, пробираетесь, представьте, что здесь полно народа и вас толкают, наступают вам на ноги и тому подобное… Мы сейчас позовем людей и вам поможем. – Я понял. – Отлично. Приближаясь к Фрицу, вы замедляетесь. Вы что-то увидели… Камера возьмет ваше лицо крупным планом… – Я какую-то эмоцию должен изобразить? – Совершенно верно. Но не очевидную. Вы с Фрицем не представлены друг другу, вы не знаете как его зовут, но вы видели его фотографию в интернете, лицо вам кажется знакомым, но вы не помните точно почему… Но для вас это мимолетная мысль. Вы не будете долго твердить про себя: откуда же я знаю этого парня? Нет, просто мгновение узнавания, вопрос, кто же это, не вспомнили, отбрасываете эту мысль, как неважную, а потом смотрите на него так, будто вам важно, чтобы он охренел от вашей красоты. Но на самом деле, вам не важно. Понятно объяснил? – Ну, в общих чертах… – Единственный нюанс. Вы не должны соблазнять его взглядом. Вы его не знаете, вам от него ничего не нужно. Даже место в трамвае. Вы и так уверены, что вам сейчас кто-нибудь уступит… Просто вы на него смотрите, как модель с подиума, чтобы ваша сексуальность и ваши феромоны били его беспощадно. Но не потому, что вы хотите его, а потому что вы привыкли смотреть так на всех. Доходчиво? – Да. – Отлично. Потом Фриц встает и пытается пропустить вас на свое место... Эмма, – вдруг выкрикнул Трюмпер, – позови там кого-нибудь их технарей. Пусть здесь потолкаются для антуража… Так вот, Фриц пытается пропустить вас на свое месте, но люди мешаются, толпа сокращает расстояние между вами, вас приживают к Фрицу, и вы понимаете, что он с вас глаз не сводит. Вы можете слегка прикусить нижнюю губу?.. О! Супер! Ага… Вот так… Отлично… – Я должен буду поцеловать Фрица?.. – Да, совершенно верно. Но не сразу. Ваш персонаж кого попало не поцелует, даже испытывая к этому “кому попало” симпатию. Сначала вы должны… – Прошу прощения, Том, я мог бы попросить вас о приватном разговоре? – Билл еле нащупал промежуток между словами режиссера. В павильоне на мгновение повисла тишина. Трюмпер, до этого пребывавший в творческой горячке, словно очнулся. Просьба Каулитца явно не вписывалась в его расписание. – Прямо сейчас?.. – Да, если вас не затруднит… Том обернулся и посмотрел на оператора, словно реплика Билла его озадачивала. Каулитц, конечно, подозревал, что тот же Фриц или тот же голландец могут подумать что-нибудь не то, после его слов, но Трюмперу вроде особенно нечему было удивляться. – Хорошо. Десятиминутный перерыв… Для всех… Эмма, технарей пока не зови, потом позовешь, – Том опять повернулся к Биллу и махнул головой куда-то в сторону, – пойдемте туда, нам там никто не помешает… Они прошли через все помещение, и Билл кожей почувствовал, как их провожают взглядами. Самое удивительное было то, что провожали все, кроме голландца. Этот уселся на стуле где-то на границе света и тьмы и спокойно рылся в смартфоне, словно происходящее его не касалось. Это напрягало. Неужели всё-таки Трюмпер обещал ему роль? Тогда к чему всё это?.. Режиссер толкнул какую-то дверь, и они оказались в небольшом помещении, напоминавшем гримёрку. Трюмпер жестом предложил ему стул и уселся сам. – В чём проблема, Билл? – Том, я прошу прощения, я не могу поцеловать Фрица. Наверное, мне надо было сказать вам об этом сразу, но как-то не получалось. Если вы посчитаете, что… – Погодите, Билл. Проблема в том, что это Фриц или… – Не совсем. Дело в том, что я не могу поцеловать мужчину. На мгновение повисла тишина. На лице режиссера застыли маска глубочайшего удивления и незаданный вопрос. – Ээээммм… – Нет, нет, вы неправильно меня поняли, Том. Конечно, чисто механически я могу это сделать. Но я точно не смогу изобразить те чувства, которые должны сопровождать поцелуй. – Хмм… Ну, думаю, это