История одного жнеца

— Новички, ровняйсь! — прозвучал строгий мужской голос, после чего новобранцы суетливо выстроились в шеренгу. Обладатель этого грозного баритона, рослый шатен, важно прошёлся от двери к новичкам и встал напротив. — Моё имя Дэвид Саути, и с этого момента я — ваш непосредственный начальник, — осмотрев строгим взглядом смирно стоящую семёрку, мужчина продолжил говорить. — Можете обращаться ко мне по любому вопросу… Это всё он повторяет при каждом прибытии новичков по хорошо отработанной схеме: сперва приветствие и краткая вводная речь о том, кто они такие и почему ничего не помнят, затем проведение небольшой экскурсии по зданию, в котором им предстоит обучаться и после работать, а в конце ответы на порою глупые вопросы новоиспечённых жнецов. Вполне себе стандартная процедура. Новички действительно ничего не помнят из прошлого: воспоминания у них забирают в момент смерти и после хранят в Библиотеке Жнецов. Однако личность остаётся неизменной — исчезает только память о человеческой жизни. — …Департамент жнецов, — говорил Дэвид, ведя ребят за собой, — это организация, которая делится на Отдел управления, которому подчиняется непосредственно весь Департамент, Отдел по сбору душ, Отдел кадров, который высылает подкрепление, когда это необходимо. Административный отдел несёт ответственность за использование Кос смерти и контролирует их выдачу. Также имеется Отдел судебной медэкспертизы и штаб-квартира. Пожалуй, один из самых популярных здесь — Отдел по изготовлению очков для шинигами. В этот момент мужчина развернулся к своим подчинённым и, вновь осмотрев присутствующих, сказал: — Помимо основных дисциплин, у вас также будут практические занятия, на которых обучают владеть Косой не как инструментом для сбора душ, а как средством самозащиты. Вы будете тренироваться друг с другом. — Но кому-то из нас не хватит пары, — неуверенно сказала одна девушка, посмотрев на других новичков. — Это не та проблема, которая должна вас волновать, мисс Картер. Не переживайте, об этом мы позаботимся, — отрезал жнец, на мгновение обратив на неё свой взгляд. — У вас будут дела и посерьёзнее.  Немного помолчав, он продолжил рассказывать: — Когда все вы успешно сдадите заключительный экзамен, вам предоставят возможность выбрать себе очки, а также сменить Косы смерти. — А что за экзамен, мистер Саути? — раздался голос одного из новичков. — Вас разделят на пары и предоставят информацию о человеке, чью душу вам в назначенное время нужно будет забрать. Понаблюдав за ним, вы должны будете решить, стоит это делать или нет. — А почему именно по парам? — Ну, а кто, по-твоему, будет твой зад спасать в случае чего? — насмешливо спросил его товарищ, после чего в группе послышались смешки. — Ваш ответ был весьма грубым, мистер Элдер, однако суть верна. Не исключены моменты, когда вашей жизни действительно будет угрожать опасность, поэтому лучше всего будет работать в паре. Пойдемте дальше. Адриан сперва, как и остальные, рассматривал всё с открытым от удивления ртом (особенно его впечатлил Отдел по изготовлению очков для шинигами), но постепенно стал привыкать к тому, что он отныне будет видеть постоянно; что, вероятно, даже успеет ему осточертеть. Когда ознакомительная лекция была окончена, руководитель обернулся к своим подчинённым и спросил, не остались ли у них ещё вопросы. Молодые шинигами были немного растеряны от огромного количества информации, так что никак не могли определиться, о чём ещё спросить мистера Саути. Вопросов у них было достаточно много, но они казались какими-то глупыми, незначительными; у ребят было то состояние, когда, вроде бы, понятно всё и, одновременно, не понятно ничего. И вдруг среди гула голосов раздался вопрос, заставивший всех обернуться на источник звука. — Мистер Саути, а можно ли продлить человеку жизнь при помощи действий с плёнкой воспоминаний? Что будет, если, например, удлинить или обрезать её? Голоса тотчас смолкли. Множество удивлённых взглядов устремились на стоящего чуть в стороне парня с необычными серебристо-белыми волосами, подпирающего стену. Он стоял, вежливо улыбаясь, и, скрестив руки на груди, с неподдельным интересом наблюдал за реакцией остальных. Его вопрос явно смутил их неокрепшие умы, хотя сам Адриан считал его вполне допустимым и, более того, закономерным. Во всяком случае, ему стало невероятно любопытно: неужели никто до него об этом не спрашивал? Или не пытался проверить? Руководитель, чуть нахмурившись, поправил очки и с едва заметным раздражением ответил: — Смерть, мистер