Тень и свет

Невыносимая, колкая боль по всему телу, в каждой клеточке, разливается со скоростью света. Тело ломит, будто по нему проехали множество раз, переламывая все косточки до одной. Боль. Безумное желание не чувствовать её, большее желание умереть - в таком состоянии просыпается Бэкхён после обморока. К слову, такое странное состояние, когда перед глазами плывёт, как под водой или когда в ушах звенит. Та самая неизвестность. Честно, это страшно. Страшно, когда слышишь шаги, но не знаешь, кому они принадлежат. Темный силуэт всё время перед глазами, не знаешь, насколько близко, не знаешь, как избавиться от помутнений в глазах и разуме, и только спустя несколько минут зрение не даёт сбоя, позволяя видеть мир во всех красках. На сердце становится хорошо, когда приходит осознание, что рядом ошивается Минсок, что шаги принадлежат ему, что это совсем не темный силуэт, а поток света с примесями искр. Если быть точнее, то Бен здесь ошивается, ибо сейчас он в чужом для себя кабинете, из которого его обычно лопатой гонят, лежит на таком же чужом диване под теплым пледом, от которого несёт приятным ароматом Минсока. От столь милой картины так и веет заботой и несколько домашним уютом. Глупая улыбка проступает на усталом лице и теряется где-то в океане детской радости. – О, проснулся? Ты нехило так стукнулся головой. Я так и не понял, что с тобой произошло. Ввалился в кабинет, буквально, мне в руки, и всё. Мин нагло врёт, хотя глаза выдают его, как никогда: карие кружки глаз светятся нездоровым блеском, сверкают. Ким не хочет напоминать о той злосчастной видеозаписи с самым опасным, кидающим в озеро паники содержанием, чтобы лишний раз не давать ранимому малышу повода для беспокойства, что итак заполняет его и льётся через края. С телефона Бэкхёна, Ким это, несомненно, удалил, что естественно, перебросив себе. А ведь важная вещь, можно сказать - улика. Про то старое кладбище, загадочное, как смерть каждого, чьего тела коснулось острие ножа, пока спал Бэк, Мин узнал. Всё-таки, его существование - не миф, а наистрашнейшая действительность, только непонятно его местонахождение, что очень странно. Больше походит на мистику. В старом лесу слишком темно, даже днём, поэтому навряд ли удастся увидеть это место невооружённым взглядом. Изучив вдоль и поперек планы постройки академии, выяснилось, что кладбище видно лишь с высокой точки - крыши, например, ведь именно там сидел Бэкхён во время съёмки. Минсок отметил гениальность планировки и выяснил, что построено оно таким образом, что кажется, мол находится точно впритык к зданию академии, на деле же здание и кладбище разделяет существенное расстояние, чуть меньше, чем в километр. Непонятно, для чего это сделано и какие цели ставили перед собой те, в чью голову пришла идея расположить кладбище неподалеку от академии, но убийце это явно на руку. Теперь остаётся только одно - найти труп, закопанный среди одинаковых могил. – Ох.. ничего не помню, честно. Я тебе сильно мешаю? Голова болит жутко, можно я отлежусь и пойду к себе? Голос дрожал, будто в темном всё ещё обитал тот пробирающий до мозга костей страх, что не покидал тогда, когда он снова увидел труп. Вживую. Не с картинки. Фобия сведёт его в могилу, однажды. Однажды, но не сейчас, когда руки Минсока заботливо ложатся на чужие плечи. Парень укладывает старшего на диван и с непонятной, скорее даже непривычной лаской укрывает его. Ответ напрашивается сам - отпускать тёмного Ким не намерен. – Лежи. Я бы и сам тебя не пустил, и.. у меня есть новость для тебя. Не знаю, обрадует она тебя, или нет, Но скажу я тебе это, когда отдохнешь. Мне нужно работать, будь тихо, ладно? Теперь уже в голосе привычная грубость с нотками побуждения и властности. Не удивительно, на самом деле, Бэк привык. Может быть, капля властности и грубости в голосе Минсока приносит Бену неистовое удовольствие. Нам