Последствия

— Кто из вас, уебков, проговорился? — рычит Хосок, швыряя на стол телефон с открытым сообщением. Мин не отвечал ему, даже не читал, а потом и вовсе выключил телефон, когда Чон ему позвонил. У него начиналась самая настоящая паника, но ехать к Юнги домой, не узнав виновника, было бы очень глупо. — Может, сначала объяснишь, что произошло? — Намджун наконец выходит из кухни, где Джин остался готовить остальным утренний перекус: Хосок выдернул всех в выходной, и никто не смог даже пискнуть, услышав, в каком он настроении. Хосок вообще редко бесился. — Я получил это сообщение от Юнги утром. Мы переспали вчера, а потом выяснилось, что он знает про наш спор. Кто-то ему проговорился, а знали только мы. — Для начала, меня интересует вопрос, почему ты сам ему не рассказал, когда вы начали встречаться? — Джун усаживается на подлокотник дивана, складывая руки на груди. Очевидно, что это был кто-то из двоих младшеньких, потому что ни он, ни Джин этого не делали. Ему было интересно лишь то, при каких обстоятельствах это случилось. — Это мы, хен, — виновато тянет Чонгук. Чон-старший уже готов броситься на него, чтобы задушить прямо посреди комнаты, но грозный взгляд Намджуна заставляет поумерить свой пыл. — Мы не знали, что он слышит. — Мы разговаривали об этом в раздевалке, но совсем не в том ключе, что он понял. Вернее, мы говорили о том, что есть, просто не думали, что это выльется в вашу ссору, — подключается к своему парню Тэхен, так же опуская глаза в пол. — Извини нас, пожалуйста! Мы все ему объясним! — Ссора? Да мы, похоже, расстались! Ничего ему не надо объяснять! Я сам с ним поговорю. Вы уже помогли один раз, — Хосок подскакивает с места, собираясь одеться, но Намджун его останавливает. — Куда ты сейчас поедешь? Вам обоим надо остыть. Ему особенно. Он наверняка рвет и мечет и захлопнет дверь прямо перед твоим носом. Поговорите в понедельник перед занятиями, а пока просто подумай, в чем ошибся ты. — Я знаю, что должен был рассказать ему, но он мог бы хотя бы на одно сообщение ответить! — Хосок переводит взгляд на вошедшего Джина. Тот ставит поднос на столик и подходит к Намджуну. Тот притягивает его к себе за пояс. — Я бы тоже не ответил, — хмыкает самый старший. — Он мало того, что довольно замкнут, так еще и впервые с парнем встречался. Я не удивлюсь, если после этого он в принципе не захочет подходить к тебе. Он не девушка, которая поплачет и забудет. Он такой же мужчина, как и ты, и он добровольно отдал тебе активную позицию, а узнать, что это было частью какого-то спора… Ну, я бы тебе гвозди в кофе насыпал, — задумчиво проговорил он, на что Чонгук опасливо покосился на свою чашку. — Я поговорю с ним в понедельник, и Юнги все поймет. Он не идиот и не истеричка.

***

— Я блять сломаю ему его чертовы руки, — шипит Чонсок, видя бледного Юнги. Тот прорыдал утром около часа, чувствуя себя униженным и растоптанным. Сейчас же просто высказался другу, пока мать была на работе, заливая злость пивом из ближайшего магазина. — Не трогай его. Он добился чего хотел, и больше ко мне не полезет. И ты не лезь к нему. Мы вернулись на круги своя. Он в своем мире популярности, я в своем спокойствия. Никаких слухов, никаких сумасшедших фанаток Хосока. Ничего лишнего. Закончу учёбу и забуду, все, — Мин снова обхватил банку тонкими пальцами, а Чонсок нахмурился. — Да у тебя чертовы засосы по всему телу, а ты говоришь, что все окей? — А ты не смотри, куда не просят, — огрызается Юнги, заставляя друга обиженно засопеть. — Просто оставим это, и все. Потерплю пару дней насмешки со стороны его шлюх, а дальше все об этом забудут.       Разумеется, Юнги знал, что так не будет. Хосок пытался написать ему, позвонить. И Мин знал, что первое, что он увидит в понедельник — лицо Чона. А видеть его не хотелось так же сильно, как и броситься на шею и попросить все забыть, лишь бы как раньше.

