Иное чувство. 2 часть.

      В этот день небо над Москвой стало пепельно-серым, люди ожидали настоящей снежной бури, и поэтому спешили спрятаться в своих квартирах, не было даже привычных пробок, потому что все автомобилисты безумно хотели попасть домой.       Мне хотелось поскорее освободиться от дел в университете, сесть в свой автомобиль, забрать эстонку и ехать к себе в квартиру. Сегодня отец разрешил Мэри ночевать у меня, чтобы завтра мы вместе смогли съездить в магазин и купить для моей сестрёнки кое-какие вещи.       Родители уже не боялись оставлять её со мной. Они считали меня отличным братом, который в случае чего точно сможет позаботиться о ней, а я в свою очередь с каждым днём убеждал их в этом всё сильнее. Да и Мэрилин так умоляла об этом, что никто не решался ей отказать.       Когда я подъехал к школе, было уже темно, сильно похолодало, до начала снегопада оставалось чуть меньше часа., а ехать до моего дома пришлось бы минут сорок, а может и больше, и доехать домой в таких условиях будет в разы сложнее. — Ну, малышка, где же тебя носит? — Я нажал на гудок, чтобы показать, что я на месте, но никто не вышел. Тогда я позвонил, но телефон был вне зоны доступа. Это взволновало, потому что обычно она не заставляла меня слишком долго ждать.       Я вышел из машины и зашёл в школу. Охранник сидел за своим столиком и листал какой-то журнал, кроме него в вестибюле была ещё одна женщина, должно быть, ученица старших классов. — Здравствуйте, дядя Олег.— С охранником нас, как и других учеников школы, связывала долгая и крепкая дружба. Он работал в школе не один год и знал всех учеников поименно, но свою славу он заработал благодаря тому, что изредка забирал у учителей особо ценные вещи учеников. Мне например, он помог вернуть свой плеер, который у меня забрали после того, как я слушал музыку на уроке физики. — О, Сашка, рад видеть! Ты просто так или по делу? — По делу. Я за Мэрилин. — Так ты опоздал, она полчаса назад уехала. — Как уехала? С кем? — Так с девочкой этой, новенькой. Лизой, по моему. — Чёрт!       Я кинулся к машине, откуда и позвонил отцу. Он был просто в ярости и велел мне немедленно ехать домой, пообещав, что Керро будет у меня в течение часа. Это мало успокаивало, но ослушаться папу сейчас было бы абсолютно глупой затеей.       Я метался по своей квартире, как тигр в клетке. Каждый нерв был натянут до максимума, абсолютная тишина сводила с ума, голова болела так, будто, по ней били огромным кузнечным молотом. Но всё это не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось в душе.       Волнение и страх рвали её на части, хотелось рыдать. Вдруг вспомнился тот день, когда я в первый раз забрал её из школы. Я снова смотрел на её бледное лицо, по которому стекали струйки алой крови. Её белая блузка была испачкана отпечатками моих кроссовок. Она уже не сопротивлялась, а просто лежала и смотрела в потолок пустыми, холодными глазами. Но одно меня поразило: в её взгляде не было ненависти, только безумная боль. Она не ненавидела меня в тот момента, а должна была ненавидеть. — Чёрт возьми, каким же я был мудаком!       Я сел на стул и схватился за голову. Очень сильно трясло. Кажется из носа пошла кровь, но я уже не думал об этом. Мне хотелось просто повалиться на колени и кричать. Орать так сильно, чтобы сорвать голос, порвать гланды. Докричаться до того, чтобы изо рта начала бежать кровь.       Но вдруг кто-то резко обнял меня. Потом некто уселся на мои колени и, приподняв моё лицо в ладонях, впился в мои губы. Только через несколько секунд я понял, что это Мэри, как и обещал отец, приехала ко мне.       