Мой ласковый и нежный сизый конь.

      Эрза никогда не привязывалась к вещам, людям и местам, считая это пустым, глупостью. У неё никогда не было дома и просто родного для души места. Она ничего не знала о своей матери, лишь только то, что та предала ее, оставив в шерстяном платке на пороге чужого дома, в середине самого морозного месяца зимы.       Выжженое сердце и кочевой образ жизни из приюта в приют - вот и вся ее история. До сегодняшнего дня. До сегодняшнего утра. До этой минуты. Жизнь не меряется прожитыми днями, меряется оставшимися.       Как бы девушка не пыталась подавить в себе слезы, одна солёная капля скатилась по алеющей щеке, холодной лужей растекаясь на бледной ладони. В ушах гремела фраза пожилого человека , так просто вылетевшая из его уст и так тяжело опустившаяся на грудь Скарлетт. Она вихрем вылетела из кабинета, позабыв о всяких правилах и должном этикете, по пути сбрасывая лёгкие туфельки на плоском каблуке, окунаясь в свежую от росы зелень в садике на заднем дворе дома.       Здесь, в укромном уголке, вскочив на потрескавшуюся от времени деревянную качелю и поджав колени к худому телу, Эрза дала волю чувствам, тугим комом скопившемся у основания горла. И только розы перешептывались тихим шелестом, став невольным очевидцем ситуации, истончая головокружительный медовый аромат, что так любила девушка. -Говорят, что сила человека в принятии, ведь мы не осуждаем розу за ее шипы, когда видим красоту ее бутона.       Подрагивающие плечи Эрзы, замерли и она подняла округлившиеся глаза. Пожилой мужчина стоял в паре метров от неё, принюхиваясь к так благосклонно опустившейся к нему багряной розе, а затем, быстрым движением одной руки, высвободив карманный ножик перьевого типа, срезал бутон у основания и протянул его Скарлетт. Дрожащие пальцы девушки приняли терпкий подарок, водрузив его в волосы, аккуратно заправленные за ухо. -Поговорим?, - улыбнулся Макаров.       Эрза усмехнулась, прислонив затылок к железному пруту качели, и заглянула в небо. Такое девственно чистое и такое недосягаемое. Она протянула к нему руку, и солнце стало заигрываться с ее тонкими пальцами. -О чем?, - прошептала Скарлетт, будто бы и не было всего того, что она услышала ранее. -Ну для начала можно ответить на интересующие тебя вопросы. Или же рассказать тебе историю из моих уст, а ты послушаешь? -А разве это имеет смысл, господин?, - прошептала Эрза, зарываясь в алые волосы.       Снова окунуться в океан всепоглощающей тёмной бездны из жалких чувств, где царит мрак предательства и боли - самый главный враг и страх Скарлетт. Не хочет вспоминать. Не хочет думать. Не хочет говорить об этом. Разжёвывать каждое неясное и неизведанное до сели событие и слово, словно горькое лекарство, боясь подавиться им каждую секунду. Ты пьёшь его день изо дня, травишься им, но вместо благого света в конце туннеля не происходит ничего, лишь душа гниет, затаившись в безмолвном молчании сумрака боли. Зачем?       Глухой смешок вырывается из груди девушки и оседает невидимой крошкой в ушах собеседников. Макаров потирает лоб и снова улыбается, заботливо поправляя чудной монокль. -Ну - ка, подвинься, внучка, - он втискивается на качелю, усердно поправляя пиджак, дабы не помялся. -Внучка, - протягивает про себя Эрза, пробуя на вкус каждый слог, и сбрасывает ноги с качели, освобождая как можно больше места для старика.       Она выпрямляет спину, как гордая лань, упиваясь глазами в Макарова. -Меня зовут Макаров Дреяр, и, как ты уже успела сообразить, я не простой прохожий, я твой дед, - старик накручивал и без того идеальные усы на палец. -Волнуется, - подумала Скарлетт, давя в себе подступающую улыбку. -Твоя мать, Ирэн, в обход меня, отдала тебя в приют, едва ты успела появиться на свет. -Я знаю, - огрызнулась Скарлетт. -Я понимаю тебя, дорогая. -Вы не можете понимать того, чего не ощутили на своей шкуре, господин Макаров. Уж поверьте, - Эрза фыркнула, соскочив с раскачавшейся качели.       Запах роз перебил дым табака, только что закуренной трубки, клубами разворачиваясь у носа Скарлетт, вырисовывая в ее подсознании чернослив с корой старого дерева. -Я прожил не мало дней, многое повидал, многое пережил. Радость, боль, предательство, потеря. Все единым замкнутым кольцом прошлось по мне, словно по твёрдой дороге. Не суди, да не судим будешь, - Макаров вновь улыбался, пуская ароматный дым, - Я продолжу?        Эрза слегка кивнула, перебирая лепестки разноцветных роз. -Вся в мать, - буркнул старик, тут же получив смирительный взгляд карих глаз. -Поверь, девочка, - сипло проговорил каждое слово Макаров, - Я не считаю необходимым бередить твои раны, что так открыто лежат на поверхности. Придёт время и ты сама попросишь меня рассказать тебе историю того, о ком ты сейчас не хочешь слышать ни слова. И будет это далеко в непринужденной обстановке, за чашкой ароматного аравийского кофе, - пожилой мужчина прикрыл глаза, сладко причмокивая, будто бы вспоминал до боли знакомый вкус, - Но знай, с того момента, как я узнал о твоём существовании, я не сидел спокойно на месте, а искал тебя. -А как же, - Эрза откинула надоедливую отросшую чёлку в строну, - Целых восемнадцать лет искали и все бестолку, - она развела руки в стороны и закатила глаза. -Прости меня, - прошептал старик, - Время не всегда бывает нашим союзником.       