lettera

Ее всю колотило. Кэти еле делала шаги, сотрясаясь в нервной дрожи. Неизвестно, какими силами дошла до дома и, вытряхнув из сумки успокоительное, проглотила несколько таблеток. Сердце не унималось, Кэти всерьез думала, чувствуя колющую боль в груди, которая не давала делать глубокие вздохи, что ее накроет инфаркт, и она так и не успеет уехать. Уехать? Кэти без сил упала на постель, смотря застывшим взглядом в потолок. Она сможет? После того, что совершила, разве она сможет вот просто так взять и уехать отсюда? Сможет? Сможет… Иначе нельзя… Чего ей ждать остается? Она сделала, что хотела, она повиновалась своему внутреннему чувству, желанию помочь, она хотела ведь, как лучше, думала, что помогает… — Черт… — Кэти зажмурилась от боли и из глаз скатилась слеза, обжигая кожу, оставляя на простыне крохотное влажное пятнышко. Благими намерениями выстлана дорога в ад. «Что я наделала? А если только хуже сделала ему?» — подумала она. Боль в груди медленно стала затихать, и страх, что ей действительно может стать плохо с сердцем от немыслимый волнений, немного утих. Боль в груди отпускала и Кэти прямо так — не включая свет, не раздеваясь, забылась сном. Утром ее встретила эта же комната: ее новая, омытая солнцем, и губы мазнула грустная улыбка. Ей все-таки нравится эта квартирка и она, наверное, жутко странная, раз влюбилась в эти обшарпанные обои, странная, раз подумала, что осталась бы здесь, если бы не обстоятельства. Кэти обхватила подушку, как спасительный круг и подтянула колени к груди: вот что ей делать? Телефон сдох, а мать, наверное, уже с ума сходит. «Нет, — сказала она себе твердо, — нужно искать выход и как можно скорее. Она свихнется, если это будет продолжаться дольше, или ее слабое человеческое сердце не выдержит таких переживаний». Снова завтрак: на этот раз она побаловала себя овсяной кашей и зеленым чаем, который действительно тонизировал и придал немного сил. Кэти оперлась локтями о кухонный столик и смотрела на выцветшие занавески на окнах: где брать нужную сумму, ибо объяснять родственникам, где она, Кэти просто не могла. Да и кто бы смог на ее месте? Как объяснить, что она фактически без гроша сидит в Италии и главное — как она тут оказалась? Почему?! Выяснив, как заказать звонок в Россию, девушка решила обратиться к подруге; все-таки, как ни крути, подруге объяснить хоть что-то, не выслушивая панические вопли в трубку, было куда легче и проще. Правда тоже пришлось туманно объяснять, где она и почему не связывалась с родственниками, да и вообще врать напропалую про все, ведь если бы Кэти сказала хоть йоту правды… Ей вышлют деньги, сумму, которой хватит на билет и еще останется на некоторые расходы и Кэти почувствовала облегчение. Да, с ней все хорошо, просто не рассчитала с деньгами. Да, она все расскажет при встрече. Нет, она сейчас ничего не может и не желает объяснять. Мария перешлет деньги не сегодня, так завтра. Она вышла под небо Вольтерры с каменным лицом, с одной стороны чувствуя облегчение, с другой, тягостное чувство тяготило душу. Деньги будут, и она сможет, наконец, уехать… а если… если только представить на секунду, что возможно… — Нет, дура, перестань об этом даже думать! — выругалась она вслух и на нее обернулись. Кэти бросила на прохожего мрачный взгляд: ну и пусть думают, что она сумасшедшая. — Нельзя думать об этом, и мечтать не смей, нужно зарыть эти мечты на самое глубокое, бездонное дно и никогда не поднимать их на поверхность. Ты и так превратилась в мученицу! — вновь сорвалось с ее губ. — Нужно уезжать… И на что ты только надеялась? О, женское, глупое, наивное сердце… Девушка обратила внимание, что набежали тучи… Глупое письмо. Неправильное. Оно только причинило ему боль, усилило ее. Благими намерениями… Она не должна была вмешиваться