же этого не узнать. Кивнув в ответ, парень отворачивается к стене. Делая вид, что снова спит, он перебирает в голове накопившиеся за пару минут мысли. Спиной чувствует чужой прожигающий насквозь взгляд и.. улыбку? Сам не может сдержать улыбки. Всё же, сон в действительности забирает его в свои объятия, в то время, как Ким расхаживает по кабинету, туда-сюда перетаскивает массивные папки с документами, пыхтит и бурчит себе под нос о том, как ненавидит, когда у всех образовались планы в самый ответственный момент и наконец находит свободную минутку. Чашка крепкого кофе, как никогда, бодрит, придает сил и просто прогревает изнутри. Приятное тепло.. не столько даже от кофе, сколько от комочка счастья, мирно сопящего на диване. Словно ребенок, Бэкхён ворочается, вздергивает носик и дует губки. Честно? На него охота глядеть, пока глаза не устанут. Приятные черты лица, красивые изгибы тела, сладкое сопение.. он тянет к себе не только внешне. Что же у него внутри на самом деле? Загадка. Может быть, это поистине капризный ребенок, а может, это всего лишь маска, за которой скрывается всё тот же лицемер с надменной улыбкой. Ким не может понять, разобраться, все мысли в голове, словно навечно запутавшийся клубок ниток, который парень, то и дело, распутывает, но есть ли в этом смысл? Смотря на старшего, лишь опускает голову, в очередной раз не понимая, чего хочет. Бэкхён, вроде бы, и кажется безобидным, но.. Мин ещё не до конца понял, как меняется механизм внутри него: по щелчку пальца ли из дитя он превращается в странного самолюбивого типа? И всё же, светлый не верит до конца, что любовь способна настолько растопить сердце, затуманить разум и напрочь отбить рассудок. В прочем, он и сам о любви знает мало, разве что, только из книг с самым сопливым и софтовым содержанием. Там понятие любви очень обобщённое и не совсем правдивое, давайте будем реалистами, книги с романтичным содержанием написаны лишь, чтобы приукрасить реальность и ввести в заблуждение, но Минсок не поддается. Он хочет сам понять, что это, своим сердцем, душой. – Люблю тебя, Бен Бэкхён. Шепчет совсем тихо, разбавляя шёпотом немую тишину, затем отворачивает голову и улыбается, так мягко, без капли привычной грубости. Может, самому себе, может, слышит, что Бэк проснулся или же всё это время даже глаз не сомкнул, но улыбка всё ещё проступает на лице, растворяясь где-то в потоке нежности. А Бэкхён, признаться, не спал до поры, до времени. Он хочет кричать от того, насколько его переполняют эмоции от услышанного, хочет поцеловать Минсока, обнять, хочет впервые взять его за руку, чтобы потом никогда не отпускать, да даже на ментальном уровне. Не может терпеть такого скопления бабочек в животе и поднимается с дивана, подходит к Мину, разворачивает его к себе и смотрит в глаза, опускаясь на самое их дно, будто в душу заглядывая. – Я.. Дверь кабинета открывается, отбиваясь о стену, и Ким отталкивает парня от себя, как чужого, будто ничего не было. Он.. боится? Боится рассказать кому-то? На душе становится обидно, но Бен не подаёт вида. Привык, на самом деле. Всегда держит всё в себе, а обиды там столько, что, кажется, избавиться от нее будет проблематично. Вся жизнь - сплошная обида, абсолютно - от самого детства, где мальчику элементарно не разрешали погулять с одногодками со двора, вплоть до того времени, когда он полюбил Минсока. Удивительно, как весь негатив вмещается в хрупкое тело, как его ещё не прорвало, как он держится и держит порой на ногах других. И только слезы помогают, скатываясь прозрачными хрусталиками по щекам. – Минсок, там.. Кенсу вбегает, как ошпаренный, весь зашуганный, чем-то до боли впечатленный, хватается за всё, вплоть до самого друга, лишь бы удержаться на ногах из-за отсутствия энергии. Одышка говорит о том, что явно бежал. В голове тревога, страх. Глаз дёргается. Су, как припадочный, молвит