Здесь что-то тикает, мадам...

      — Я не понял… Это ты сейчас так Маклагена унизила?       Гермиона закатила глаза и стала собирать все фантики обратно в пакет. Драко ошарашено следил за ее действиями, а когда понял, что ответа не дождется, поджал губы и отвернулся.       Он заметно погрустнел, и стало понятно, что говорить ни о чем Малфой не захочет. Гермиона решила не трогать его и погрузилась в свои мысли. Сейчас у них было много времени на размышления.       Ситуация, в которой эта троица, заставляет думать о жизни. В голове у Грейнджер постоянно крутилась одна и та же мысль: «Правильно ли я жила все это время? Так, как хотела?». Она осознала, что ее детство и юность ушли на войну. Она боролась за детство других детей, за будущее, но кто задумывался о ее детстве? Гермиона уверена, что Гарри тоже хотел просто учиться в Хогвартсе, веселиться с друзьями, спокойно спать по ночам и не оказываться в конце каждого учебного года в больничном крыле.       Сейчас они герои войны. Она — Героиня войны. Только нужно ли ей это? Конечно, Грейнджер понимала, что не смогла бы стоять в стороне, понимала, что это ее решение — создать Отряд Дамблдора, пойти вместе с Гарри в Отдел Тайн, защищать Хогвартc, отправиться за крестражами, сражаться…       Сейчас она смотрела на Драко и думала о том, были ли все его действия — его решениями?       Скорее всего, нет.       Гермиона поймала себя на том, что испытывает ярость и гнев по отношению к Люциусу Малфою. Каким нужно быть человеком, чтобы разрушить жизнь своему ребенку? Она подумала о том, что родители бывают невероятно разные, и о том, что ни за что не променяла бы своих любящих родителей-магглов на чистокровных тиранов.       А потом Гермиона поняла, что роль матери-тирана никак не вяжется с Нарциссой Малфой и конфетами, которые она отправляла Драко. Невозможно, чтобы женщина, первым делом хватающая за руку сына, когда начинаются боевые действия, была злобной и холодной.       «Все счастливые семьи счастливы одинаково, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему», — пронеслось в голове у Грейнджер.       Если проблемы в семье Гермионы ограничивались бытовой тематикой, то Малфои страдали от мировоззрения и политических махинаций Люциуса. Девушке стало интересно, обвинял ли Драко своего отца в том, что стало с их семьей? А Нарцисса? Хоть раз задумывалась, что причиной всех трудностей стал ее муж?       — Любуешься?       Гермиона не заметила, как все это время смотрела на Драко. Зато он очень даже заметил.       — Пытаюсь понять, в кого ты такой уродец.       ***       Чем ближе они подъезжали к месту трагедии, тем тяжелее становилось на душе. Таксист остановился довольно далеко, не желая отвлекать спасателей от работы. Выйдя из машины, Гарри и Рон быстро направились к грудам камней, которые когда-то были прекрасным аэропортом. Джинни замерла на месте, смотря туда, где погребена ее лучшая подруга, но быстро взяла себя в руки, слегка тряхнув головой, чтобы отогнать страх. Она заметила впереди два родных силуэта, спешащих к толпе наблюдателей. За ними следовал ровный стан Нотта, в руках он держал свой пиджак, позволяя рубашке подчеркивать все преимущества его красивой спины.       Джинни обернулась назад, наблюдая за пассажирами второго такси. Она могла поклясться, что никогда не видела такого испуганного и отрешенного взгляда у Паркинсон. Но вот секунда — и Блейз открывает двери, помогая Пэнси выйти из машины.       «Драко Малфой — тоже чей-то друг, сын, возлюбленный», — подумала она, но снова тряхнула головой, когда бывшие сокурсники обошли ее. Джинни поспешила следом, выискивая взглядом Гарри и Рона.       Подходя к ним, Поттер услышала, как разгорается ссора.       — Опусти палочку, Забини, — спокойно сказал Гарри, держа Блейза за плечо.       — Маленький конфундус поможет отыскать быстрее не только Драко, но и вашу дражайшую Грейнджер, — упрямился тот.       Гарри спокойно смотрел Блейзу в глаза:       — Мы на территории другой страны, и думаю, что никто из нас не хочет попасть в местное Министерство по причине применения магии на магглах.       Сердце Джинни застучало быстрее — она обожала, когда ее домашний, милый, уютный Гарри, вечно растрепанный, перевоплощается в невероятно уверенного мужчину. Ее накрыло желанием зацеловать его прямо здесь.       С другой стороны Паркинсон положила руку на предплечье Блейза в немой просьбе остановиться.       — А наш герой превратился в занудного министерского работника, — съязвил Забини, убирая палочку. — Сочувствую твоей жене. Вечерами в шахматы играете? Она, наверное, умирает от скуки.       — «Она» стоит здесь и размышляет, с какой стороны тебе выбить зубы, — ответила Джинни. Она кипела от злости, но увидев взгляд Паркинсон, обращенный на Блейза, вся ярость резко улетучилась.       Забини отвернулся от них с ухмылкой на губах, но в его взгляде было что-то странное, будто какая-то обреченность.       Рон сказал, что поспрашивает полицию и медиков о найденных пострадавших — может, сегодня нашли Гермиону и Драко. Тео решил, что всем сейчас не помешает чашечка кофе, и направился в сторону поставленных недавно палаток.       