в жизнь бессмертных, Кэти еще удивится, если ей удастся выбраться живой из этой истории. Она брела по мощеной улице, чувствуя себя жалкой и беспомощной, ощущая, что солнце больше не греет кожу. «Если меня убьют, что ж, возможно, поделом мне», — подумала Кэти, сворачивая в переулок, который вел ее прямо к дому. Кэти совершенно не услышала, как к ней подошли: мужская фигура выросла, словно из-под земли перед ней. Кэти, вскрикнув, отшатнулась, вжавшись в стену дома. Перед собой она видит это худое, с тонкими чертами лицо, лицо, которое являлось к ней в сокровенных мечтах, сейчас же она видит его перед собой и оно вполне реально. «Он не надел линзы! Он что, так не осторожен или уверен, что его не увидят?» — первое, что пронеслось в ее голове в эту минуту. — Куда торопишься? Ее рот расширяется в безмолвном крике, из горла непроизвольно вырывается сдавленный стон. Неужели она слышит это? Кэти вжалась в стену еще сильнее, перестав дышать. — Язык проглотила? Лучше бы она его проглотила к чертям, онемела навеки. Все, она попала. Ей не уйти. — Я сразу же узнал тебя, и запах твой запомнил, — услышала она этот хрипловатый, приглушенный, даже немного скрипучий тембр; ему как будто было тяжело и даже лень говорить. Кэти так желала увидеть его еще разок, и вот ее мечты сбылись еще раз — она видит его и так близко, и, наверное, в последний раз в своей жалкой жизни… Маркус смотрел на нее, ожидая ответной реплики, но видя реакцию девушки, понял, что ответа хоть какого-нибудь придется ждать долго, если не вечность. Он вздохнул, качая головой, и произнес треснувшим голосом: — Говори. Не бойся. Я слушаю. «Не бойся?» — эхом повторила она мысленно. — Только настоятельно не рекомендую раздражать меня молчанием. Я понимаю твое состояние сейчас, ведь ты знаешь, кто я, но советую начать выдавать из себя хоть что-нибудь. Кэти сумела выдавить: — Что вы… хо… хотели бы… чтобы я вам ответила? — пришлось яростно вспоминать итальянский. Заново. И ее голос! Она его не узнала! — Переданное мне письмо вчера, — вампир сделал паузу, видимо для того, чтобы для ошалевшей девушки, у которой сердце билось с опасной скоростью, дошло. — Это ведь твоих рук дело? — Моих… — губы просто открылись, беззвучно произнеся это короткое слово, но благодаря невероятно острому слуху, ее услышали. — Так откуда ты все это знаешь? — он выглядел совершенно спокойным, даже безразличным, но глаза не переставали внимательно ее разглядывать. — Я просто… — горло сжала судорогой и Кэти попыталась сделать вдох, но не смогла. Она хватала дыхание, как раненая птица, губы ее побелели, она уже не смотрела на него… — Дыши, — донеслось до нее, — дыши, иначе задохнешься, я ведь тебе ничего не делаю. Кэти перевела на него затравленный взгляд и попыталась взять себя в руки и не потерять сознание хотя бы сейчас, пока ее спрашивают. Конечно, лучше провалиться сквозь землю, чем отвечать ему, но лучше все же ответить, ведь все равно — будь, что будет. Ей не уйти… Девушка хватается за грудь и пытается вздохнуть, предательские слезы застилают глаза. — Я знаю… просто знаю… — И? — Что? — выдохнула она. Ей наконец-то удалось взять в грудь достаточно воздуха и легкие расправились. Лоб и шея покрылись липкой испариной, по спине потекла струйка пота. — Что значит «ты просто знаешь»? Откуда? «Что мне делать? Что говорить? Неужели я думала, что смогу избежать этого разговора и уехать безнаказанной? Что меня не найдут?» — проносилось у нее в мозгу. Кровь в висках стучала со страшной скоростью. — Я с тобой говорю, ты отдышалась или нет? — в голосе мужчины проскользнули нотки раздражения. — Да… — она имела в виду, что отдышалась, но лучше бы ей умереть. Просто умереть сейчас. — Пожалуйста, — взмолилась Кэти и силой воли заставила себя посмотреть ему прямо в глаза — огромные, прекрасные, любимые глаза, — вы можете просто поверить мне? Я больше ничего не могу вам сказать. Марк заметил проявившийся легкий румянец на щеках, следовательно, риск потери сознания от страха перед ним и потери кислорода несколько уменьшился. — Ты написала это письмо и решилась отдать его мне и его, скажем прямо, обыкновенным не назовешь, как и всю эту ситуацию тоже. «Как же ты прав, Марк, как же ты прав!» — мысленно ответила ему Кэти, а вслух произнесла: — Да, я знаю, но я ничего не могу… — Я долго буду ждать? — Что вы хотите услышать? — щеки опять побледнели, взгляд как у загнанного зверя. — Что-то ты очень меня боишься, — задумчиво произнес старейшина, — учитывая, что в первый раз страха было гораздо меньше. «Как это меньше?! Да я была на грани обморока, просто желание…» — Просто желание отдать вам письмо было так велико, что… оно перекрыло страх подойти к… вам… — досказала она вслух почти без запинки, почти твердо, и по лицу вампира вновь пробежала живая эмоция — наверное, это было удивление, но все произошло так быстро, что Кэти не успела понять, да и всматриваться пристально не имела права. — Я задам тебе три интересующих меня вопроса. Первый: кто ты? Второй: откуда так осведомлена про прошлое нашего клана и вообще про клан? Третий: почему решила рассказать мне?  Вопросы были заданы холодным, спокойным, но повелительным тоном. Вообще от всего облика этого древнего существа веяло естественным величием и царственностью, который мог заставить подчиниться себе одним движением бровью. И речь далеко не о людях. — Пожалуйста, — тихо попросила она, понимая, что ей, по-видимому, точно не уйти. А ведь у нее на секунду промелькнула надежда, как тонкий луч света, показавшийся из грозовых туч. — Это не тот ответ, который я ждал, — устало произнес вампир, делая шаг к ней. «Все», — стукнуло молотом в ее сознании, и девушка стала отчитывать последние отведенные ей Богом минуты. — Я человек, — по-идиотски ответила она. — Я вижу, — строже ответил Маркус.  — Я не итальянка.  — И это заметно по твоему жуткому акценту. Ты русская! Кэти подняла на него изумленные глаза. Да, у нее еще остались силы удивляться!  — Откуда вы поняли?  — Ты забыла, на каком языке написала мне? — мышцы лица дрогнули: одна бровь удивленно поползла вверх. «Надо же, я заставила его хотя бы удивиться, оживила каменное лицо своей глупостью. Надо же… Видно со вчерашнего дня я внесла в его однообразную жизнь хаос», — подумалось девушке.  — Простите, я совсем забыла… — призналась Кэти и пристыженно опустила глаза. — Отвечай на вопросы, которые были заданы, — в голосе приказ, но никакого явного раздражения, или злобы, агрессии — ничего такого. Но ведь это же Маркус, и он мог убить и без этих эмоций на лице, с полным безразличием тоже убивают и это еще страшнее… Она собралась с духом и начала:  — Первый был — кто я? Я из России, обычная девушка, которая знает, кто такие… Вольтури. — Боже, каким же бредом слышится это со стороны! — Второй — откуда осведомлена? Боюсь, я внятно не смогу ответить, поэтому сразу отвечу на третий. Я рассказала вам потому что… потому что…  — Потому что?  — Я захотела вам помочь, — пролепетала Кэти, хотя в голове пронеслось совершенно другое, и она была сейчас очень рада, что перед ней не стоит Эдвард, который умел читать мысли.  — Помочь? Мне? — брови взметнулись вверх, образовав на лбу глубокие морщинки.  — Я понимаю, может это совершенно не помощь и может вы уже и так все знали или хотя бы догадывались, я понимаю, что сделала ошибку… наверное… полезла туда, куда не стоило… и это мое рвение глупо, но я так хотела, чтобы вы знали, кто это сделал. Простите меня… Кэти выпалила все это взахлеб, на одном вздохе и поникла, опустив голову, смотря на камни под ногами. Потекли мучительно-долгие минуты тишины.  — Мотивы твоего поступка. Кэти чувствовала себя, как на допросе, только ее никто не пытает и даже грубо не ведут себя с ней. Нейтрально. Никак. Как если бы вел себя Марк… Так и вышло… Если бы на месте Маркуса стоял, к примеру, Кай, или Деметрий, или Феликс, или Алек, или кто-либо другой, возможно, от нее бы осталось уже мокрое место.  — Я хотела, чтобы вы знали, я же объяснила, — Кэти посмела прямо посмотреть в глаза тому, кого любила. Еще шаг в ее сторону…  — Это не объяснение, ты не понимаешь, человек?  — Понимаю, но…  — Откуда тебе известны все эти подробности? Ты не просто про клан знаешь, ты знаешь такие вещи, что уму непостижимо, — голос стал сильнее, тверже.  — Я не могу сказать. В смысле, — поспешила добавить Кэти, — не могу, а не не хочу.  — Да неужели? Думаешь, я не смогу заставить? — слегка повысил голос старейшина. «Я начинаю злить его, даже такого, как Марк! Боже, ну что я за человек! — подумала Кэти с досадой на себя. — Насколько я знаю, он любые дела в клане совершает с совершенно безразличным видом, на грани апатии ко всему, а тут я раздражаю его! Или это от того, что он общается с человеком хоть сколько-нибудь долго?»  — Сможете, — выдохнула девушка, — но я скорее провалюсь от стыда сквозь землю, чем скажу истинные мотивы этого поступка. Вы заслуживали правду, какой бы горькой она не была. Аро виновен, разве это не нужно было знать? Я не могу вам всего сказать, потому что я не знаю, как это сделать, хоть убейте, но я не могла не сказать вам того, что было в письме. Это самое главное. Откуда-то взялась смелость, и даже дерзость, и она подняла на него глаза. На бесстрастном лице пробежало волнение, или ей только показалось? Наступило минутное молчание. Маркус раздумывал, окидывая ее взглядом. Скорее приятно пахнущая, чем наоборот, худенькая, почти субтильная, темная длинноволосая шатенка, сдержанные, но довольно привлекательные черты лица, немного не современные, кроме испуга в серо-голубых глазах было еще что-то, что немного, но смутило старейшину. Он относился к людям почти так же, как и его братья, не ценя человеческую жизнь, но все же не так фанатично презирал и не считался с ними. Он скорее испытывал к ним жалость… Когда-то давно он хотел последовать за Карлайлом и даже стать вегетарианцем, но было трудно перейти на подобную диету, ведь он пил людскую кровь тысячелетиями. Да и потом за столько веков существования ему почти стало все равно что он пьет… где существует…  — Что мне с тобой делать? — спросил Маркус скорее себя, нежели девушку. Кэти заметила, как вдалеке по соседней улице прошел прохожий, и она вдруг почувствовала — вот так резко, неожиданно — вкус к жизни, дикое желание жить, неважно где, просто жить! Звуки шагов того прохожего уже давно были не слышны, но все еще раздавались в ее голове. Жить, чтобы помнить его до конца своих дней, хотя бы ради этого.  — Только скажите, я неправильно поступила, да? — робко задала она вопрос. — Вы все уже знали? Маркус ответил не сразу. Нет, он ничего не знал, он надеялся, что это не Аро, хотя подобные мысли его не раз посещали, но он никогда не заводил эту тему. Разве брат скажет правду? Он все делал для того, чтобы удержать его в клане!  — Допустим, что ты мне открыла глаза, только что это изменит? Я абсолютно не понимаю твоих мотивов, — вампир отвел взгляд, и на миг Кэти показалось, что он не здесь, мысли его где-то очень далеко. Сейчас, в эти секунды, он выглядел жутко уставшим мужчиной за сорок с израненным, больным сердцем и Кэти до жути хотелось броситься к нему и прижать к себе это каменное тело, в котором на самом деле была спрятана неимоверная сила. Вид уставшего, даже больного мужчины, который внешне старше ее лет на двадцать был обманчив — Марк был физически силен, как и другие