Magic shop - это психодраматическая методика обмена страхов на нечто позитивное, ведь так? :)
Сидя вечером дома, я обычно не занимаюсь ничем. Моё единственное желание в этот момент — растянуться на кровати и не шевелиться до утра. Я решаю и на этот раз не изменять традициям, разве что дотягиваюсь до ноутбука, чтобы полазить в соцсети. Как и обычно там довольно пусто: моя социальная жизнь даже в интернете не особо насыщена. В глаза мне вдруг бросается лишь одно сообщение с неизвестного аккаунта. В нем нет ни единого слова, только фотографии: я в метро у автомата с кофе, я выхожу из банка, я в очереди в супермаркете. Что за чёрт? Набираю ответное сообщение и чувствую, как у меня трясутся руки. «что это? и кто ты, черт возьми, гребанный сталкер?!» Отправляю. В ожидании ответа чиркаю зажигалкой и поджигаю сигарету. Я, конечно, не надеюсь, что мне вообще ответят, тем более в такое время, но вдруг? Делаю длинную затяжку и вздрагиваю от звука входящего сообщения. «я опробовал свою новую камеру :)» Тэхён? Господи, я должен был сразу догадаться. Кто еще мог до этого додуматься? «даже не буду спрашивать, откуда у тебя мой айди…» Говорят, человек способен привыкнуть ко всему. Похоже, это действительно так, потому что я привык ко всему, что вытворяет Тэхён, и, кажется, уже не могу ничему удивиться. «знаешь, если теперь я больше не работаю в метро, давай будем видеться в другом месте?» Привыкнуть я могу ко всему, но понять хотя бы ход мыслей этого парня для меня не представляется возможным. Для чего ему со мной видеться? Выдыхаю горький дым - волнение постепенно сходит на нет. Жму «отправить». «зачем?..» «слушай, ты уже не просто странный парень, а реально пугающий» «странно, что ты спрашиваешь :)» «это ведь ты любитель стабильности и постоянства, и ты хочешь так резко оборвать контакт с таким привычным странным пареньком?» Читая эти слова, я неожиданно для самого себя осознаю, что Тэхён абсолютно прав. Я настолько привык к нему, что мне до сих пор не по себе от того, что он больше не машет мне рукой на станции. Наверное, я просто не готов закончить всё это сумасшествие. Может, мне даже страшно. Да, я согласен с ним, но не могу заставить себя ничего ответить, тогда он воспринимает моё молчание по-своему и пишет сам. «открытая крыша высотного дома как раз между твоим банком и моей студией…»***
Выйдя из банка, останавливаюсь буквально на секунду и задираю голову, оглядывая до верха этот самый высотный дом, в то время как глаза начинают болеть от яркого света из каждого окна. В доме где-то двадцать этажей, и находится он ко мне довольно близко, так что я не вижу его крышу, как бы ни старался. Неужели Тэхён сейчас правда стоит там и ждёт? Раздумываю ещё какое-то время: стоит ли мне подняться? Холодный ветер неприятно задувает под куртку и тем самым подталкивает меня к быстрому решению. Мне слишком хочется домой — в тепло и тишину. Прости, Тэ. Наверное, я просто напишу ему, что допоздна был на работе. Договорившись со своей совестью, я направляюсь к метро. Чувствую себя спокойно, пока шагаю по широкой освещенной улице, однако стоит мне зайти за поворот — света становится разительно меньше, и моё сердце начинает усерднее разгонять кровь по телу. Я знаю, что это просто бессмысленная тревога, ведь Сеул — довольно безопасный и спокойный город. Хотя здесь, на окраине, порой начинаешь в этом сомневаться. Вдруг сзади я слышу подозрительный шорох: кто-то мелко ступает прямо за мной. Со мной ведь ничего не случится? Никогда ничего не случалось, и в этот раз тоже обойдется. Тем не менее, позитивные мысли не добавляют мне уверенности, и когда у особенно темного переулка на мое плечо ложится чужая рука, мои колени готовы подогнуться в ту же секунду. Мужик в капюшоне, похоже, не местный, а скорее всего — вообще не кореец, имигрант. Черты лица разглядеть не могу, но, опустив взгляд ниже, судорожно глотаю: у него в руке нож. Я начинаю непроизвольно пятиться назад, отходя дальше и дальше в темноту