***
Дерек кивнул ему на пустующее бревно, а сам отошёл в сторону к своим соплеменникам. Главы семейства ещё не наблюдалось, но он остро ощущал напряжение. Глаза волков светились ярче звёздочек на небе, испепеляя его с ног до головы, а в свете пламени они становились более жуткими. — Страшно, щенок? — внезапно прошептали прямо в ухо. Стайлз вскрикнул и свалился вперед, привлекая ещё больше внимания. К нему так изощрённо подкралась Кора, хитро поглядывая своими золотыми глазами. — Хах, — засмеялась она, показывая удлиненные клычки, — гляди как боишься. В отчаянье Стайлз обернулся к Дереку, сталкиваясь с ним взглядом, но не увидел в нем переживаний. Значит, Кору больше не стоит опасаться. Кора тоже посмотрела на брата и понимающе хмыкнула: — И зачем ты ему, не расскажешь? — она перепрыгнула бревно и подала ему руку, поднимая с земли. Можно сказать, дружеский жест. Ладно, решил Стайлз, все же лучше хоть с кем-то балясничать, чем захлебываться страхом перед предстоящей встречей с альфой. — Вместо женщины в ложе. Видишь же, до чего одинок он, — буркнул Стайлз то ли в шутку, то ли издеваясь. Кора лишь удивленно округлила глаза, а где-то там поспешно закашлялся Дерек. Выходит, подслушивает, не отвлекается ни на миг. — Мы не спариваемся с людьми. — ответил мужской голос. К ним подошел ещё один волк, которого Стайлз уже видел. Он представился: — Айзек. — А люди не возлежат с волками, — невозмутимо отбрил он, не называя себя. Его и так все тут знают. Ответ рассмешил волков, и Стайлз позволил себе, немного кривляясь, улыбнуться. И тут прозвучал этот звук — тихий совместный вой всех волков, настолько низкий, горловой, что едва слышный и пробирающий до дрожи. Все обернулись встречать альфу и приклонили голову перед ней. У нее единственной среди всех глаза горели красным цветом под цвет заходящему за край солнцу. Платье стало богаче на украшения, а косы туже. Она дошла до костра и обвела всех взглядом, остановившись на краткое мгновение на Стайлзе. Ему даже показалось, что искры полетели в его сторону, но нет — ни одно движение не выдало её злость. Зато это сделал голос: — Что. Он. Здесь. Делает? И когда Дерек уже вдохнул поглубже, чтобы ответить, как Талия произнесла имя. — Питер? Он стоял по левую руку, но выглядел так, словно грозное обращение сестры направлено не к нему. — Он здесь по моему приглашению. Думаю, мальчишке полезно узнать наши традиции. Она скосила взгляд на него через плечо. И Стайлз не успел даже ахнуть, как горло Питера разорвала когтистая женская рука. Кровь хлынула ей на лицо, попала на волосы и не спеша стекала вниз, окрашивая одежды в липкий алый цвет. Никто даже не шевельнулся. Только Питер схватился руками за раны и рухнул на колени. — За непослушанием следует наказание! — говоря это, она смотрела на сына. — За непослушанием сеется сумятица! Стайлз чувствовал, что сейчас тоже рухнет на колени, вслед за Питером. Сердце билось в ушах как гром, а воздух будто сгустился, не собираясь пробиваться внутрь. — Хей? — рядом шепнула Кора. Талия продолжала что-то говорить, а Дерек ей отвечал. Хоть Стайлз и не слышал их, шум в ушах мешал, но он видел, как шевелятся губы. Кора встряхнула его за руку. — Успокойся, — шепотом и громче: — Посмотри на Питера! Но он не может. Там же столько крови! — Посмотри же! И вдруг Питер встал на ноги. Но Стайлз этого уже не осмыслил. Тьма забрала его.***
— Ты этого добивался, Дерек? — обращалась мать к нему. Но он точно знал, наказала она Питера слабо. Исцеление уже запустилось, и он не волновался за дядю, а вот человечишка пугал. Он не смел отвести взор от матери, но он слышал, как Стайлз дышит через раз, а то и вовсе будто не дышит. — И ради кого? Этого слабого, никчемного инохрета? Он не нужен собственному племени, а здесь ему и вовсе не место! — Он все тот же, кто спас мне жизнь, — Кора пыталась привести мальчишку в чувства, однако лучше не становилось. — И он — человек! — воскликнула мать. — Тот, кто в любой момент может догадаться, как убить нас! — Он не охотник! Вдруг Кора охнула, мать перестала удерживать его взглядом, уставившись на сестру, и Дерек наконец