вампиры его клана. Возможно, не так ловок и быстр в битвах, но по физической силе он не уступал Аро, или Каю — этому прекрасному, с виду такому молодому юноше. Тысячелетия горя, какой бы силы оно ни было, не могли забрать у него природную силу вампира, как бы он не страдал, сколько бы веков не просидел недвижимо, за книгами, в своих апартаментах, или огромной, покрывшейся толстым слоем пыли библиотеке. — Конечно, изменить уже ничего нельзя, и Аро, если коснется вашей руки, прочтет то, что вы уже знаете, увидит наш разговор, меня увидит, — Кэти уставилась куда-то в пустоту. — Он уже давно не читает моих мыслей, ему не интересно, я думаю. Так что, допустим, он увидит все это не скоро. Кэти слушала его голос, напоминающий шелест страниц древнего пергамента. Твердость, вспыхнувшая недавно и сила вновь угасли.  — Я очень корила себя за то, что написала вам, но я думала, если не сделаю этого, то потом буду очень долго жалеть. Я приехала в Вольтерру, — пришлось врать, — и увидела вас, когда пару дней назад вы вышли из замка. И поняла, что это знак! Я должна была написать вам!  — Почему было не сказать? Хотя да… конечно, — губы еле заметно дрогнули в ухмылке, — я понимаю, почему.  — Когда-то давно люди придумали писать письма, — сказала Кэти. — Они помогают в те моменты, когда не можешь сказать в глаза. — Как мне теперь ему смотреть в глаза? — он разговаривал не с ней, а сам с собой. — Как жить с ним под одной крышей? Маркус шелохнулся и сделал шаг от нее в сторону. Затем еще один. И еще.  — Я хотела как лучше, — одним шумным выдохом сказала девушка, в отчаянии смотря, как он собирается уходить и не ощущая из-за этого никакого облегчения. — Правда, умоляю, поверьте мне! И простите, если причинила боль! Маркус обернулся и вперил в нее темно-красные глаза. Хоть бы она увидела в них смертоносный вампирский блеск! Да, она не поверила своему столь странному желанию, но лучше это, чем вновь видеть этот потухший взгляд! Это были не глаза вампира, только цвет выдавал его сущность. — Вы простите меня? — ее сердце сжалось от боли. Что она наделала? Зачем?  — А это важно? — он в недоумении смотрел на человека. Маркус вообще мало что мог понять в данной ситуации даже своим совершенным, отточенным за столько веков существования умом.  — Да, я бы не спрашивала, если бы не было это так важно для меня! — она с нескрываемой мольбой смотрела на него, и вампир понял — именно в эту секунду, что она не боится сейчас за свою жизнь, что эта мольба иного рода.  — Я столько столетий в этом клане, бок о бок с Аро и Каем, что думаю, для меня твоя информация особо ничего не дала. Я знаю, на что способен Аро, когда ему что-то нужно. Мне придется существовать с ними и далее и делить вечность. Твой поступок, можно сказать, благороден, и ты очень смелая и немного безрассудная и это, наверное, похвально, — бесцветно произнес один из Вольтури, — но я думаю, на этом наша беседа закончена. Кэти стояла в полной беспомощности, не зная, что ей делать. Середина дня, она говорила с ним, Маркусом, говорила! Он ничего не сделал ей, пальцем не тронул и он уходит… Будет и дальше вести свое жалкое существование с ними, принадлежать клану, Аро и дальше будет пользоваться…  — Можно я скажу еще вам кое-что? — вопрос полетел ему в след. Кэти не выдержала, не смогла сдержаться и пусть ее лишать жизни за эту дерзость, но она рискнет. В последний раз. Вампир остановился, не пожелав обернуться. Девушка договорила: — Вы же сами себя спросили, как вы можете теперь существовать под одной крышей с ним? Я знаю, что вы когда-то хотели уйти! Так может, настала пора сделать это сейчас? Маркус ничего не ответил, зато Кэти воочию увидела, что такое «уходить с вампирской скоростью». Как это он сдержался, и не прикончил ее за подобную несдержанность?..