узкого переулка. Он идет следом, подступаясь всё ближе, и не отрывает взгляда от моей руки. В ней зажат телефон, видимо именно он ему и нужен. Я готов расстаться со всем своим имуществом, лишь бы выбраться отсюда живым, и всё равно начинаю сопротивляться, когда грабитель пытается вырвать у меня телефон. Я вцепляюсь в него мертвой хваткой и почему-то не могу отпустить, даже под страхом смерти. Ситуация разрешается довольно быстро: навязчивый преследователь оказывается не самым терпеливым человеком. Издав какой-то гневный возглас, он размахивается, и я вижу, как передо мной в лунном свете блестит его нож. Боль мгновенно пронзает моё плечо, и тут уж пальцы разжимаются сами собой. Когда я падаю на колени, схватившись за край порезанной куртки, этот человек уже исчезает из поля моего зрения. И теперь меня это уже мало волнует. Я медленно, с усилием отрываю ладонь от плеча и разглядываю её. Хотя мне даже не приходится напрягать зрение: я сразу вижу, что вся ладонь в крови. Наверное и куртка тоже в крови, а под ней — и того хуже. Я уставился на эту окровавленную руку не в силах больше думать ни о чём, даже боль теперь отошла на второй план. Мои глаза, кажется, расширяются всё сильнее, чем дольше я наблюдаю темно-красную не то жидкость, не то даже тягучую, маслянистую субстанцию. В горле встает горький ком, словно преграждая путь кислороду, и у меня перехватывает дыхание. Вид крови слишком отвратителен для меня, однако я просто не могу отвести взгляд в состоянии шока. Запах крови окутывает всё вокруг, и я уже не способен почувствовать ничего, кроме него. Даже на кончике языка появляется металлический привкус крови, отчего меня начинает тошнить. Бешеный стук сердца отдаётся по всему телу, а особенно четко ощущается в раненой руке. Глаза сами собой наполняются слезами, когда ко всем ужасным ощущением добавляется ещё и то, как противно насквозь пропитанная кровью куртка прилипает к плечу. Я не могу ни кричать, ни даже стонать от боли — из моей груди высвобождается только слабый хрип. Дыхание становится истерически частым и отрывистым. — Кто здесь? Я слышу знакомый голос, но по-прежнему не вижу никого. Возможно я обезумел от всего этого кошмара, и мне просто кажется, но я продолжаю отчетливо слышать громкий голос Тэхёна. Я ведь мог сейчас быть с ним на этой чертовой крыше, а не валяться здесь в луже крови. — Эй, где ты? Отзовись же! — снова кричит Тэ, и тут я наконец вижу его. Его длинное голубое пальто невозможно ни с чем спутать. — Тэхён… я здесь! Справа! Я временно отвлекаюсь от своей раны и своих окровавленных рук, даже нахожу в себе силы напрячь голосовые связки. — Юнги? — Он сначала медлит и осторожно оглядывается вокруг себя, а потом замечает меня и бросается в переулок. — О боже, Юнги! Он опускается на асфальт передо мной и в ужасе рассматривает меня. — Что случилось?! Это… ножом? Я зажмуриваю глаза, когда он произносит эти слова, чтобы не видеть всю эту кровь и не думать о том, что там у меня с рукой. Моя паника только прогрессирует, и я уже не знаю, что мне с ней делать. — Я вызову скорую. Нет, на машине будет быстрее, да? — Слушай, я понятия не имею, правда. Я не могу сейчас ничего соображать! Я мотаю головой из стороны в сторону, не открывая глаз. Перестань задавать вопросы, просто сделай уже хоть что-нибудь! Пока он тащит меня к такси, я не могу ни на секунду перестать думать о том, что все мои руки, от кончиков пальцев до плеч, испачканы кровью. Тэхён теперь, наверное, тоже в крови. Его светлое пальто наверняка покрылось алыми пятнами. Кровь просто повсюду, и тошнота всё сильнее подступает к глотке. Когда мы сидим в машине, я всё не могу заставить себя открыть глаза, хотя хуже мне уже явно не станет. Тэхён кладет свою руку поверх моей. — Юнги, посмотри на меня. — Его прежде испуганный голос звучит теперь твердо. — На меня, на меня! — Я открываю глаза, и он насильно поворачивает мою голову к себе. — Какого цвета у меня глаза? — Ты шутишь? Какого они могут