Кривен, явление необратимое. Мы, жнецы, всего лишь наблюдатели. Мы не имеем права вмешиваться в человеческие жизни и редактировать воспоминания смертных. Потому ваш вопрос является некорректным, — сказал и, повернувшись, обратился уже ко всем. — Если вопросов больше нет, прошу за мной. Новоиспечённые жнецы, переглядываясь и перешёптываясь, последовали за своим начальником. «Обрезать плёнку… Так бесцеремонно… Люди что, для него игрушки?..» — слышалось вокруг. Для новичков вопрос беловолосого был довольно провокационным. Ведь те случаи вмешательства в судьбу, когда человек действительно может изменить мир — это предусмотренный правилами случай. Но из любопытства проводить эксперименты над живыми или мёртвыми, редактировать их плёнки… Сам Адриан, в свою очередь, шёл в конце и обдумывал ответ своего начальника, который отнюдь не притупил его интереса, а наоборот, разжёг ещё больше. Юноша был любопытным в своей человеческой жизни и отличался от других нестандартным мышлением, любил наблюдать и умел делать выводы. Люди тогда не понимали его интереса к окружающему миру, считая это блажью, что беспокоило Адриана. Теперь же, когда остальные ребята смотрели на него с опасением, это нисколько не задевало Кривена: он поймал себя на мысли, что его это жутко забавляет, и усмехнулся. — …Жнецы должны выполнять свои обязанности кропотливо и педантично, без лишних эмоций… — слова начальника сейчас доносились до него сквозь собственные мысли весьма обрывочными фразами. Наверное, кто-то тоже задал вопрос, не столь провокационный. «Интересно, что в моём вопросе так смутило их?» — пронеслось у Адриана в голове, когда тот встретил напряжённый взгляд одного из жнецов. Он убрал с лица свои волосы, которые сейчас едва доставали до плеч. — …Наша задача — наблюдать за людьми и на основе этих наблюдений выносить приговор их душам. И повторюсь: ни в коем случае нельзя вмешиваться в человеческую жизнь… «Он не сказал, что изменить длину плёнки невозможно; он ограничился ответом о том, что жнецы не имеют права этого делать… Значит, редактирование всё-таки возможно? Но какие будут последствия такого вмешательства? Вероятно, до меня это уже пытались выяснить, но потерпели неудачу… Хотя, вполне возможно, что я ошибаюсь. Даже если подобные эксперименты проводились, то их результаты, должно быть, хранятся в тайне, а те, кто их проводил, скорее всего, были в последствии сурово наказаны. Ведь, как гласят правила — а их здесь, похоже, хватает, — «Вмешательство в человеческий мир, а также в жизнь и смерть человека — запрещено». Да уж…» Идя по коридору, парень заметил, что на него всё это время кто-то посматривает. Повернув голову вправо, он встретился глазами с идущей чуть впереди девушкой; та быстро и немного смущённо отвела любопытный взгляд. Заметив, как она нервным движением поправила непослушную прядь лиловых волос, он непроизвольно хмыкнул. «Вот ведь! Никогда бы не подумал, что для привлечения внимания представительницы прекрасной половины общества будет вполне достаточно задать неудобный вопрос, — продолжая вопросительно смотреть в ответ, подумал он. — Видимо, я ошибался». *** Особа с лиловыми волосами, чьё внимание привлёк Адриан, — мисс Тесса Энн Хэворт. Юная девушка, попавшая в ряды шинигами после того, как совершила самоубийство, не вынеся постоянных потерь и лишений в её жизни: в течение нескольких лет по разным причинам одна за другой умирали две её сестры, мать, несколько подруг… А ведь ей нужно было заботиться о ещё троих братьях и младшей сестрёнке, «поставить их на ноги», к тому же периодически помогать отцу. Череда потерь, тяжёлые условия жизни, полная антисанитария и постоянная нужда, самая грязная работа, чтобы хоть как-то прокормиться — всё это постепенно лишало её жизненных сил и здоровья. Последней же каплей стало предательство жениха Тессы, которого она застала с другой. Будучи весьма тонкой и ранимой натурой, девушка очень тяжело всё это переживала и вскоре заболела тифом. Её бездыханное тело было обнаружено отцом утром 24 октября 1259 года на чердаке их собственного дома. Рядом с Тессой лежал пустой стеклянный пузырёк. Её отец был врачом, а потому сразу узнал недавно пропавший пузырёк из-под мышьяка. В то время мышьяк широко использовался для лечения болезней кожных покровов и сифилиса, в качестве стимулирующего иммунитет или же как обезболивающее. Также это средство — очень токсичный яд, которым травили грызунов и насекомых, но чаще всего «короля ядов» использовали против неугодных людей: как известно, яд может стать лекарством, а