обернулся. Стайлз без чувств рухнул на Кору и Айзека. Дерек даже не заметил, что Питер уже на своих двоих, он быстро бросился к юнцу, хлопая того по щекам. — Что это с ним? Болезнь? — у волков такое случается лишь после отравления аконитом, а что делать с человеком, Дерек не знал. — Я не знаю, — ответила сестра. — Думаю, он просто испугался. Мать рассмеялась. — Даже если ты оставишь его здесь, сын, он не выживет. Я не стану вмешиваться, но всегда буду против человеческого духа в моей стае. Ну что ж, будем начинать ужин! И, несмотря на копошения Дерека возле Стайлза, полились веселые песни, начался праздничный ужин. На них больше не обращали внимания. Дерек уложил человека на землю, а Айзек принес кувшин воды. Не жалея, он плеснул её на мальчишку, и это помогло. Стайлз заворочался, зажмурился и нехотя открыл глаза. — Хей, Стайлзи, тебе лучше? Питер выглядывал из-за плеча нагнувшегося над ним Дерека. Весь в крови и грязи, но с целым без единой царапины горлом. И улыбался. Этот адский пес улыбался! — Я видел, как… — прошептал Стайлз, не веря своим глазам. — Твоя шея… — Это пустое, крошка. Такие раны нас не убивают. Дерек поднял Стайлза и усадил на бревно. — Айзек, принеси еды.***
Сырое мясо. Опять. Стайлз не представлял, как отреагируют волки, если он поджарит его на костре. Неуважение? Грубость? Тем более что Айзек, Кора и Дерек сидели рядом с ним и с удовольствием грызли оленину. Питер вернулся к Талии, но она больше не обращала на него внимания. Впрочем, и остальные волки перестали поглядывать на него кровожадно. Это более-менее похоже на смирение. — Ешь, — угрожающе шепнул Дерек. — Я слышу, как урчит твой живот. Это, конечно, так, но Стайлза уже тошнило. — Угу. — Что? Оленина тоже вам не по вкусу, человечишкам? Это же самое вкусное мясо. Нечего носом воротить. Ешь! И пришлось есть. — А вы разве не едите зверье? — спросил его Айзек, заинтересовавшись. Стайлз даже опешил. — Едим, но мы сначала готовим. Теперь уже три пары глаз сосредоточились на нем. — Что делаете? — продолжил кудрявый. — Жарим на костре, — удивлению не было границ. Неужели они не готовили ни разу так? — Это невозможно. Оно же сгорит, как дерево. — Да нет же! Незачем его совать в костер полностью. Дерек засмеялся. — Люди странные. И волки ему закивали. — Это вкусно! Но те уже не слушали, разговаривая о своем. Кора прислонилась к Айзеку, а тот потянул ее тунику вверх, не стесняясь никого. — Меня подводят глаза? — Стайлз обернулся к Дереку и увидел, что много других пар стали ласкаться прямо на виду у остальных. Стало так неловко и возмутительно. О Боги! Они собираются возлежать друг с другом прямо тут. — Дерек? Это нормально? Тот вопросительно глянул и многозначительно изрек: — Ночь наслаждения слепа. Лукаво посматривая из-под ресниц, Дерек положил руку на свое достоинство. Стайлз аж зажмурился. Для него это слишком! Даже Талия там с кем-то нежится. Тут же дети, братья, сёстры! А Дерек ещё и специально издевался над ним: — Может, взглянешь? Не смущайся так… Хах, в этом нет ничего плохо. — Я хочу уйти! — буркнул Стайлз, не открывая глаз. Звуки вокруг становились громче, глубже, но ближе всех стонал Дерек. — Нельзя, — с придыханием выдохнул тот. Если бы человек посмотрел сейчас на дикого, то увидел бы, как тот не сводит с него пронзительного взгляда и как яростно двигает рукой по плоти. Волк не мог остановить себя и не собирался, ведь это нравилось ему. В голове вдруг четко прозвучало сказанное ранее: «вместо волчицы». И бог знает, что случилось, но Дерек тут же оглушительно осеменил руку. Стайлз вздрогнул, когда понял, что тот достиг вершины, и приоткрыл глаза. В процессе Дерек спустился с бревна на землю и лениво оперся спиной, почти соприкасаясь с ним. Голова была закинута назад, и теперь уже его глаза были крепко зажмурены. Рука все ещё покоилась на члене, вся в белом, а другая сжимала бедро. Крупные капли пота струились по сильному мощному телу, мышцы впервые были расслаблены, но все так же крепки на вид, ресницы трепетали, как крылья бабочки, и губы приоткрылись в последнем сладостном стоне. Что-то неладное с собой почувствовал Стайлз и