быть цвета? Я не понимаю, что ему нужно от меня, но продолжаю тупо всматриваться в его крупные черты лица. — Приглядись, Юнги, не будь таким упрямым! — Темно… Я вообще ничего не вижу. И голова ужасно кружится. Сосредоточиться невозможно, передо мной словно всё едет, и я всё сильнее заваливаюсь на Тэхёна. — Ляг сюда, пожалуйста. — Он двигается впритык к окну и одним движением кладет мою голову себе на колени, так что картинка в моих глазах на секунду переворачивается с ног на голову. — Вот так. Я в линзах, видишь? — Парень освещает своё лицо телефоном и показывает пальцем на светлый глаз. — Голубые же! — Линзы… почему я даже не удивлен? — устало бормочу я. — Если в мире существует хоть один голубоглазый кореец — это может быть только Ким Тэхён. Я усмехаюсь и чуть прикрываю глаза. Тэ кладет холодную ладонь на мою щеку и снова уговаривает меня посмотреть на него. — Конечно-конечно, Юнги. Голубой — мой любимый цвет, кстати. А тебе какой нравится? Я послушно продолжаю смотреть в его неестественно голубые глаза, которые будто улыбаются вместе с его губами, когда он говорит. Я снова смеюсь. Голубое пальто, голубые глаза — конечно, его любимый цвет. — О господи, любимый цвет! Тебе что, восемь лет? — Я правда хочу знать! — капризно восклицает он. — Ты что, не знаешь? Любимый цвет может многое сказать о человеке! — Я не знаю, никогда не думал об этом. Наверное, сиреневый красивый… как тот пион. Я почему-то сразу вспомнил этот его пион, когда подумал о чем-то красивом. На самом деле я правда не знаю, мне раньше вовсе не нравился ни сиреневый, ни какой-либо еще цвет. Теперь я действительно думаю, что сиреневый, пожалуй, самый красивый. Я не заметил, как мы добрались до больницы и как Тэхён вытащил меня из машины. Теперь он крепко держит меня, пока мы входим в здание, и я чувствую, что даже тверже стою на ногах. — Ты знаешь, что сиреневый обычно выбирают душевнобольные и беременные? Очередная нелепая реплика вновь вызывает у меня невольный смешок, и я слегка толкаю Тэхёна в бок. — Хватит нести чушь. Мои реакции на происходящее стали ослабевать, когда мы оказались в больнице. Тэхён общается с девушкой в регистратуре, а я, даже не пытаясь вникать в происходящее, просто слежу за его движениями. Вот он ведет меня куда-то вверх по лестнице, крепко придерживая за талию и перекинув мою руку через свою шею. Он говорит мне что-то, чуть потряхивает, уточняет, слышу ли я его вообще. Всё ещё тянет за мой рукав, когда врач ведет меня в кабинет, а потом - машет рукой, бодро улыбаясь. Я теряю сознание в то самое мгновение, когда голубоглазый Тэхён пропадает у меня из виду.***
— Оппа, ты всё-таки не скажешь мне, что у тебя с рукой? Банни сидит на диванчике со мной и Намджуном и всё достает меня вопросами. Прошла пара дней, и я уже вполне могу спокойно говорить обо всем случившемся, но только не с ней. После того глупого разговора с Тэхёном, мне как-то неловко с Банни, не знаю почему. Эти мысли, — по большей части именно его мысли, а не мои, — не дают мне покоя. Но не спрашивать же мне её имя спустя столько времени? В конце концов, я чувствую себя нормально, пока она не ведет себя так навязчиво. — Банни, разве тебе не пора поработать? Намджун пытается спасти ситуацию, вероятно заметив мою растерянность. Мы сидим в том самом баре, где Банни работает официанткой, и она вовсю отлынивает от своих обязанностей. — Может, ты не будешь указывать мне? — Она оскорбленно нахмуривается, обращаясь к Намджуну. — Или следующую бутылку соджу будешь нести себе сам, мистер Рэп Монстр! — Как грубо. Я всего лишь беспокоюсь о тебе: не дай бог тебя уволят, и мир лишится такой очаровательной официантки. Сидя между ними, я чувствую себя родителем воюющих друг с другом детей. Его неприкрытый сарказм может довести её до истерики, поэтому мне приходится осадить друга. — Всё, отстань от нее. Банни гордо ухмыляется и отправляется наконец работать, предварительно показав Намджуну язык. Видимо она только и ждала поддержки