Не пойман — не вор

— Тебе лучше сразу забыть о том, что ты хотел сейчас попросить, иначе я за себя не ручаюсь!       Воздух в комнате наэлектризовался настолько, что у Лафейсона волосы дыбом встали. Он растерялся из-за такой резкой перемены настроения Тора. Видимо, Таносу удалось конкретно задеть его гордость. Вот только гордость-гордостью, а что с дамокловыми мечами над их головами делать?       Локи никогда не стеснялся, и впредь не намерен, того, что очень любит свою жизнь. И он очень многим готов был пожертвовать, чтобы избежать переезда на кладбище. Вот только у Одинсона сформировался совсем другой взгляд на жизнь. Для него гораздо важнее было сохранить свои честь хорошего человека и значок агента. — Я не собираюсь умолять тебя на коленях, лишь понадеюсь на твоё благоразумие. Мне и самому не хочется так поступать, но другого выхода просто нет. Я бы с удовольствием свалил за границу без этого геморроя или украл какую-нибудь картину у одного из богатых мажоров нашего города для возмещения ущерба, но Танос пришёл к нам лично! — Лафейсон хотел мирно объяснить свою позицию в этом вопросе, но его понесло. — Ты понимаешь? Он растоптал нас как маленьких цыплят! Мне жаль, правда жаль, что ты попал под раздачу вместе со мной, но это случилось. И мы с тобой либо смиримся, либо отправимся на корм рыбам. А может в лес, где нас расчленят. Или «случайно» попадём под колёса грузовика. Ох, а как забавно будет, если…       Локи не успел закончить свою истерику, потому что побагровевший Тор взревел и налетел на него диким львом. Громкий стон разошёлся по комнате, когда преступника со всей силы втиснули в стену и затрясли как китайского болванчика. — Сколько раз, а? Я спрашиваю, сколько ещё раз ты должен побывать на грани жизни и смерти, чтобы до тебя дошло, что твоя стратегия — полная ерунда! Ты с каждым разом только сильнее и сильнее утопаешь в этом болоте, теряя даже малейший шанс на спасение. Если тебя кто и убьёт, то не какой-нибудь криминальный авторитет, а ты сам!       Одинсон так сильно сжал его плечи, что бывший вор уже перестал понимать, где именно чувствует боль: в спине, голове, плечах или сердце. Голубые глаза смотрели на него так проникновенно, будто малейшие колебания души видели. Такие чистые и честные глаза.       Лафейсон почувствовал, что у него начала дрожать нижняя губа. — Да что ты прикопался ко мне? Зачем? Тебе-то какое дело, что со мной станется? Даже если я и умру, просто отстань.       То, что просить самого упорного и надоедливого на его памяти человека отстать было по меньшей мере глупо Локи понял, когда тот его поцеловал. Положил свои огромные ладони на чужие щёки и приблизился настолько близко, что между ними в буквальном смысле не осталось ни сантиметра. Его горячие губы, настойчивый язык. Лафейсону казалось, что он плывёт.       Только через минуту поцелуя, когда он жутко раскраснелся, а его губы слегка занемели, бывший вор понял, что настолько расслабился, что даже не попытался украсть инициативу. Но было уже поздно.       Успокоившийся Тор отстранился и направился к двери в коридор, доставая по пути телефон из кармана штанов. Локи аж обомлел на секунду, после чего окликнул его. Окликнул раз, потом другой, а потом так разозлился, что кинул стоявшую рядом вазу в только что закрывшуюся дверь.       Ну вот зачем он так поступил? И кому там ещё пошёл звонить, когда им бы стоило по-нормальному обсудить ту помойную яму, в которой они оказались?       Что именно задумал товарищ по несчастью Лафейсон понял только тогда, когда к ним в дверь позвонили агенты ФБР.