отвернулся. Желание уйти сменилось другим — сбежать отсюда как можно быстрее, пока его состояние не стало волновать не только его самого. Внезапное возбуждение искрами ужалило в паху, а вид удовлетворённого волка навсегда запечатлился в памяти. — Ты тоже можешь удовлетворить себя. Бесстыже глядел на него Дерек, вытирая руку о свои одежды. Он был таким красивым, что Стайлз едва мог думать о чем-то другом, кроме своего пульсирующего органа. — Нет! Это не по мне, — смущенно молвил Стайлз. — Я уже могу уйти? Недовольство исказило лицо Дерека, но всё же он кивнул, не собираясь оставаться на празднике без своего человека.***
После этого вечера дышать стало чуточку легче. Талия не обращала на него внимания, стая была занята своими волчьими делами, а Дерек периодически отсутствовал, давая такие нужные передышки. Чуть позже сидеть в хижине стало невыносимо и редкие прогулки превратились в постоянные спасительные. Так Стайлз узнал, что Дерек обучает молодых щенят: как превращаться в другой облик, различать запахи зверья, слышать на расстоянии и чувствовать эмоции. Постепенно к нему стали привыкать. Сначала щенята нашли себе интересную потешку. Конечно же это так весело напасть из-за спины, пользуясь отсутствием у человека сверхспособностей. А как же не посмеяться над до чертиков испуганным взрослым?! Их родители никак не пресекали такого. А Дерек так вовсе поощрял, мол, не забывай, где находишься. Однако Стайлз и так не забывал. Ел все то же сырое мясо, спал все на том же холодном неудобном месте и купаться ходил всё в ту же холодную реку под надзором. Привычным стал и взгляд, которым волк награждал его. Красноречивый и долгий, что колебаться в нем не приходилось. Стайлз краснел, как девица, ходил осторожно и выжидал худа, но ничего не происходило. Он прямо извелся весь, а когда успокоился, сам стал смотреть в ответ с таким же пылом. И все так и шло бы, если бы в один солнечный день в человеческий желудок хворь не пробралась. Спустя тридцать лун перебивания в стаи Стайлз захворал. Ещё ночью он почувствовал неладное со своим желудком, но такое уже бывало когда-то. Мама учила Стайлза поглаживать там, где ноет, и молиться о здравье у Рода. Он всегда услышит и поможет, а вода очистит от всех злых духов, что захватили тело. Нужно пить как можно больше. Но Дерек спал, а кувшина с водой не имел, так что пришлось скрутиться и молиться о лучшем. К утру стало хуже. Скручивало невыносимо, будто в узел завязываются внутренности. От горестных стенаний проснулся волк. — Эй? Инохрет? Стайлз не ответил. Как раз в этот момент узел вновь завязали с новой силой. И если Дерек не спит, сдерживать себя он больше не намерен. Боль запела его устами. — Что с тобой? — обеспокоенно спросили его. Неслышно Дерек присел рядом с ним, кладя руку на плечо. Черные змеи вмиг поползли под кожей волка, и болезнь будто отступила. — Что это? — прохрипел удивленный Стайлз. Такую магию никто ему не показывал. — Твоя боль, — терпеливо поясняет Дерек и отпускает. Узлы вновь вернулись в живот, но теперь хотя бы можно терпеть. — Где болит? — Тут, — показывает Стайлз почти в самом низу живота. Волк хмурится, наверное, злится и уходит прочь, оставляя человека без объяснений, а возвращается долгое время спустя, когда с губ уже срывались крики. Вместе с ним в хижину проходит кто-то, кого Стайлз ещё не видел, а такое чудо он бы точно запомнил. У этого человека черная кожа! Видимо он проклятый небесами, духи не благоволят ему и чернят за грехи. Ещё в первый день в стае Стайлз встретил одного чернокожего волка, но тогда замыслиться об этом не благоволила обстановка. После тот волк ему не встречался и вовсе вылетел из головы. А теперь вот опять. — Не бойся, мальчик, — чернокожий приблизился к нему, присаживаясь рядом. С каждым его движением звенели бубенцы да кости, всюду пришитые к облачению. Поражала странная меховая шапка с рогами, похожими на оленьи, — выглядело довольно жутко. А от рукавов и от штанин разлетались при ходьбе множество лент и нитей. Целиком и полностью этот челок иной. — Я шаман — Дитон. Дерек привел меня из гор, что вверх по реке, чтобы вылечить твою