Фаталити

- Сегодня выходишь с Клаухайзером, Хоппс, - мрачно отрезает шеф. - Что? – вздрагивает Джуди, - почему? Где Ник? - Слишком много вопросов для офицера, у которого назревает облава, Хоппс. Клаухайзер все тебе подробнее расскажет, мне сейчас не до мелкой возни с объяснениями, - сказал Бого – как отрезал. Джуди кивнула и в прострации направилась к выходу – искать Бена, как шеф и велел. Немного тревожно за Ника – но что серьезного могло с ним стрястись? Наверно, приболел. Но он мог хотя бы написать ей, сказать что к чему… чтобы она не волновалась за него. Но она вовремя себя одергивает: у них не тот уровень отношений, чтобы Ник отчитывался перед ней, да и она тоже… не должна волноваться из-за такого пустяка, как отсутствие напарника, тем более одноразовое. Всякое могло случиться. Необязательно что-то из ряда вон выходящее. В первый день отсутствия Ника эта отмазка хорошо заглушила глас тревоги изнутри. Но шел третий, пятый, шестой день, минули выходные, а Бого все молчал о причине отсутствия Уайлда и отмахивался от ее вопросов – и вяло, и яростно, в зависимости от настроения. Бен качал туда-сюда пухлощекой головой и пожимал плечами – конечно, ему-то тоже откуда знать… Джуди пыталась даже сама связаться с Ником и выяснить что к чему, но ничего, кроме игнорирования, она за эти дни не добилась. Сказать, что она места себе не находила – ничего не сказать. С каждым днем его отсутствия Джуди все меньше высыпалась и все больше волновалась. Если бы она знала хотя бы, где живет этот глупый оборотень-кицуне, она бы вмиг примчалась и живо вытрясла бы из него все дерьмо! Но доступ к личной информации был надежно от нее скрыт, и даже тайком разыскать ее было невозможно – как назло, даже через пухлые, но цепкие лапки Бена Клаухайзера ничего нельзя было достать. Создавалось ощущение, будто Бого все данные Ника изъял и под подушку себе спрятал! То-то у него каждый раз такое злое и расстроенное выражение на лице при каждом ее неловком вопросе. Но, скорее всего, у нее всего лишь разыгралось воображение. Хотя да, мог бы просто сказать причину, чего ж он ломается, будто это государственная тайна… Просто взять и самой позвонить ему было легко – на словах. Джуди обещает себе раз сто, что после непринужденного «Привет, как ты? Куда ты пропал?» она ничего не будет больше ему писать. Но чем дольше его нет, тем больше Джуди заваливает его никому не нужными сообщениями, начиная от просьб ответить и заканчивая угрозами о том, что она его из-под земли достанет. Но позвонить ему почему-то она не может. Есть что-то страшное в этих гудках – длинных, нудных и беспомощных. Все внутри успевает перевернуться, пока они длятся. А что будет, если он внезапно поднимет трубку? Сообщения-то можно легко игнорировать, а тут, может, он, раздраженный, посмотрит на дисплей и увидит ее имя? Что он тогда подумает? «Нет, это уже ни на что не похоже, - думает Джуди, прикладывая к пылающим щекам холодные от волнения ладони, - я разузнаю, что с ним, неважно как и через кого». И плевать, что он скажет. Пусть говорит что хочет, пусть посмеется над ее волнениями – главное, чтобы с ним было все в порядке. Она идет на отчаянный, поистине глупый с ее стороны шаг, за который ее могут с позором уволить – хитростью выманивает шефа из кабинета и пробивает Ника через базу. Когда она разбегающимися глазами находит его адрес, у нее есть пара секунд, чтобы выжечь его на изнанке век, впечатать в память. Она быстро сворачивает все окошки и как ошпаренная бежит вон отсюда. Впервые за девять дней отсутствия напарника она не бежит – летит, не чуя под собой ног. Омерзительное ватное ощущение беспомощности исчезло, и Джуди теперь могла все – потому что, наконец, она могла прийти к нему, увидеть его – и треснуть эту наглую лисью морду со всей дури. Потому что когда в любви признаешься – так легко человека не игнорируешь! Она мчится к его дому с пакетом фруктов наперевес – вдруг он всего лишь загрипповал, пусть витаминами зарядится. Ну, если нет – будет чем по щам надавать. Джуди распирает негодование напополам с радостью – чистой и искрящейся, как в детстве, когда в начальных классах их