Чтоб сердце не стало калекой, Не мучай печалями душу, Нет смысла болеть человеком, Который тобой не простужен!
Что лучше столкнуться с неудачей или даже не попробовать? Спорный вопрос. Кому-то намного проще жить в неведении, чем узнать, что не нужен, не любят. Кто-то будет метаться в догадках и корить себя за то, что не решился задать тот главный вопрос, побоялся услышать то, что могло бы ранить. Быть отвергнутым так же больно, как и жить с мыслью «а вдруг всё могло бы быть по-другому» и, в очередной раз, из двух зол приходится выбирать наименьшее для себя. Сложно? Конечно. Но что поделать? Ведь такова жизнь… Либо остаться при своих нервах и несбывшихся надеждах, либо отдать их взамен на возможное счастливое будущее. «Не попробуешь — не узнаешь» или всё-таки «меньше знаешь — крепче спишь»? Решение, несомненно, сугубо личное. А Сережа просто не мог по-другому. Он видел как страдают сами «виновники торжества», как из-за этого переживает Назима. И он, наверное, как самый взрослый, решил взять ответственность этого выбора на себя. Несмотря на все протесты, несмотря даже на то, что в предыдущие разы подобные попытки не увенчались успехом, он вновь не может пройти мимо. По мере его приближения к ничего пока не подозревающему Свободе, он всё больше погружался в те вечерние события, с которыми ему довелось вчера столкнуться. — Кристина? — в темноте едва был различим хрупкий силуэт, но тяжелое и прерывистое дыхание он явно заслышал, проходя мимо ямы с кроватями. На самом-то деле он как раз её и искал. «Ушла на кухню, а нет уже минут 20» — сказала Назима, поднявшись с дивана. «Я сам её найду» — ответил рэпер, мягко толкая девушку обратно. И нашёл. Но, видимо, не в то время и не в том месте. Она явно была не настроена на диалог. — Серёжа? — в тон ему спросила Кошелева, еще больше вжимаясь в спинку кровати. Всё, что в первую очередь заметил Трущев — это лежащая на прикроватной тумбочке аптечка. Но этого было вполне достаточно, чтобы трезво оценить ситуацию. — Вот же… козёл! — скомканно выругался PLC, пытаясь подобрать слово помягче, и Кристина заметила, что кулаки того непроизвольно сжались. Он уже было собирался идти «поговорить по душам» с уже в край охуевшим Максом, но девушка резво вскочила с кровати, закидывая ладонь на широкое плечо, останавливая. — Серёж, не надо. — Ну Кошелечек, не буду я твоего Анисимова мутузить, просто поговорим. — Не получится у тебя просто… На самом деле, всё в порядке, не беспокойся. Она закрыла ту самую аптечку, достаточно быстро поднявшись по немногочисленным ступенькам, понесла туда, откуда взяла, прихватив с собой и безнадежно испорченную вещь, которую она позже всё-таки попробует привести в порядок. Трущев остается наедине и, недолго поразмыслив, решает, что его ранимой девушке необязательно знать всё в мельчайших подробностях. — О, Серёжа! — она всё-таки встает с этого уютного дивана направляясь к рэперу, пока у него самого в голове мелькает куча правдоподобных и не очень вариаций того, где и как Кошелева в данный момент проводит досуг. — Ну что? Нашёл? — Да, всё нормально. Видимо, по дороге решила прилечь и уснула, — неловко смеется он, — Устала бедняжка, такой эмоционально тяжелый номер был, — и в конце фразы он едва ли не задыхается, то ли от собственной лжи, то ли от слишком пронзительных карих глаз, которые сейчас всматриваются в его собственные, пытаясь понять, что не так. — Свобода — ты конченный кретин! Что ты на меня, твою мать, так вылупился?! Или опять будешь делать вид, что не понимаешь, о чём я?! — оказавшаяся рядом Илона решила как можно скорее ретироваться из поля зрения не понятно по какому поводу разъяренного PLC. — Серёг, не надо… Мы с тобой уже достаточно говорили на эту тему, — он будто ни в чем не бывало продолжал достаточно, даже