Не пойман — не вор

      Локи сильно нервничал, когда описывал свою криминальную жизнь на альбомных листах. Словно роман писал. Невероятно насыщенный, бесконечный криминальный роман с нотками вседозволенности, от которого тошнило. Пришлось вспоминать самое начало своей карьеры, которое никаких чувств помимо отвращения не вызывало. Это было настоящее дерьмо.       Он аккуратно поправил повязку на плече, в попытках облегчить свою боль, но сделал только хуже. Неприятные ощущения тут же отразились на его лице. Однако ручка всё двигалась и двигалась вверх-вниз по бумаге.       Единственным утешением в тот вечер, как ни странно, для Лафейсона стал Тор. Тот большую часть времени спал, а когда не спал — о чём-то упорно думал, уставившись бессмысленным взглядом в стену. Выглядел он при этом забавно, но между тем пришиблено и, на удивление, печально.       Насколько сильно его захватило наблюдение Локи осознал только после того, как сравнил цвет глаз агента ФБР с ясным летним небом. Сразу после этого он прыснул и заправил волосы за уши. Ну, а что ему оставалось делать от неловкости? Только вот сделанного уже не воротишь, и взгляд Одинсона, упрямо буравящий его спину, служил тому доказательством.       Так и прошёл весь вечер: в уютной тишине, перебиваемой только скрипом пишущей ручки. Воришка уже дописывал одиннадцатый лист, посмеиваясь про себя, что обеспечил Бюро работой на ближайшие несколько месяцев, когда Тор принёс ему сделаный на скорую руку ужин. Благодарно кивнув, он дописал последние строчки собственной «исповеди».       А потом принялся за еду, по которой за прошедшее с завтрака время он успел заскучать. Это были сваренные пельмени, и Лафейсон грустно вздохнул по своей любимой французскую кухне, после чего смиренно принялся работать вилкой. Выбирать ему не приходилось.       Агент же в это время чему-то улыбнулся. — Что, думал я закачу скандал из-за посредственного ужина? — Локи слегка поднадоела тишина. — Да нет. В том-то и дело. Мне пришло на ум, что я совсем ничего не знаю о твоих предпочтениях в обычных, повседневных вещах. То есть, твои вкусы в изобразительном искусстве я знаю, а в еде или одежде — нет. Интересное у нас вышло двухлетнее знакомство.       Вор ещё несколько минут смотрел на собеседника, как на единорога. Он явно не верил своим ушам. Даже подумал переспросить, но, увидев слегка сконфуженный, но уверенный взгляд Одинсона, решил ответить в точно таком же духе. Честно и серьёзно. — Мне не очень нравится то, во что ты одеваешься в повседневной жизни, потому что сам я обычно ношу строгие костюмы, ну или элегантные тёмные кофты наверх. Да и вообще, очень люблю чёрный цвет. Он мне всегда к лицу. А в плане еды я предпочитаю французскую кухню, но и другими не пренебрегаю. Тут главное, чтобы это была профессиональная кухня, а не магазинная еда быстрой готовки. Ну, и из вина я пью Cheval Blanc 1947 года разлива. Когда есть возможность его купить.       Во время своего монолога Лафейсон слегка покраснел, потому что редко с кем разговаривал на подобные темы. Он очень надеялся, что Тор этого не заметит, но тот откинулся на диван и по-настоящему мило заулыбался.       Правда мило! Агент ФБР напоминал в тот момент уже не сосредоточенного охотничьего пса, а ленивого такого медведя. Локи пришёл к выводу, что виновата в этом была его борода, которая наверняка ещё и очень колючая. Или нет?       Одинсон собрался уже ответить откровенностью на откровенность подопечного ему вора, но не успел, потому что из коридора послышался громкий треск, затем упало что-то тяжёлое и квартиру заполонили незнакомые им люди.       Приятный вечер был безвозвратно испорчен.