***
Полет для Ньюта длился вечность. Тереза и Минхо наслаждались компанией друг друга, а все, что оставалось Ньюту — смотреть в окно на белые облака и думать, думать, думать. Мысли заполнили всю голову парня, не давая ни минуты отвлечься. Спустя некоторое время голова начала буквально раскалываться на много маленьких частей, убивая здравый смысл. Рассел решил отвлечься. Достав скетчбук, он начал медленно выводить на бумаге какие-то знакомые черты так, будто знал наверняка, будто миллион раз видел, ощущал их, чувствовал. Париж с каждой минутой становился все ближе, роднее. Все в Париже было совсем другое: небо невероятно яркого, насыщенного синего цвета, воздух такой свежий, морозный, а ослепляющее зимнее солнце лишь дополняло январский шедевр. Тереза сразу же побежала снимать Эйфелеву башню, а Минхо настаивал на экскурсии в Лувр. И только один Ньют не хотел никуда ехать, он бы часами стоял на месте, завороженный такой картиной. Предстоящие две недели в Париже казались парню настоящим чудом. Две недели, за которые все изменится. И он знал это.***
Белые хлопья снега медленно падали, укрывая землю большим пушистым одеялом. Друзья поселились в маленьком домике, окна которого выходили на Мон-Валерьен*, а комната Ньюта была довольно-таки просторной, хотя по размерам была не больше, чем кладовая Расселов. Тереза и Минхо поселились вместе, что стало еще одним толчком в их отношениях. Ньют совсем не огорчился, даже наоборот, обрадовался, что друзья не смогут видеть его расстроенным. Комната была в тусклых серых тонах, что вполне подходило под грустного и замкнутого Ньюта, но парень все равно чувствовал себя не в своей тарелке. Чего-то очень не хватало. Или кого-то. В первый же день Тереза побежала по магазинам, взяв в плен Минхо и Ньюта, но все, что было интересно парням — посмотреть на рождественские декорации и попробовать французский глинтвейн, дабы согреться. Кажется, Минхо был очень счастлив, что нашел Терезу, потому что целый день ходить по бутикам с подругой выдержит далеко не каждый. Ньют забрел в художественный магазин, приобрел новую акварель и пару кисточек, ему не терпелось нарисовать зимний Париж. Когда уже дело подошло к вечеру, ребята отправились на прогулку по вечернему городу, освещенному миллионами огней. — И правда, город огней, — усмехнулся Ньют, оглядываясь по сторонам и не скрывая восхищения. Вечер выдался довольно морозным, что очень огорчило парня, потому что он посчитал не брать перчатки. Минхо закутался в шарф и ходил как пингвин, местами трясясь от холода. Тереза же с улыбкой смотрела на все это, местами посмеиваясь, на что в ответ получала свирепый взгляд. Когда же экскурсия закончилась, все разошлись по домам, а Ньют решил прогуляться еще немного, наслаждаясь атмосферой Парижа. Все было таким красивым и завораживающим, что хотелось прямо сейчас достать мольберт и рисовать, прорисовывать каждую деталь, каждый огонек, оставляя где-то глубоко в душе приятные воспоминания. Немного померзнув, парень решил выпить еще немного глинтвейна, чтобы напиток медленно растекался по телу, наполняя каждую клеточку теплом. — Бонжур, мадемуазель, можно мне совсем немного глинтвейна, пожалуйста. — Ваш французский ужасен, — за спиной послышался знакомый голос, отдавшийся эхом в голове Ньюта. Развернувшись, парень замер: тот самый юноша, которого он встретил в академии, стоял перед ним и широко улыбался, поправляя воротник пальто. Обратившись к девушке с более подобным и куда лучшим французским, Томас попросил два глинтвейна. — Никогда не думал, что увижу Вас снова, — искренне признался Рассел и слегка улыбнулся, пряча руки в карманы. — Какими судьбами, Ньют? — Эдисон не пытался даже скрыть улыбку, забирая глинтвейн и вручая стаканчик парню. — Решили отправиться в путешествие? — Что-то вроде того, да. Мои друзья, Минхо и Тереза, обещали взять меня в Париж, если я пройду курс в академии, и вот я здесь. Всю дорогу домой парни то и делали, что обсуждали Париж. Оказывается, Томас не раз уже посещал Францию, но в Париже он был впервые. Ньют рассказывал о своих друзьях, учебе, искусстве. Томас все внимательно слушал, мастерски поддерживал беседу и был очень рад их встрече. — Боже, это так неловко, — сказал Ньют, подходя к своему домику. — Это наша вторая с Вами встреча, и Вы снова покупаете мне напиток. Вот, возьмите деньги, — Рассел протянул купюру, но Томас сделал шаг назад, давая понять, что деньги брать не намерен. — Я надеюсь, это не последняя наша встреча, Ньют, — Эдисон тепло улыбнулся и сделал еще пару шагов назад, — добрых снов. — И Вам, — парень улыбнулся в ответ, закрывая за собой дверь. Внутри что-то приятно разливалось по телу, но это уже был не глинтвейн, это был Томас Эдисон. *Мон-Валерьен — гора чуть к западу от Булонского леса в западном пригороде Парижа.