***

— Юнги, нам надо поговорить, — Юнги подавил в себе желание зажмуриться и развернуться, когда услышал голос Хосока. Они были недалеко от входа в университет, и Мин надеялся затеряться в толпе, но Чон слишком хорошо высматривал его, чтобы ему удалось это провернуть. — Нам не о чем разговаривать, Чон, — он попытался пройти мимо, сохраняя равнодушный взгляд, но прекрасно знал, что вот сейчас Хосок схватит его за руку. Он схватил. — Не смей прикасаться ко мне! Ты получил все, что тебе надо, разве нет? Ну так будь добр — съеби, — блондин выдергивает руку, все же раздраженно хмурясь. Вокруг куча студентов, и уже через полчаса об их расставании узнает весь универ.       Хосок смотрит, как тот удаляется в здание института, и хмурится сильнее. Намджун в паре метров от него начинает подозревать неладное и только подходит, как Хосок тихо говорит себе под нос: — Нет, ты все же поговоришь со мной.       Намджун успевает схватить его за плечо в последний момент. — Если ты сейчас не успокоишься — наделаешь глупостей. — Сейчас я не хочу слушать ни тебя, ни кого-то вообще, — Чон сбрасывает его руку и направляется следом, догоняя Юнги уже посреди коридора. Схватив за руку, он потащил Мина за собой, игнорируя маты за спиной. — Сейчас же, блять, отпусти меня, пока я не разбил тебе нос, — шипит Юнги, когда Хосок впихивает его в ту самую раздевалку, где он все и услышал. Она всегда по утрам пустует, потому что баскетболисты приходят после пар, а сама физкультура первой парой редко когда появляется. — Я отпущу тебя, как только ты выслушаешь меня нормально, — в тон ему говорит Чон, прижимая к холодному металлу шкафчиков. Мин брыкается, словно его зажали в переулке и отравить хотят. — О чем новом ты мне расскажешь? О новом споре? «Заставь дурачка Мин Юнги снова себе поверить»? Или что еще тебе надо? — Это был не спор! — рычит Хосок, а потом чуть сильнее сжимает его запястья, отчего блондин морщится. — Вернее, это был он изначально, да, но я с тобой встречаться не из-за этого начал. Ты мне правда нравишься. Был бы мне смысл оправдываться перед тобой, если бы все это была игра? — Ты не понимаешь? — Юнги неожиданно резко успокаивается, понижая голос. Хосок в недоумении смотрит ему в глаза, ожидая его следующих слов. — Даже если мы начали встречаться не из-за этого, даже если мы переспали не по этой причине, ты вообще осознаешь, что готов был мне жизнь испортить из-за глупого спора? Для тебя и твоих дружков это было весело, а для меня это мог быть чертовски сложный выбор. Если бы я был гомофобом или наоборот пережил какое-нибудь изнасилование, ты уверен, что не вогнал бы меня в депрессию? Ты чертов эгоист, Хосок, и я не хочу тебя видеть. Даже если я действительно люблю тебя, мы не будем вместе, потому что мне противно думать о том, что ты хотел просто использовать меня.       Юнги отцепляет его руки от себя, притягивая к себе за шею. Хосок чертовски удивлен хотя бы тем, что Мин, вопреки своим словам, его целует. Не торопясь, со сладким отчаянием и осознанием того, что больше Чон этого не получит. От Юнги уж точно. — Теперь все. Больше не смей подходить ко мне, — Юнги обходит его, направляясь к выходу, но Хосок дергается следом, обнимая за пояс и утыкаясь носом в блондинистый затылок. — Прости меня. Я действительно эгоист и полный придурок. — Рад, что ты это понял, — Мин скидывает его руки и все же уходит, оставляя Хосока с двоякими чувствами на душе.