лекарство — ядом; всё зависит от дозы. Мышьяк действует сразу на несколько функциональных систем организма, потому Тесса умирала весьма мучительно. Сейчас она, конечно же, ничего не помнит ни о предательстве, ни о том, как, отчаявшись, приняла решение свести счёты с жизнью, однако на инстинктивном уровне боится новых знакомств с кем-либо. Поэтому её мимолётные и боязливые взгляды на новых, незнакомых ей людей объяснить довольно просто: переживания при жизни были настолько сильными, что какая-то их часть удивительным образом осталась даже после изъятия плёнки воспоминаний. Тесса через какое-то время взглянула на Адриана ещё раз, но тот уже отвел взгляд и смотрел в другую сторону. «Здесь что, все такие… странные? — пронеслось у неё в голове. — Да нет, после наблюдений за будущими коллегами я уже могу с полнейшей уверенностью сказать, что этот тип сильно от них отличается. Да, он совершенно точно другой». Тесса на всякий случай отвела взгляд, придерживаясь мнения, что пялиться на людей так долго и часто попросту неприлично, да и объекту её интереса это может быть неприятно. Сама же девушка понимала, что ей не хватит смелости первой начать беседу с кем-либо из них, поэтому предпочла просто наблюдать за всем издалека. После получения основной информации новоиспечённые жнецы были отведены в общежитие, которое на время учёбы станет для них домом. Оно, в свою очередь, было разделено на два корпуса: мужской и женский, в каждом из которых было по два смотрителя — на дневную и ночную смену. Рассказав о порядках, правилах поведения и безопасности, мистер Саути добавил, что с завтрашнего дня они приступают к занятиям, а после пожелал будущим жнецам спокойной ночи и удалился. Тесса, находясь под впечатлением от увиденного и услышанного за день, долго не могла уснуть. Она то ворочалась на кровати, кутаясь в одеяло и вскоре скидывая его, то ходила по комнате, а в конце концов залезла на подоконник смотреть на усыпанное звёздами небо. «Интересно… — думала она. — Раз уж жнецами становятся люди, совершившие самоубийство… Что произошло со всеми нами? Со мной? Я ничего не помню о своей прошлой, человеческой жизни. Такое чувство, будто бы я до этого и не существовала вовсе, а когда пытаюсь вспомнить хотя бы крохотный фрагмент из своей прежней жизни, в моём сознании возникает пустота… Неужели я никогда не узнаю, что случилось со мной до того, как я стала шинигами? Почему так произошло? И что толкнуло меня на такой шаг? А ещё… почему я так робею перед новыми людьми?» Раздумья отобрали последние силы девушки, и ею, наконец, стал овладевать сон. Веки медленно тяжелели, и она, упираясь спиной в жёсткую стену, стала проваливаться сперва в лёгкую дрёму, а после уже окончательно отправилась в царство Морфея. *** Подобные мысли беспокоили не только Тессу, но и остальных новичков. Следующим утром на первом занятии все они были рассеянны и почти не слушали, о чём говорит мистер Саути. Впрочем, не совсем так: был один юноша, который ловил каждое слово начальника. — …Душа и тело, — говорил Саути, — это две части концепции человека; то, что позволяет ему существовать в мире живых, производя запись плёнки воспоминаний. Однако души бывают разными. Порой встречаются те, которые жаждут мести. Если вовремя такую душу не скосить, она, проникая в тело жнеца, становится Шипом смерти. Мистер Саути взглянул на встрепенувшихся при этих словах юных жнецов, в сонном взгляде которых начинала появляться мысль. Проявив чудеса самообладания и подавив в себе желание хорошенько их встряхнуть, он продолжил рассказывать: — Это единственная болезнь жнецов, которую возможно отсрочить, но не излечить. Проникая в тело, злая душа будет постепенно приближаться к сердцу, пока не пронзит его. Поэтому на первых порах вам лучше всего будет работать в паре — так вы сможете уберечь друг друга от страшной участи… «Озлобленная душа, жаждущая мести и не желающая расставаться со своим телом… — думал Адриан, подпирая рукой щеку. — Неужели ничто не может противостоять ей?..» — Мистер Саути, а невинная, чистая душа может стать лекарством от Шипа? — перебил начальника он. Приподняв бровь, мужчина недовольно взглянул на Кривена, но всё же ответил: — Мистер Кривен, если у вас возникает вопрос, потрудитесь не перебивать меня. Касательно невинных душ, я не могу дать вам точный ответ. Лично я о таком не слышал. «Всё-таки есть нечто, способное убить Бога смерти, — думал Адриан, поглядывая на других ребят. — Уверен, опасен не только Шип. Даже мы, жнецы, не бессмертны, и потому стоит быть осторожным».