скорее очень, ранний для его образа жизни завтрак, впихивая в себя очередную баночку Эпики. А Трущев всё больше и больше приходил в ярость. — Ты не понимаешь, что творишь, Свобода… Когда до тебя дойдет, какой ты дурак, будет уже слишком поздно. — Не поверю я никогда в эту ебаную судьбу, PLC! Не должны такие девочки страдать. Такие алкоголики-тунеядцы только для тех, которые меняют мужиков, как перчатки и плевать хотели на сложившиеся морали общества, — теперь пришло время Максима злиться. Его никто не понимает, да и не поймет, наверное, никогда. Он не хочет мучить Кристину, но с каждым днем всё равно ломает всё сильнее и сильнее. Максим хочет уйти, в прямом и переносном смысле, от этого бесполезного диалога на повышенных тонах, поэтому просто встает из-за барной стойки, направляясь куда-то прочь от слишком рассерженного на него рэпера. — Стой! Мы еще не договорили! — Сережа идет за ним, постепенно догоняя, — Вот надо бы было тебе прописать по первое число, только Кристина что-то защищает постоянно. Максим замер, а PLC чуть ли не врезается в спину резко остановившегося друга. Удивлен. Честно удивлен. На месте Кристины, любая другая девушка и сама бы давно уже проехалась острыми ногтями по лицу. А тут… Он трясет головой пытаясь отогнать от себя эти мысли, и какого-то черта отвечает на слишком неожиданный поцелуй мимо проходящей Жени. Она приторно мило улыбается и уходит прочь, а наблюдавший за этой сценой Сергей, вопреки своему достаточно спокойному и сдержанному характеру, впервые не удержался…***
Утро начинается далеко не с кофе и даже не с ласкового маминого «вставай, соня!». У Кристины оно началось с того же, чем закончился вечер. — Что за чертовщина? — бубнит себе под нос Кошелева, судорожно пытаясь отыскать в тумбочке, оставленные здесь вечера некоторые медицинские принадлежности. Вчерашний бинт сильно пропитан кровью и её это удивляет, пока до недавно проснувшейся девушки не доходит, что метка болит вновь, ещё сильнее, чем вчера. Значит он опять с ней. И даже не столько больно, ведь это не первый случай в её жизни, сколько обидно. Он же и сам прошел через эти раны, зачем теперь он так с Кристиной? За что? Она же ему не чужая. — Он что, издевается что ли? Она садится поудобнее, прижимая очередной кусок ваты к ключице, тщетно пытаясь остановить кровотечение, в то время как Назима идёт сюда, чтобы пожелать ей «Доброго утра!» и вместе пойти на их любимый мастер-класс Мии. — Доброе, Крис… Кристина?! — сказать то, что Джанибекова удивлена — не сказать ничего. Она подходит к подруге, пытаясь помочь и в мыслях очень злится на Сережу, обещая себе, разобраться с ним. — Назь, я, наверное, пропущу этот класс, извинись за меня перед Мией, пожалуйста. Певица возражает, но услышав убедительное «Всё со мной будет хорошо», нехотя уходит в зал. Девушка проводит весь оставшийся день в этой яме, изредка выходя из нее за чаем. Назима несколько раз зовет её кушать, а она лишь улыбается и снова берется за скетчбук, в котором, через некоторое количество времени, вновь появится портрет того самого, кто приносит боль, но вместе с тем является единственным, кто может оживить и взбудоражить мертвых чаек, давно поселившихся вместо бабочек в душе девушки. Вечером Назима, разобравшись со своим врунишкой, всё-таки приходит к Кристине и садится рядом с ней, пытаясь завязать разговор. — Понимаешь, Назим. Я знаю, что ничего хорошего из этого не выйдет, что он так и будет мучить меня этой недосказанностью, но не могу взять и разлюбить. Отдаю себе отчет, о том, что я — дура последняя, раз до сих пор верю во все эти сказки. Думаю «а вдруг принц всё-таки перестанет быть синим и на ту самую мину не наткнется, а девочку с каре всё-таки полюбят», всякое ведь в жизни бывает. Я н е м о г у и н а ч е.