что-то непонятное, почти бьётся в истерике, мертвой хваткой вцепившись в чужую руку. На часах четыре утра - любимое время убийцы. Интересно только, почему Су не спит? Почему носится? И главное, от кого он носится? Стрелки часов с пугающим на данный момент звуком сменяют друг друга, меняют положение, отдаются в голове эхом. – Су, что случилось? – Я.. я выходил на балкон, чтобы подышать воздухом, потом увидел кого-то, кто ходит с.. с.. арбалетом. Благо, когда я видел его, он был далеко и не заметил меня, но.. Мин, мне страшно. – Что? Вот чертовщина. Ким бьёт ладонями по поверхности стола и открывает шторы, выключая свет, дабы получше видеть творящееся по ту сторону окна. Ничего подозрительного: никакого движения, лишь листья иногда раздуваются ветром, который, порой, вызывает тихий шелест на улице. Больше ничего. Небо всё ещё, как дно пропасти - до безобразия темное. И только точки звёзд помогают не заблудиться в темном пути, сменяющим ночь днём и наоборот. Внутри Кима противостояние. Одна сторона кричит о том, что такой момент упускать нельзя, и лучше бежать на то место со всех ног, другая же молит о том, чтобы парень остался в здании, вторая сторона кричит об опасности, но в окончательном итоге, первая, тёмная сторона берёт верх, провоцируя Мина выйти на улицу. – Су, сиди здесь, внимательно наблюдай и не включай свет. Если что-то увидишь, то звони мне и не паникуй - это главное. Мы с Бэкхёном идём на улицу, ну, или же я один. Бэкхён, если ты со мной, то, будь добр, возьми фонарик и фотоаппарат. Чувствую, утро сегодня будет добрым. Самым добрым. Брать с собой кого-то не хочется вообще, но осознание того, что Ким пойдёт в опасную зону без свидетелей тоже сладости не придаёт. Брать Бэкхёна - самоуверенно, пожалуй, рискованно. Бен же неуверенно кивает и трясущимися руками хватает со стола источник освещения и фотоаппарат. Последний раз парни глядят вслед запуганному до смерти Кенсу, набирают Чонину смс о том, что ему не помешало бы поглядеть за своим парнем, и оба идут по коридору, справляясь с поворотами. Каждый шорох, чужой шаг, чужие тени, несильный поток ветра из открытого окна пугает Бэкхёна до состояния, когда колени трясутся, как у пятнадцатилетней девственницы, увидевшей сексуального парня. Сил все ещё нет, поэтому тело еле как справляется с усталостью. Бэкхён с силой переставляет ноги одну за другой и порой хватаясь за углы и перила, идёт следом за Минсоком. В нем видит мотивацию идти - ни за что в жизни не пустит своего мальчика одного к опасности, даже если и будет преодолевать черную грань между сладкой жизнью и смертью, горечью похожей на безответную любовь. Выходя на улицу, где ночь всё ещё властвует и держит день в узде, парни чувствуют несильный поток ночного ветра. Босые ноги касаются холодной земли, создавая под собой шорох и звуки ломающихся веток. Лишний шум лишь создаёт ощущение, что по их следам кто-то умело идёт, крадётся, буквально, поэтому идут Мин и Бэк максимально тихо, порой оглядываясь по сторонам на объект убийцы или других посторонних людей. Хотя, кто знает, кто знает. Любой человек может оказаться тем самым сумасшедшим с ножом, ведь личность его неизвестна. Честно? Минсоку страшно до дрожи в коленях. Из-за горизонта показывается силуэт, точно устремивший прожигающий взгляд на парней. Оба замирают в немом ступоре, как статуи глазея в одну точку, дыша до невозможности беззвучно. Из одной точки по всему телу страх раскидывает свои щупальца, заползает глубже, чем в сознание, он берёт контроль над всем телом, разумом, управляет тобой, манипулирует, провоцирует. Инстинкт самосохранения давно скрыт под маской тревоги и паники, поэтому один неуверенный шаг вперёд не останавливает Мина, лишь наоборот, им движет что-то, помимо страха. Может быть, чувство уверенности, может быть, он просто самоубийца с самыми непонятными помыслами в