***

— Он тебе мозги вправил? Вправил. Что ты еще от него хочешь? — Намджун на Хосока с дивана не смотрит, не отрывает глаз от книги. — Сам виноват, что не поговорил с ним. Теперь он вряд ли согласится хотя бы здороваться с тобой. — Ты помочь хочешь или добить? — раздраженно и устало спрашивает Хосок, смотря на друга с пола. Юнги не разговаривал с ним уже вторую неделю. Не обращал внимания и в целом игнорировал. Хосок уже не знал, на какую стену лезть от отчаяния, а Намджун еще и помогать не хочет. — Я не хочу тебя добивать, но и помогать тоже не буду. Во-первых, это не моя вина, во-вторых, Юнги еще больше разозлится, в-третьих, с этим разобраться должен ты сам. Каким бы результат не был в итоге.       Хосок кивнул, опустив взгляд в пол. Намджун, конечно, прав был, но и Чон не представлял, что он должен сделать, чтобы хотя бы не видеть того равнодушия от Мина. Они могли бы начать сначала. Как друзья.       Юнги же думал о том, что ему тяжело. Не тяжело вести себя отстраненно, не тяжело игнорировать слухи и насмешки, тяжело видеть Хосока, который больше не шутит и вообще выглядит щенком побитым. «Сам виноват», — говорит Чонсок, а Юнги думает, что в этот раз виноват все же он.       Очередной день в институте кажется слишком долгим. Мин думает, что ему нечем заняться после пар, потому что обычно они ходили к Хосоку. Чонсок занят, да и состояние все какое-то… Непонятное. Юнги захватывает полупустую пачку сигарет из кармана, и тащится на крышу. Обещал себе и Хосоку бросить, а сейчас снова забил. Следить некому, да и не для кого. Открывая дверь на крышу, Юнги прислушался. В этот раз она не была пустой. — Господин Чон, если кто-нибудь увидит, я буду припоминать тебе это до конца жизни, — Юнги напрягает слух, слыша знакомую фамилию. Голос мужской, шепчет вроде негромко, но Мин хорошо услышал это обращение. — Брось, никто сюда не ходит, — Юнги слышит тихий смешок, а потом слишком облегченно выдыхает: — Хосок сказал, что Юнги-хен бросает курить.       Чонгук. Точно, у него ведь тоже фамилия Чон. Юнги сжимает дверную ручку. Он ни капли не отрицает, что все еще ревнует, хотя это теперь и не его забота. Тэхен тихо что-то отвечает, а потом Мин слышит, тяжелый вздох и совсем зажатый стон, сопровождаемый звонким чмоком, видимо, куда-то в чужую шею.       Закрывает дверь и прикрывает глаза рукой. Вот уж у них все хорошо с личной жизнью, чего не скажешь о них с Хосоком. Мин нерешительно прикусывает губу. Если бы они не поссорились, позволил бы он Чону так же зажимать себя где-нибудь в укромном месте, пока никто не видит? Целовать свою шею, зажимая себе рот ладошкой, чтобы ни звука? Гладить тонкую кожу на боках под свободной толстовкой, зная, что где-то там есть синяки от чужих губ и пальцев.       Юнги напряженно выдыхает. Зря он себе это все напредставлял. Зря вспомнил лицо Чона в их последний вечер. Просто зря поперся на эту крышу. И тем не менее. Он так хочет это ощутить. Чувствуя легкий налет возбуждения на теле, Мин быстрым шагом спускается по лестнице, желая либо сбежать, либо прямо сейчас найти Хосока. К несчастью, получается именно второе. Тот поднимется как раз навстречу, видимо, из спортивного зала. Юнги останавливается напротив него, удивляя Хосока своим поведением. В голове отчетливо у себя слышит: «Остановись, даже не думай этого делать!», но не получается. — Юнги, что… — Хосок начинает фразу, когда старший хватает его за руку, но тот лишь тихо шипит. — Ничего не говори и иди за мной.       Юнги протащил его вниз по лестнице, через коридор и затолкал в пустую аудиторию биологии. Он отлично знал, что профессор Че не придет сюда до трёх часов, а дверь снаружи закрыть невозможно, пока замок не починят. — Юнни, что случилось? — Хосок решается все же спросить, когда Мин останавливается. Тот закрывает глаза и поворачивается, хмурясь. Это чёртово обращение, и этот голос. — Если ты кому-нибудь скажешь, я убью тебя. И это все — ничего не значит, — предупреждает он негромко перед тем, как обнять его за шею, прижимаясь всем телом, и втянуть в чертовски долгожданный поцелуй.