Заунывненский шлак

Как-то в июне мама Тлены Безысходновой поехала в город Кислослав навестить родственников. И неожиданно взяла с собой Тлену. Родственники были богатыми. Они занимались продажей фастфуда и ездили отдыхать на тропические острова. Два дня Тлена провела в роскошном коттедже с лепниной на потолке, бархатными шторами и хрустальными люстрами размером с бадью из школьной столовой. Тлену вкусно кормили и свозили погулять в парк со сладкой ватой. Особенно приятно было, что Нюта, кузина Тлены, отдыхала в это время на морском курорте далеко от пресноводного Кислослава. Взрослые считали, что сёстры отлично ладят, но это было не совсем так. В прошлом году, когда Нюту привозили в Заунывненск, первое, что она сделала, — сломала Тленину заколку и не извинилась. Потом пару раз намекнула Тлене, что Тлена бедная, и без устали хвасталась своими игрушками. Теперь у Тлены появился повод лично убедиться, что Нюте было чем хвастать. Ну, ещё бы. Как-никак, младшая и поздняя дочка папы-предпринимателя. Игрушек в её комнате было дофигища. Мохнатые зайцы, собаки, куклы, одетые как французские графини, сидели на стеллажах и даже на пианино. Но лучше всего был полутораметровый пластмассовый дом. Пока взрослые торчали в кухне-столовой, Тлена изучала это диво-дивное. Ух, чего там только не было. И мягкие диваны размером с кулак, и воланчатые шторки, и даже светодиодные лампочки от ёлочной гирлянды. Их можно было зажигать. Была там даже машинка, которая могла стирать настоящей водой с порошком! И даже телевизор, который мог показывать. На самом деле это был старенький карманный видеоплеер, но, поставленный на кукольный комод, он чудесно перевоплотился в крутой телевизор с плоским чёрным экраном. Правда, пультик от него был бутафорский. Пластмассовая хозяйка дома, облачённая в пышное золотистое платье, сидела напротив телевизора в сиреневом креслице и пялилась в пустой экран. — Здравствуй, Барби! — почтительно поздоровалась Тлена. — Ты прекрасно выглядишь! И дом у тебя просто зашибительный! — Кто это? Ой, новое лицо… А я-то подумала, что это снова домработница. — У тебя есть домработница? — У моей хозяйки есть. Приходит, убирает в больших комнатах, а попутно играет в мой дом. Всё улучшает, улучшает здесь что-то… Недавно вот свет провела. Склеила шезлонг из бельевых прищепок… Она так отрывается. Сама-то живёт на съёмной квартире, убирает чужие коттеджи — копит на университет. Хочет стать дизайнером интерьеров. — Вот оно что… А я думала, это Нюта. — У Нюты не хватит ни ума, ни вкуса. Только и может, что выпрашивать у родителей готовенькие наборы. Чтоб побольше изгибов и всё такое розовенькое… Терпеть не могу этот цвет. — Да? А мне всегда казалось, что это любимый цвет всех Барби. — Эх, я тебе больше скажу. Если бы я могла выбирать или хотя бы перемещаться в пространстве самостоятельно, то сразу бы сбежала из этой конфетной коробки. — Зачем? Здесь у тебя так классно! — А ты не пробовала сутками, неделями сидеть в одном и том же кресле перед неработающим плеером? А если его и включают, то там постоянно одни и те же ролики. Я их уже все пересмотрела и мне хочется с них блевать. Тлена представила себе блюющую Барби и невольно хрюкнула в ладошки. — А ведь в прошлой жизни я была великой путешественницей, — вздохнула Барби и Тлене показалось, что нарисованная куклина улыбка потухла. — В прошлой жизни? А разве у кукол бывает прошлая жизнь? — Она у всех бывает. И у людей, и у животных, и у кукол. Разве ты не знала? — Я как-то раз смотрела по телевизору передачу про привидения. Там говорили, что бывает прошлая жизнь, но наша учительница истории говорит, что всё это бред и мрачнобесие. «Лучше иди в церковь, там тебя научат истинной вере!» — вот что сказала наша учительница. — К счастью, это не сказки. Или к сожалению. Да, я помню свою прошлую жизнь. Я была маленькой обезьянкой. Жители далёкого пальмового острова вырезали меня из чёрного дерева, раскрасили и подарили моему тогдашнему хозяину в знак дружбы. Он был этнограф, объездил все континенты. Ну, кроме Антарктиды, конечно. Я ему сразу понравилась, и он потом брал меня во все поездки, считая талисманом. Хороший человек… Погиб в пятьдесят лет. Сгорел в дирижабле, а я сгорела вместе с ним. Всё-таки, водород — очень опасный газ, а дирижабли — никудышний вид транспорта. Хорошо, что их больше не делают. — Ого, да ты умная… — Я такая, какая есть. Вот только моей нынешней хозяйке хочется видеть во мне дурочку. Всем хочется видеть во мне дурочку, потому что так проще. Согласись, ты ведь тоже подумала, что у меня нет мозгов? Тлена замялась. Ей не хотелось обижать Барби. Но ведь и правда: зачем иметь мозги, если