болезнь, так что я здесь для того, чтобы помочь. Как тебя зовут, мальчик? Когда чернокожий объяснил свое присутствие, от души немного отлегло. — Его зовут Стайлз, — вмешался Дерек, видя, как мешкает пленник. Сам он присел с другой стороны и вновь начал вытягивать боль, касаясь ладони. — Значит, Стайлз? Позволишь? — Шаман взялся за одеяло и, дождавшись кивка, убрал его, принимаясь легонько нажимать на живот. Закончив, Дитон обратился к волку: — Мне нужна большая чаша воды. Как только Дерек отпустил его, живот вновь заболел, скручивая Стайлза едва ли не пополам. Волк замер. Показалось, что сейчас он вернется и уже не отпустит ладонь, но приступ стих, а шаман поторопил. — Ничего, Стайлз, — искренне улыбнулся чернокожий. — Сейчас больно, но тело способно бороться и исцеляться. Однако я чувствую, что сердце твое страдает от боли более мучительной. Не расскажешь, что это? Стайлз отвернулся. Против воли слезы наворачивались на глаза. Он не мог понять, что с ним. Шаман действовал на него как-то необычно. Рядом с ним всплывали мысли и те воспоминания, о которых он думать не хотел. Будто невидимое облако давило на него и проникало под кожу, оглушая своей силой. — О, вижу, но ты боишься своего счастья, мальчик, — проникновенно зашептал он. Успокаивающе. — Совсем скоро ты сам это поймешь. Тебя оберегают сильные духи, возложив на плечи великую миссию. Не стоит опасаться судьбы, что бы она ни приготовила. Не успев ни осмыслить, ни ответить, Стайлз услышал, как отворилась дверь, и давящее чувство пропало. Даже воздух стал вкуснее после этого. — Я принес, — Дерек поставил кувшин с водой перед шаманом и вернулся на свое место. Сначала Дитон прикрыл глаза, запев песню на другом языке. Рука его тряслась над животом, словно принадлежала старику, а другая опустилась полностью в кувшин. А потом в какой-то момент Дитон начал громко взывать к духам и случилось это: боль стала отступать с таким же ритмом, как вода меняла свой цвет на черный. — Как же так? — не сдержал вопроса Стайлз. С последним словом песни боли вовсе не осталось. Дерек тоже это ощутил, когда черные змеи перестали оплетать его руку. — Вот и завершение, — ободряюще улыбнулся чернокожий. — Духи-защитники позволили исцелить тебя. — Его кто-то отравил? — задал мучавший его вопрос Дерек. Иначе он не мог объяснить произошедшее. — Нет-нет, — уверили тут же. — Не яд здесь виной, а ваша волчья ветреность. — И в чем же это заключается? — Дерек явно не поверил и почему-то зло глянул именно на Стайлза, будто это он виноват. — Вы же кормили мальчика сырым мясом? — Самым лучшим и свежим! — горячо запротестовал Дерек. До сих пор никто так не оценил этого, что, к слову, не заслужено. Ведь он не обязан был этого делать, мог и крысятину пленнику скормить, но нет же — оленина. Стайлз невольно закатил глаза, а Дитон захихикал. — Именно. Бедный мальчик слишком долго ел лишь одно сырое мясо, а человеческий живот не приспособлен к таким испытаниям. Он мог умереть. Не приди я, так и случилось бы. Стайлз наблюдал, как Дереку хватило совести принять виновато-обиженный вид. Однако он мигом сменился на возмущённый. — Почему ты молчал? — тут же поступил вопрос. — Я же не единожды пытался объяснить! — обескураженно ответил он. — Однако я и сам не знал, что могу умереть, потому и не добивался. — Что за дурак! — махнули на него рукой. Вот ещё! Дерек его чуть не убил, а дурак тут Стайлз. — Просто у кого-то котелок совсем не варит! — отбил он возмущенно. — Что ж, — Шаман поднялся на ноги, посмеиваясь: — Уверен, впредь такого не случится. А эту черную воду следует вылить под дерево. — Спасибо Вам, — поблагодарил Стайлз. Несмотря на страх перед магией этого человека, он не мог промолчать. — Счастья тебе, мальчик.***