с моей стороны. — Ну, так о чем ты рассказывал? Опять Тэхён? Его стало так много в твоей жизни, тебе не кажется? — Мон, он заговаривал мне зубы всю дорогу, потому что понял, что я не переношу кровь. Он ждал за дверью всё время, пока рану обрабатывали и зашивали, и пока я приходил в себя. И я не сказал ему ни слова. Может быть, алкоголь делает людей более совестливыми, а может, мне и правда стыдно перед Тэ. — Да уж, хён, это как-то неправильно. Скорее всего, Намджун - единственный, кто всегда на моей стороне, за это я очень ценю его. Тем не менее, мне кажется, он не совсем понимает, что вообще происходит. Что ж, я и сам не перестаю удивляться. — Меня это так злит, но знаешь, у меня внутри всё чешется от того, настолько мне необходимо поблагодарить этого парня. — Тогда почему бы тебе просто не сделать это? «Открытая крыша высотного дома как раз между твоим банком и моей студией…» Почему-то я больше чем уверен, что найду его сейчас именно там. Я иду длинными тротуарами под светом уличных фонарей и отчетливо вижу, как он стоит на этой самой крыше, задрав вверх голову. Этот парень непредсказуем, но даже у него есть такие черты, которые накладывают отпечаток на поведение. Я думаю о том, что должен ему сказать, — или точнее, хочу сказать, — но мне решительно ничего не приходит в голову. Я не умею искренне благодарить или что-то вроде этого. Даже если я действительно чувствую эту благодарность, у меня не выходит выразить её словами: в этом я очень плох. Толкнув тяжелую дверь, я ступаю на крышу. Здесь гораздо темнее, чем внизу, на улице, но мне в глаза сразу бросается звездное небо, которое едва ли можно разглядеть снизу. Я сразу замечаю и Тэхёна у самого ограждения, в его руках камера. — Я знал, что найду тебя здесь. Что делаешь? Я подхожу к нему сзади и начинаю неловкий разговор. — Как твоя рука? — спрашивает он, игнорируя мой вопрос и не отрывая глаз от экрана фотоаппарата. Он так спокоен, как будто не удивлен, что я тут; будто он знал, что я приду. — Хорошо… Я мнусь и даже не знаю, что ещё сказать. Сейчас наверное самый лучший момент, чтобы просто сказать «спасибо» и покончить с этим, пока я не умер от смущения. Но он начинает говорить первым. — Такой серьезный и холодный дяденька-банкир и так боится крови! Я был поражен, — смеется он, делая снимки один за другим. Я усмехаюсь, но чувствую себя очень неудобно от того, что он первый поднял эту тему. Теперь я окончательно выбит из колеи и начинаю нести полный бред вместо нужных слов. — И ты это как-то сразу понял… — С моих губ срывается очередной неловкий смешок. — Я просто так пришел. Знаешь, скучно было одному сидеть, и мы вроде как договорились… — Не за что, Юнги. Тэхён наконец отрывается от своей камеры и переводит взгляд на меня. На нем больше нет голубых линз, его глаза по-прежнему темно-карие, почти черные в тусклом вечернем свете. Он только что сказал «не за что»? Это значит, что он прочитал мои мысли? Нет, скорее всего, по моему нелепому поведению всё и так было понятно. — Что? — Правда, не за что. Я всего лишь обменял твой страх на нечто позитивное, как в волшебной лавке, знаешь? — Он улыбается, поднимая глаза к небу, а я понятия не имею, о какой такой лавке он говорит, но молча слушаю. — Я рад, что ты пришел. Он возвращается к своему фотоаппарату, продолжает увлеченно фотографировать то ли звезды на небе, то ли погружающиеся в ночь верхушки города, то ли всё вместе. Что касается меня, я не вижу в этой картине абсолютно ничего интересного: какая-нибудь ерунда вроде сияющих точек на небе никогда не восторгала меня. Но стоит мне бросить взгляд в экранчик его камеры, и я будто начинаю видеть всё это его собственными глазами. Через эту камеру картинка приобретает какие-то особенные краски, и ее хочется наблюдать как можно дольше, не отвлекаясь на постороннее. Луна, которую он держит в своих руках, выглядит особенно красивой. А может быть, это просто эффект выпитого накануне соджу. Наверное, я тоже рад, что пришёл.