Она достала из кармана платок и вытерла кровь, аккуратно поглаживая меня по щеке. Её губы, мягкие и тёплые, нежно ласкали мои, её руки, очень холодные, обнимали меня за шею. Мэри шептала мне что-то на ухо, а я просто плакал, как пятилетний ребёнок. — Милый, родной, прости! Я не хотела тебя волновать! У меня села батарейка телефона, я не могла позвонить. — Любимая, но нельзя же так. Я чёрт знает, что подумал. — Я думала, что они вернут меня раньше. Они обещали очень быстро. — Что тебя вообще туда понесло? — Лизе не успели выдать учебник, и она попросила сделать копию на ксероксе с моих учебников. Она сказала, что я успею вернуться до твоего приезда. А потом какие-то проблемы с техникой, и у Вани машина не завелась, и Олег Григорьевич пришёл. Всё произошло так быстро. — С кем ты приехала? — - С водителем Людмилы Шотовны. Мне сказали, что ты очень волнуешься за меня. Прости, я правда не хотела, чтобы всё это случилось. Я люблю тебя. — И я тебя люблю, девочка, но пообещай, что в следующий раз ты обязательно мне позвонишь. — Обещаю.       Мы обнялись так крепко, насколько хватило сил. Я даже решил, что сломал ей пару рёбер, но она только рассмеялась и сказала, что всё более чем хорошо, и она совершенно точно цела. — Я утром купил твой любимый тортик. Может быть, попьём чаю? — С удовольствием.       Весь остальной вечер мы просто болтали в компании шоколадного торта и чёрного чая. Потом включили фильм, что-то вроде «Спасателей Малибу» и разговорились. Сначала на абсолютно шутливые темы, со стороны похожие на воркование голубков или беседу психов, а затем и более серьёзные. — Саш, но ведь ты же не прав. Штейнле неплохие люди. Они очень гостеприимны, дружелюбны. И то, что они всего один раз пришли к нам без приглашения не делает их абсолютно плохими людьми. — Они могли бы сказать отцу, что забрали тебя. — Должно быть, забыли, с кем не бывает. — - А почему от их забывчивости должны страдать мы?! Да я чуть с ума не сошёл, когда узнал, что они тебя забрали! А если бы они тебя похитили?! — Ты несёшь абсолютную ересь. Никто бы никогда меня не похитил. В этом нет никакого смысла. — В любом случае, я не желаю, чтобы ты с ними общалась. — В тебе говорит ревность, Саша. Она не позволяет тебе мыслить рационально. Они ведь не совершили ничего, за что их можно было так сильно ненавидеть. Любой человек достоин прощения. — Да ну? А вот скажи мне, Мэр, как простить человека, который гнобил тебя, бил так, что ты даже пошевелиться не могла? Почему ты считаешь, что он достоин прощения? — - Потому что моя любовь к этому человеку сильнее ненависти. Если любишь, то простишь, верно? — Да, ты права.       Снегопад за окном усилился, ветер бил в окна с такой силой, будто бы хотел из выбить, небо становилось всё темнее и ниже. В такие дни больше всего хотелось завернуться в тёплый мохнатый плед и пить горячее кофе с зефирками. Я хотел было предложить Мэри сварить ей кофе, но она уже спала, и я не стал её будить.       Однако пережитое волнение никак не давало мне уснуть. Я снова и снова переживал этот кошмар: лицо Мэри в крови, пустые глаза и мой дикий, безумный хохот.       В горле закололо. Я понял, что безумно хочу броситься на кухню, достать из мини-бара бутылку виски и залпом влить её себе в глотку, а потом достать из шкафчика успокоительное и нажраться этими грёбаными таблетками так, чтобы просто перестать думать.       «Так вот они какие, муки совести, — судорожно подумал я, сглатывая какой-то противный ком.— Почему именно сейчас? Боже!»       Я силой заставил себя избавиться от этого видения и уснуть. К счастью, во во сне это воспоминание меня не преследовало.