дело, как раз, поправимое. Не волнуйтесь, Билл, у меня есть опыт работы с непрофессиональными актерами, как в кино, так и в театре. Мы сейчас порепетируем и всё полу… – К сожалению, Том, дело здесь не только в моем непрофессионализме как актера. Это вообще не было бы проблемой – я быстро учусь. – А в чём тогда? – Боюсь, дело в моей сексуальной ориентации… Пауза. Каулитцу показалось даже, что Томас Трюмпер просто завис. – Прошу прощения, Билл, это, конечно же, не мое дело, и вы вправе никак не комментировать то, что я сейчас скажу. И даже больше. Про меня много всякого разного говорят, в том числе и то, что я совсем оторван от мира шоу-бизнеса. Это не совсем правда… Я не такой уж и отшельник, как иногда кажется. И даже до меня иногда доходит разное, что говорят про celebrity… Вы понимаете, куда я клоню? – Думаю, да. Вы деликатно хотите сказать, что когда вы приглашали меня на пробы, вы были уверены, что я гей, так как именно такие слухи до вас и доходили. Я правильно понял?.. – Большое спасибо, что не дали мне это озвучить самому. Я еще раз прошу у вас прощения, это целиком и полностью ваше личное дело, но… Просто мне казалось, что той проблемы, о который вы сейчас говорите, не будет… Именно по той причине, о которой вы упомянули… – Увы. Слухи всегда всё упрощают. – То есть вы не гей? – спросил режиссер в лоб, но почти сразу же добавил, – если считаете, что вопрос бестактный, можете не отвечать… И я даже пойму, если дадите мне в морду. – Не совсем, – если бы Билл не отрепетировал эту сцену заранее, то, наверное бы, заржал сейчас в голос, – надеюсь, этот разговор останется между нами… Вы что-нибудь слышали о пансексуальности? – Ну, очень немного… Я бы сказал, в общих чертах… – Я поясню. Пансексуал – это тот, для которого гендер человека, к которому он испытывает романтическое или сексуальное влечение, абсолютно не важен. Иными словами, я гендерно слеп. – То есть, если я правильно вас понимаю, гипотетически вы можете испытывать влечение к человеку, который может оказаться мужчиной. Всё так? – Да, но с некоторыми ограничениями. – Ограничениями?.. Какими ограничениями? – Я могу испытывать влечение только к человеку, с которым у меня есть сексуальная совместимость. – Эээммм… Ну, как скажете… Билл. Я, правда, считал, что это как бы… У всех так. Все мы с кем-то совместимы, а с кем-то нет… Но, если так, что мешает вам сыграть роль? Это же не религиозный запрет на поцелуй с мужчиной, в конце концов. Вам и не надо испытывать сексуальное влечение к Фрицу, вам всего лишь надо изобразить это влечение. И всё. Если боитесь, что у вас не получится, не бойтесь, для этого здесь и нужен я. Чтобы работать с актерами… Трюмпер встал со стула, давая понять, что разговор окончен. Но Каулитцу было необходимо донести до режиссера еще кое-что. – Вы немножко недослушали, Том. Есть еще одно небольшое обстоятельство. И из-за него я и не хотел бы целовать Фрица… Режиссер уселся на место и приготовился слушать. По выражению его лица было сложно определить, как он относится ко всему услышанному. На мгновение Билл подумал, что, наверное, зря они с Эрикой все это придумали. С такими детсадовскими розыгрышами он вряд ли получит роль. Разве что, действительно, повеселится и немного потроллит известного режиссера. Зато, по крайне мере, с этим животным по имени Фриц целоваться не придется… Наверное. – Видите ли, – начал он неторопливо, – совместим я с человеком или нет, я не всегда узнаю сразу. Чаще всего это происходит после поцелуя… – И?.. – И после того, как я узнаю о совместимости, может так случиться, что влечение, которое совсем могло и не проявляться до поцелуя, может принять абсолютно гипертрофированные формы… Тогда я начну преследовать человека, добиваться его внимания и всячески его