голове. – Минсок, куда ты?.. Выдавливает из себя Бэкхён почти писком. Возможно, поступает, как последний дурак, но делает множество фотографий, пока человек в нескольких метрах от них не начал уверенно настигать. Беном страх завладел без каких-либо усилий. Пошатнувшаяся психика, повышенная нервозность парнишки только на руку самым грязным чувствам. Почему сейчас нет того яркого света надежды, который только и слепит, почему в глазах темнеет от неуверенности и паники? С детства запуганный страшилками, не раз тронутый родительским ремнём, оглушенный их криком, он боится всего, порой умело скрывая это за злополучной маской, из-за которой у Кима и сложилось о нём самое ужасное мнение. Во всём виновата маска, во всём виноват Бэкхён, который ни о чём не думал, прикрываясь ею, во всём виноват.. страх. Почему что-то держит власть над ним и провоцирует на слёзы, почему он сам не управляет собой? Он понимает, что пора положить этому конец, поэтому.. – Прости меня. Отталкивает младшего в сторону, чтобы не мог подняться ещё секунд пять, сам же идёт туда, к тени, сжимая руки в кулаки. На лице улыбка, не натянутая до ушей, а улыбка человека, который уверен в чем-то, улыбается сам себе и шагает. Кто знает, может идёт прямо к своей смерти, мучительной и едкой, может надеется, что скоро тень растворится в потоке неизвестной темноты.. Остаются считанные метры. Сердцебиение ускоряется, кровь в жилах не стынет, нет, наоборот, нарастает уровень адреналина. Бэк останавливает себя на расстоянии пяти метров, и не смея оглянуться, смотрит в чужие глаза, что в темноте светятся нездоровым светом, зелёным, как глаза кошки. Чужая рука поднимается, за собой поднимая мощный арбалет, направляя его точно в точку, где расположено сердце. Человек напротив целится, и даже сквозь тьму можно разглядеть его улыбку, самодовольную, противную, до одури. А Бен всё стоит на месте, неторопливо моргая, дожидаясь того самого, ответственного момента, когда палец нажмёт на курок, давая волю стеле пронзить сердце, остановить его ритм на века. Возможно, стела заключит в себе жизнь парня через считанные секунды, а тёмный и не думает шевельнуться. Три.. Два.. Один.. Выстрел. Стрела вылетает, касаясь остриём ствола дерева, в то время, как Бэкхён валит противника с ног, наклоняясь, дабы его не задело. И только хочет парень сорвать маску с незнакомца, как чужая рука хватает его за запястье, таща за собой. Минсок, чуть ли не на всех скоростях, включая второе дыхание, устремляется куда-то вглубь леса. Стрелы умело пролетают прямо перед глазами, порой попадая практически в них. – Не отпускай меня, я знаю, где он не найдёт нас. Ким никогда не доверял Бэкхёну, сейчас же внутренний голос будто молит доверится в кои-то веки. Одного кивка достаточно тёмному, чтобы поменять направление и, огибая ветки деревьев, побежать к заветному местечку на старом кладбище. Под ногами хрустят ветки, хлюпают лужи, все ноги до ниточки промокли. В прочем, всё равно. Банальная простуда не сравнится с той опасностью, что угрожает парням в эту секунду. Наконец, виднеются могилы, и Минсок глазам своим не верит. Ещё шаг, и парни сидят в яме, прижавшись друг другу. Рука Бена за губах Мина, чтобы тот лишний раз не открывал рот. Чужие шаги прямо над ухом, именно тогда и хочется закричать Киму, он лишь зажмуривается, притаив дыхание. Тишина. Ничем не разбавляемая тишина. Наконец, тот самый таинственный незнакомец в маске уходит куда-то, но парни так и не решаются подняться - боятся. Рука Бэка поверх руки Мина, пальцы сплетены, взгляды друг на друга. – Я.. Бэкхён.. я хотел сказать, что принял решение о том, что ты теперь часть нашего детективного общества. – Я тоже хочу сказать кое-что, Минсок. Полный заинтересованности взгляд устремлён на Бэкхёна. Мин приближается к лицу, сокращая расстояние между их губами. Обратный отсчёт на три секунды и.. – Будешь моим парнем?