Здесь что-то тикает, мадам...

      — Мадам! Мадам, он что-то говорит, но я не понимаю… — Жаклин разбудила Гермиону.       Им удалось раздобыть бутылку воды среди очередной груды камней. Каждый раз, убирая камень, Грейнджер чуть ли не молилась, чтобы все не рухнуло им на голову. Была и другая опасность — часто попадались осколки. Драко рассек ладонь, но казалось, что эта боль отрезвила его.       Нужно было признать, что он был очень плох. И сейчас, судя по всему, у него опять был жар. Гермиона сочла неуместным жаловаться на свою ногу, и упорно разгребала куски потолка и стен. Они смогли расширить свою «комнату», и ей на секунду показалось, что она видит небо. На самом деле, это был чей-то уцелевший чемодан. Не так приятно, как небо, но уже легче.       Гермиона поблагодарила женщину, которой принадлежал багаж, за любовь к длинным платьям. Почти все они сгодились для перевязок и жгутов. Еще в чемодане нашлась бутылка коньяка, и как бы сильно Малфой не хотел ее осушить, Гермиона без зазрения совести щедро полила содержимым все серьезные раны. И еще ладошки Жаклин, потому что заражение крови вероятно при любом ранении.       Но самое радостное, что ожидало Гермиону в чемодане, — это расческа. Грейнджер почти завизжала от восторга, но вовремя вспомнила, в чьей компании она находится.       Не хотелось выглядеть слабой перед Малфоем.       «Хотя он в любом случае будет выглядеть слабее и хуже», — с горечью подумала она, тайком наблюдая за Драко.       Почти белая кожа, периодически бессвязная речь, блестящие глаза хаотично осматривали все вокруг, в то же время ничего не видя. Челка лезла в глаза, по шее струился пот. Гермиона невольно сравнила этого Малфоя с тем, что видела в очереди. Будто разные люди.       Вот что делает жизнь. Кто бы мог подумать, что этот статный и успешный молодой человек, наверняка пахнущий дорогим парфюмом, будет сейчас лежать под завалами без сил, вещей, в порванной рубашке. Под ногтями была грязь и кровь. Да вообще, кровь была везде.       Все пространство пропахло кровью. А вместе со сгоревшей кожей в воздухе стоял тошнотворный запах. Гермиона утешала себя тем, что они хотя бы могут дышать.       И надеялась, что тело мужчины, которого нашел давным-давно Драко, не начнет разлагаться.       В первую ночь после появления Грейнджер (ночью они называли промежутки, когда организм хотел спать) Малфой разбудил Гермиону и повел в угол.       — Только не кричи, — попросил он ее и показал погибшего.       Но Гермионе не требовалось предупреждение. За свои годы она повидала много смертей, и даже встречалась с ней сама.       Тогда они накрыли тело камнями, работая слаженно, пока Жаклин спала. Девочка так и не узнала, что здесь их было не трое.       Гермиона совершила еще одну отчаянную попытку найти хоть что-то из лекарств в этом чемодане, но потерпела неудачу.       — Мадам, он умрет? — спросила Жаклин, садясь поближе к Гермионе.       — Не сегодня, — прохрипел Малфой.       Кажется, ему было лучше.       — Как ты себя чувствуешь? — спросила Гермиона. Все время, пока Драко был без сознания, она сидела рядом, пыталась охладить его тело, обмахивая каким-то кулинарным журналом, следила, чтобы он не захлебнулся кровью в приступах кашля.       — Готовлюсь бежать марафон, — сказал он, глядя на нее игривым взглядом. Затем Драко опустил глаза на свои ноги. — Спасибо.       — Сочтемся.       — Ого, я думал, выходцы Гриффиндора так не говорят, — Малфой действительно опешил. И было так непривычно видеть на его лице подобное удивление, что Гермиона улыбнулась.       Драко самодовольно ухмыльнулся, думая, что ее развеселили его слова.       — Найти бы мой чемодан, — сказал обреченно он. — С палочкой все было бы куда легче.       Они молчали. Гермиона царапала камушком какие-то рисунки на полу. Вряд ли это было красиво — они почти ничего не видели. И хотя глаза уже привыкали к темноте, ходили все трое вдоль стен, чтобы не споткнуться.       — Малфой.       — Грейнджер.       Она закатила глаза. Ее злило то, что даже в такой ситуации он находит время кривляться, пародируя ее испуганно-любопытный тон.       — Тебя ищут?       — Надеюсь, что да.       — Я не буду спрашивать, почему маггловский самолет, — он ответил ей странным взглядом, а она продолжила, — но почему ты решил вернуться домой? О тебе не было ничего слышно так много лет.       — Вы бы не услышали еще столько же, — он опустил голову и замолчал. Гермиона уже вовсю корила себя за начатый разговор, как Драко ответил, — Отец умер.       У Гермионы пересохло в горле.       — Мне жаль, прости, — выдавила она.       — Не стоит говорить, что тебе жаль, когда на самом деле ни хрена не жаль, — ответил он без злости, просто как-то устало.       — Нет, Малфой, мне жаль. Никто не заслуживает смерти.       — Тогда почему мы здесь?