пораньше отпускали с занятий. Да, смешно, но она в самом деле рада тому, что наконец увидит Ника. Ведь она даже успела соскучиться – без шуток. Подъезд в доме Ника крошечный, хоть и опрятный, а перепутать одну безликую черную дверь с другой – раз плюнуть, но – раз сто перепроверив, конечно, - Джуди осторожно жмет на звонок. Кнопка почти проваливается от легкого нажатия, и поначалу она испуганно отдергивает руку, но проходит минута, другая – все десять, и от былой скромности Джуди и следа не остается. Она вовсю барабанит в глухо дребезжащую дверь и зовет напарника по имени – ей все равно, что подумают его соседи. Может быть, он уехал? Уехал и не предупредил никого? Может быть, он сейчас далеко отсюда – где-нибудь на Мальдивах, сидит на пляже в обнимку с какой-нибудь длинноногой курицей, а о ней в огромном сером Нью-Йорке даже и думать забыл… От обидных и мрачных мыслей ее отвлекает тактичное покашливание – Джуди оборачивается, в пелене выступивших слез не сразу разглядев, кто к ней обращается. Худенькая потрепанная старушка с испуганными глазами смотрит из-за приоткрытой двери и, судя по всему, собирается что-то сказать. - Вы к мистеру Уайлду, милочка? - Да. Вы знаете, он дома? Я его сослуживец, меня наш начальник послал по делу… - пускается в объяснения Джуди. - Начальник? Но, милочка, за ним никак не могли послать, тем более с работы, - качает головой пожилая женщина, - вы уверены, что тут нет никакой ошибки? - Что случилось с ним? Вы знаете? – быстро спрашивает Джуди, пытаясь унять ворохнувшуюся под сердцем ледяную тревогу, - пожалуйста, расскажите мне. Он не отвечает на сообщения и звонки, и я… - Мистер Уайлд уже дня четыре как не дома, - прерывает бессвязную речь соседка Ника, - неделю назад он постучался ко мне глубокой ночью, почти что утром. Я не знаю что с ним, милочка, но выглядел он так, будто отдаст душу богу прямо сейчас. Попросил у меня снотворного. Видя, какими глазами смотрит Джуди и как она ловит каждое ее слово, женщина отступила на шаг и приоткрыла дверь. - Может быть, чаю? А то так на пороге стоять… - Нет, нет, я очень признательна, но… пожалуйста, расскажите, что было дальше, и я сразу поеду к нему. Нельзя медлить… - Милая, я знаю только, что три дня назад приезжала скорая – мой муж видел, когда выходил на работу, как его выносили. Я не знаю, что за напасть с ним приключилась… но лицо и грудь у него были все в крови. Джуди ощущает, как слабеют и подкашиваются ноги, а смысл слов начинает доходить до нее будто через толстую вату нахлынувшей беспомощности. - Я и сама до сих пор не знаю, что с ним. Надеюсь, что у него есть родственники, которые, в случае чего, позаботятся… ох, милая, с вами все в порядке? Джуди опирается за стену и старается улыбнуться, но губы дрожат и не слушаются, а в голове начинает копошиться целый рой мыслей. Что теперь делать? Где искать его? Почему он был весь в крови? Как же так?! - Я хочу навестить его, - выдавливает из себя Хоппс, стараясь унять дрожь в коленях. - Скорее всего, он в районном отделении, если… все хорошо, - соседка Ника не сводит с нее обеспокоенного взгляда, - может быть, вам не стоит пока? Вы выглядите… очень усталой. - Нет, мне надо срочно бежать. Спасибо большое вам за пояснения. Я буду благодарна, если вы расскажете, где находится… ваше районное отделение. Пока та рассказывает, как добраться, в голове Джуди успевает промчаться сотня мыслей, но чувство, разливающееся по груди и ледяными ладоням, остается неизменным. Она чертовски, до смерти боится. Боится, что поздно спохватилась, и что… ах, она даже не хочет продолжать думать об этом! «Я не буду думать. Я не буду об этом думать, не буду. Я должна приехать к нему, увидеть его – и все решится. Сейчас это самое главное. Да. Я должна приехать к нему. Увидеть его. Господи, пожалуйста!». Не будучи никогда истово верующей, сейчас, подгоняя нерадивого таксиста, она только и может, что бесконечно повторять про себя: «Боже, пожалуйста, пожалуйста, прошу…». Способность трезво и здраво мыслить, кажется, покинула ее. Лишь бы добраться до него. Увидеть его и услышать голос, его утешающие, такие иногда насмешливые слова.