Он соскочил с качели и подошёл к оторопевшей от такой близости девушке, и крепко обнял ее, словно и не были они чужими друг другу в течении долгих лет. Скарлетт же просто опустила руки, замерев, как одинокий валун посреди песчаного пляжа, которого раз за разом обнимает пенная волна. Тепло. -Простите, господин Макаров, - одна из служанок хозяйки приюта робко окликнула его из - за куста, - Госпожа просила передать Вам, что все бумаги готовы, остался лишь небольшой нюанс. -Замечательно, - воодушевленно пропел старик, разомкнув свои цепкие объятия и, выпустив Эрзу на волю, - Аравия ждёт нас, милая. Вещи можешь не собирать, климат этой страны сильно отличается от погодных условий Англии. Да и к тому же, прикупим тебе новый гардероб. -Аравия? - округлила глаза девушка.       Англия никогда не лежала у сердца Скарлетт, трепля и без того унылую душу своим серым небом, дождливыми днями и пробирающим ветром. Девушка мечтала, что когда нибудь она сможет обрести свой укромный уголок, где царит вечное тепло, но об пустынной стране, переполненной золотом и высокопоставленными шейхами никогда не шло и речи.       Окна в кабинете Полюшки были раскрыты настеж, отчего невесомые шторы из кружевного тюля легко подхватывались резвым ветерком и вздымались к верху. Аромат сладкой выпечки и чая угас, оставив после себя лишь напоминание в виде крошек на столе.       Эрза тихо перешагнула порог, следую за пожилым мужчиной, ловя себя на мысли, что это в последний раз. Она больше не проснётся от криков служанок, тараторивших у ее постели и силой пытающихся прогнать ее и без того беспокойный сон. Больше не поругается с Минервой, отвесив при этом ей пару приличных тумаков, выливающихся в багрово - фиолетовые синяки, и не получит за это наказание. Больше не выбежит к своим розам в сад и не зароется в их сладковатый запах, а старая качеля больше не скрипнет под натиском ее худого тела. Больше не увидит женщину, приютившую потерянную девчонку с алыми волосами в своём доме. Больше не услышит ее историй, каждый раз пробивающих брешь в толстой стальной шкуре Скарлетт. К сожалению, рано или поздно все имеет привычку заканчиваться, ломаясь и плотно закрывая за собой дверь.       Эрза взглянула на Полюшку, бережно раскладывающую бумаги напротив Макарова и усердно тыкающей пальцем в уголки своей писанины. Внутри неё была пустота, ни боли от того, что прежний дом остаётся в прошлом, становясь лишь пеплом воспоминаний, ни радости от ждущей ее новой жизни, возможно наполненной яркими красками и прекрасными моментами. В ее душе не происходило ровным счетом ничего. И по привычке даже не пугало.       Женщина поманила рукой Эрзу, приглашая поставить свой росчерк. Скарлетт медленно подошла и присела на предоставленный новоиспеченным дедушкой стул, тёплый, как и его объятия. Перед ней лежала официальная бумага о передаче ее близким родственникам, с дальнейшей ответственностью за ее жизнь. Тихо протянув тугой вздох в отяжелевшую грудь, девушка обмакнула перо в чернила, обронив пару капель на идеальный стол, и пометила своей подписью бумагу, где напротив ее инициалов стояла росчерк Полюшки, подписанной как Грандина Эдолас.       Реакцию не стоило долго ждать, волной подкатившей к макушке и холодом обрушившейся на ноги, рассыпав тысячи мурашек по всему телу. Эрза подняла глаза на женщину и едва слышно прошептала "Грандина". Героиня волшебных историй, которыми баловала своих сирот Полюшка, стояла прямо перед носом Скарлетт. Два настолько разных человека, на самом деле были одной и той же личностью. Огромное открытие, требующее объяснений, которые Эрза так и не получит. Магия прошлась по тонкой грани, едва зацепив Скарлетт, но оставив на ней след. Ведь самой большой ошибкой девушки было думать, что чернота в ее жизни - это навсегда. Иногда стоит стучаться туда, где казалось и нет света вовсе. Иногда нужно закрыть глаза, переосмысливая прожитые мгновения, не для того, что исправить, а для того, чтобы освободить. Освободить себя от тяжёлых оков гнёта и просто улыбнуться, открыв новую дверь.       В последний раз окинув взглядом старое поместье, Эрза нырнула в автомобиль, разместившись у противоположного окна, и спрятав глаза за отросшей чёлкой. Все слишком резко изменилось, заставляя Скарлетт путаться в своих же мыслях. Машина загудела и резко дёрнула вперёд. Где - то в дали мелькнул силуэт Минервы, махнувшей горе - подруге напоследок рукой. Их путь лежал в порт, туда, где огромный корабль отвезёт Эрзу в новую страну.