домогаться… Я понимаю, это звучит как бред. Но это психосексуальное расстройство, с которым я живу, последние пять лет. Именно поэтому, я очень разборчив в своих знакомствах и контактах. И никогда не целуюсь с людьми, которых не знаю. Особенно с мужчинами. – А почему особенно? – судя по вытаращенным глазам Томаса, деза легла на благодатную почву, – бога ради извините, что любопытствую… – Почему-то с женщинами это проявляется существенно реже. Буквально на порядок. – А если это происходит, ну, например, случайно или, там по недоразумению, это как-то можно будет поправить? Я не знаю, например, с помощью какой-нибудь терапии… – Да, конечно, можно. С помощью медикаментозной терапии, но для этого потребуется какое-то время провести в больнице. Сами понимаете, это не очень удобно… – Да-да, конечно… Степень ошарашенности Трюмпера крайне удивила Билла. Не может же он быть настолько доверчивым? Буквально как ребенок! Больше всего радовало Каулитца то, что пока Томас никак не соотнес всю эту ахинею с кинопроизводством. Ведь первое, что должен был бы сделать режиссер – убрать с глаз долой актера с такими проблемами. Но, очевидно, природное любопытство художника было сильнее в мужчине, чем расчетливость и предприимчивость бизнесмена. Как это ни странно, Эрика верно подметила главную слабость Томаса Трюмпера – патологическое исследовательское влечение ко всему необычному. – А вы совсем-совсем не знаете, насколько вероятна совместимость с тем или иным человеком? – Томас даже подсел чуть ближе к Биллу, – Ну, допустим, если вы поцелуете человека, к которому испытываете настоящее отвращение, неужели он тоже после поцелуя может оказаться совместим с вами? – Увы… Ведь это не совсем рациональная реакция, Том. По сути, это болезнь… – Ну, хорошо… Но ведь вы же не можете всю жизнь так себя контролировать?.. Рано или поздно вам захочется любви, отношений, ну и так далее… Как в этом случае быть? – Так и быть, по-другому никак, к сожалению… Человеку, который разделит со мной жизнь, просто надо будет всегда быть рядом. И ему надо будет знать о моей болезни. – У вас, на данный момент, есть такой человек? – исчерпав запасы защиты от стеснительности, Трюмпер, наконец, покраснел, – простите, если лезу не в свое дело… – Ничего… Нет, такого человека пока нет. Во многом, из-за того, что не каждый готов мириться с подобной патологией рядом с собой. – Понимаю… – Наверное, всё, что я о себе рассказал, теперь большая проблема для съемок, – Каулитц сделал как можно более серьезное выражение лица, чтобы режиссер осознал всю глубину трагедии человека, который, несмотря на подобные проблемы, все-таки рвется к прекрасному, – я пойму, если вы прямо сейчас примите решение и отправите меня домой. Наверное, на вашем месте я бы поступил также… Трюмпер молчал примерно секунд пятнадцать. От слов, которые сейчас должен услышать Каулитц зависело, выиграет ли он у Эрики сто евро или проиграет. Про себя Билл уже решил, что выиграет. – Вы правы, Билл, – голос Томаса казался похоронным, будто он собирался сообщить о смерти родственника, – для всех было бы лучше, если бы я принял решение прямо сейчас. И я его принял. Езжайте домой. Роль ваша. Второму претенденту сегодня откажут. Считайте, что пробы вы прошли. Сто евро, мелькнув зеленой барочной аркой, уплыли из кармана Билла. Мысленно, он пообещал себе отблагодарить Эрику еще каким-нибудь необычным способом. – А как же быть с… – Не беспокойтесь. С поцелуем в кадре я что-нибудь придумаю. На сегодня всё… Через неделю – первый съемочный день. Начинаем производство. Сначала снимаем натуру, потом – в павильонах. Готовьтесь к этому… Морально. Остальное пусть вас не пугает. Я всё устрою. Приятно будет с вами поработать. – И… мне тоже очень приятно, – только и смог вымолвить Билл в ответ.