Когда шаман ушел, Дерек устроил ему допрос, что же едят люди. И Стайлз имел неосторожность включить в этот ряд грибы. Под вечер Дерек принес ему охапку грибов, но Стайлз долго смеялся — все они оказались ядовиты. — Что? — возмущенно глянул на него Дерек. Вот же наглец! — Ты точно намерен меня погубить! — заключил Стайлз, однако он не собирался выбрасывать дар. Отец учил его делать разные снадобья из ядовитых грибов так, что шли они не во вред, а во благо. — Эти грибы нельзя использовать в пищу, но для лечения они вполне подойдут. — Сколько же с тобой мороки! Того не ешь, этого не ешь. Неужели лес не способен прокормить человеческий род? — Почему же? Просто разреши мне самостоятельно беспокоиться об этом. Дерек вопросительно глянул на него, упирая руки в бока. — И что же ты осмелишься требовать? — Хочу сам добывать еду, воду, посуду, разводить костер и готовить, — перечислил Стайлз, видя, как скрывился волк в недовольстве. — Ты же помнишь, что сказала альфа? Если попробуешь сбежать, я тебя лично загрызу. Весь его вид отбивал даже мысли об этом. Стайлз незамедлительно кивнул, и хмурость тут же ушла с лица волка. — Напомни-ка, а что такое «готовить»?***
С тех пор жилище Дерека стало меняться. Он и сам не заметил, как появились новые полки на стенах, а на них посуда. В мисках всегда стояли лесные ягоды, а на столе сушились грибы и травы. Сам Дерек брезговал даже пробовать то, что ел человек, хотя постоянно принюхивался и заглядывался на мясо, что томилось над костром. Даже Кора и Питер приходили на разведку, но не принимали приглашения присесть за стол. Правда, им очень понравился чай. Стайлз добавлял туда мяту и мелису, иногда ягоды для цвета. Ему пришлось некоторую посуду делать собственноручно, ведь всё, что он сумел собрать, волки отобрали у людей, а сами этих знаний не имели. Потому первым делом мастерились разных размеров корзинки, которые смазывались размоченной глиной с песком, потом они выпекались у огня, пока порода не затвердеет. Много было испорченной посуды, ведь этим в поселении Стайлза занимались женщины, а сам он просто в детстве наблюдал за матерью. У нее очень красиво получалось. Когда чаши стали сносны, Стайлз стал делать большие горшки, в которых можно готовить, потом чаны, чтобы хранить пищу. Так в хижине появились первые заготовки на зиму: сушка, орехи, вяленое мясо. Иногда Стайлз забирал кишки, чистил их и трамбовал туда мясо, а после обжаривал на костре. Откровенно говоря, стая сходила с ума от запаха — волчата в тайне от родителей приходили и просили кусочек, а взамен обещали не пугать до следующей вкусности. Больше всего Дерек ворчал, когда в чашах появился звериный жир, ему до ужаса не нравился запах, хотя сам Стайлз ничего не чувствовал. Пришлось хранить его прикопанным под землю, но выбрасывать и в мыслях не было, ведь мясо и грибы становились вкуснее и румяней, если сначала на камне растопить чуть-чуть жира. Ещё позже пришел черёд рыбы, благо в реке её водилось предостаточно. Стайлз пек её на палках над костром или укутывал в лавровые листья, а потом на камень. Когда получилось достать мёд, Дерек долго возмущался, что привел домой медведя. Наверное, после этих перемен Стайлз должен был почувствовать себя свободней, однако одиночество так и не наступило. Невидимой тенью волк ходил за ним всюду, хотя ему и не нужно, чуткий слух зверя преследовал любое движение. Стоило Стайлзу уйти дальше дозволенного, как Дерек в обличии волка настигал со спины и валил наземь, совершенно не веря, что это не очередная попытка сбежать. — Да хватит уже! — воскликнул Стайлз. Четыре лапы вновь завалили его в траву. Дерек не хотел себе признаваться, что в этот раз ему стало просто скучно. Теперь Стайлз выучил границы и не заходил далеко, хотя матушка всё равно недовольна человеком, самовольно шастающим лесами на её территории. А вместе с тем недовольна и решениями сына, «безрассудными», как она утверждает. Стайлз завошкался. Попытался скинуть с себя тушу, да куда там?! Волк только удобнее улегся на него и зарычал на ухо! — Я не убегал! Честно! Из-за тебя все мои ягоды рассыпались! — возмущению не было предела. Каждый раз одно и то же. Обычно волк рычит на него, а потом слазит, цапает за ногу и уводит назад в поселок. А в этот раз было по-другому. Мокрый нос, что тыкался в шею, мощные лапы с когтями, что упирались в спину, мохнатый хвост, что бился с боку в бок по ногам — всё сошло в один миг, сменившись голым человеческим телом. Не таким тяжелым, однако таким же сильным и крепким.