у тебя и без них есть ВСЁ — дом с полной обстановкой, наряды, белый кабриолетик с золотыми колёсами? — Вот только ездит он не дальше этой комнаты, — опять вздохнула Барби. — А мне бы так хотелось оказаться в Большом Внешнем Мире, где всё настоящее. Я бы даже вела дневник. Знаешь, что, Тлена? (Ты ведь Тлена?) Помоги-ка мне выбраться из этой розовой мышеловки. — Как? — Будешь уезжать, я тебя научу. В это время Тлену позвали в столовую есть гуакамоле с блинами. А на следующий день, когда пришло время уматывать из роскошного коттеджа, Тлена вновь заглянула в кукольный дом. — Ну, пора мне отсюда выбираться, — решительно сказала Барби. — Ты вытащишь меня из коробки, незаметно посадишь в сумку и унесёшь на вокзал. Там я найду себе годного попутчика. А сейчас помоги мне переодеться. Не поеду же я в таком виде. Тлена открыла картонный шкафчик и стала перебирать пёстрые наряды. — Не то, Тлена, и это не то. Я же собираюсь не на коктейльную вечеринку и не на церемонию Красной Дорожки! Наконец под кучкой разноцветных юбок и топиков нашлись простые тёмно-зелёные штанишки, спортивная курточка и пара микроскопических ботинок на плоской подошве. Тлена переодела Барби, заплела ей волосы в две походные косы и спросила: — А сколько займёт твой багаж? — Нисколько. В этом глупом доме нет ничего, что пригодится мне в путешествии. Ездить надо налегке. Вечером Тлена с её мамой и провожающими родственниками приехали на вокзал. — Тлена, отпросись у мамы сходить за лимонадом. И расстегни сумку, чтобы мне было видно, — тихонько сказала Барби. Времени до поезда хватало, и Тлена почти без труда отпросилась сбегать к лимонадному киоску. Она сделала несколько кругов по залу ожидания, чтобы Барби получше смогла рассмотреть будущих пассажиров. — Смотри, вон в том углу сидит девушка. Сегодня она навсегда покидает Кислослав. У неё в бумажнике лежит билет до Большого Города. Но в Большом Городе она тоже не задержится, а поедет дальше — в восточно-западные заграницы. Думаю, это то, что мне нужно, — шепнула Барби. — Откуда ты это узнала? — Так по ней же видно. Поговори, убедись. И Тлена действительно заговорила с незнакомкой. — Откуда ты знаешь, что я еду в Большой Город, а потом в заграницы?! — Это мне Барби сказала. Она… умная! А ещё она очень хочет, чтобы вы её с собой взяли, — голосом заговорщицы прошептала Тлена. — Зачем она мне? Это ведь не консервный нож, не кипятильник. И у меня почти нет места в багаже. — Ну, пожалуйста. Ей так хочется посмотреть внешний мир! Девушка хмыкнула, подумав, нет ли здесь какого подвоха, но потом зачем-то согласилась, упрятала Барби в свой колёсный чемодан и сделалась, таким образом, соучастницей кражи. Ах, как это было вовремя. По залу уже топала тревожными шагами Тленина мать. …Недели две спустя в квартире Безысходновых закурлыкал телефон. Мать взяла трубку. — Да? Нюточка, ты?.. Что случилось?.. Какую куклу?.. Да, конечно, сейчас я её позову. Тлена, иди сюда сейчас же!!! Это Нюта. Финал дорисуйте сами. Вариантов хватает. Тут и подзатыльники, и накрученные уши, и шумный обыск в вещах — заведомо, как вы понимаете, безрезультатный. Может, в итоге Тлена рассказала всю историю похищения как есть, а может, в слезах крикнула матери, что Барби сбежала от Нюты сама, потому что ей так захотелось. Не исключено, что приплетена была и несчастная домработница, в чужом пиру похмелье. Это, конечно, было бы в край отвратительно, но когда вам крутят уши, обзывают по-всякому и претряхивают ваши вещи, вы обычно тоже подличаете, ведь правда? А что же Барби-туристка? Да ничего. Она доехала до Большого Города на дне чемодана, прокатилась вслепую на десяти подземных электричках, не видя ни мрамора, ни бронзовых собак с полустёртыми носами, ни грязно-багровых зубчатых стен. Потом её сдали в камеру хранения. А потом забыли в хостеле. На следующий день студент-уборщик нашёл её за кроватью на полу, отнёс на ресепшен и посадил на шкаф рядом с кактусом. И на этом шкафу Барби просидела неподвижно долгие безрадостные месяцы. Никто не забрал её с собой. Честные хозяева хостела думали, что владелица вернётся за красивой дорогой куклой, но без толку. А потом в Большом Городе начались большие беспорядки со стрельбой и всем окончательно стало не до Барби. Куда она в конце концов подевалась — о том не знаю. Кажется, смерть её была незаметной и бесславной — примерно, как и жизнь. Видно, слишком много путешествовала Барби в предыдущем, обезьяньем своём воплощении, и теперь для кармического равновесия полагалось ей как следует насидеться в углу без движения. Уж так судьба распорядилась. А попытка обмануть судьбу не приводит ни к чему. Это и кукол касается, и людей.