Гарри и Джинни стояли рядом, держась за руки и наблюдая за работой спасателей. Каждый раз, когда из-под завалов доставали какой-то предмет, Джинни крепче сжимала руку мужа. Он думал, что никаких нервов не хватит просто стоять и ждать, смотреть и надеяться, что следующим предметом не окажется тело мертвой подруги. От переживаний у Гарри разболелась голова и он надеялся, что Нотт со спасительным кофе скоро появится. Все были удивлены нейтралитетом Теодора. Хотя еще со времен Хогвартса застать его в каких-то стычках, кроме словесных перепалок, было невозможно, и даже оскорбления у него были больше похожими на подколы, Поттер ощущал, что будто впервые видит бывшего однокурсника.       Джинни рассказывала ему, что Нотт-младший сотрудничает с Артуром, но Гарри не задумывался о мотивах слизеринца. Однако теперь он понял, что хотел бы поближе пообщаться с Тео, открывая его с другой стороны.       Гарри не удивился, когда Джинни, будто читая его мысли, тихо сказала, что Нотт слегка напоминает Полумну. Он, конечно, не настолько потерян в своих фантазиях, но кажется, что Теодор смотрит на мир как-то иначе: легко и без какой-либо злобы, будто он вообще не умеет злиться. Слизеринская версия Луны Лавгуд.       Сама же Джинни обдумывала каждого из встреченной сегодня троицы. Она не знала, состоят ли Пэнси и Блейз в отношениях, но чувствовала, что что-то между ними точно есть. Да и вообще, Паркинсон сильно удивила ее сегодня. Джинни незаметно поглядывала на высокую Пэнси и видела в ней не змеиную хитрость и скользкость, а аристократическую изящность, спокойствие и уверенность. Это восхищало, и Джинни подумала, что абсолютно ясно, почему Блейз влюблен в эту девушку. А в том, что Забини влюблен, Джинневра Поттер не сомневалась.       Когда Гарри сжал ее ладонь сильнее, сердце девушки будто остановилось. Она сфокусировала взгляд на бывшем аэропорту, и увиденное заставило кровь в венах остановиться.       ***       От скуки Малфой перебирал камешки, откладывая круглые и ровные в одну кучку, а с острыми краями — в другую. Гермиона, тихонько наблюдая за ним, никак не комментировала это действо, но испытывала что-то странное. Она будто сочувствовала Малфою. Парень, вроде бы, не из тех, кто вызывают жалость, но Гермионе хотелось ему как-то помочь, развеселить, взбодрить его.       Жаклин спала, положив голову на здоровую ногу Грейнджер. В последнее время девочка постоянно спала, а если бодрствовала, то была вялая и сонная. Это беспокоило Гермиону, потому что как человек читающий все подряд, она понимала — что-то с организмом Жаклин не так.       Драко тяжело вздохнул, когда камешки, которые нужно рассортировать, закончились. Он тупо уставился на две кучки и задумался о том, на что он тратит время. Затем Малфой поднял голову и посмотрел на Гермиону. Та перебирала пряди волос Жаклин, но мыслями была далеко. Драко хотел есть. Они не знали, сколько времени находятся здесь, но понимали, что найдут их позже всех. Из-за взрыва они провалились на какой-то из уровней парковки, были под землей, в самом низу аэропорта.       Развалив ранее собранные кучки и смешав камни, Драко принялся разбирать их снова, но мысли его были о матери. Он думал, что наверняка его считают погибшим, думал о том, какой удар это для матери — потерять сразу и мужа, и сына.       На ровном, почти круглом камушке, появилось маленькое мокрое пятнышко. Малфой поднял голову и посмотрел вверх, его сердцебиение участилось, он ощутил прилив энергии так резко, что задрожали руки, но потом Драко понял, что мокрое пятнышко — это его слеза, незаметно покинувшая глазницу. Быстро вытерев глаза, чтобы Гермиона не увидела его в момент слабости, крепко сжал челюсти и стал ровно дышать через нос в попытке успокоиться.       А потом они услышали какой-то грохот. Не понимая, откуда он доносится и что это такое вообще, Гермиона посмотрела на Драко так непонимающе и испуганно, что у него будто защемило что-то в груди.       Грохот прекратился, но только Грейнджер успела разбудить Жаклин, как они ощутили дрожь в земле. Груды камней устрашающе загремели и стали осыпаться.       Драко ринулся к Гермионе, протягивая вперед руку, и последнее, что он видел — ее испуганные глаза.       ***       Люди вокруг суетились и разбегались в разные стороны, спасатели немедленно прекратили свою операцию, пытаясь эвакуировать каждого, кто находился среди обломков. Рыжеволосая девушка, которая только подошла на место трагедии, немедленно скинула с себя сковывающую движения куртку и направилась к каретам скорой помощи.       — Я медсестра, — быстро сказала она бригаде врачей.       — Ох, Вивьен, ты ведь каждый день сюда приходишь, — сказал пожилой врач. — Когда ты отдыхаешь, милая?       — Не время для отдыха, доктор Балуа, — ответила она, завязывая на руке повязку, означающую принадлежность к медицинским работникам. — Что произошло?       — Обломки обвалились, — морщинистое лицо доктора сделалось невероятно печальным. — Вероятно, там уже некого спасать.       Но Вивьен не собиралась сдаваться.       Она аккуратно накладывала повязку на пострадавшего спасателя и уже была готова его отпускать, когда сзади послышался обрати-на-меня-внимание кашель. Девушка развернулась, готовая оказать помощь всем и вся, но увидела вполне целого и здорового молодого человека. В одной руке он держал подставку с несколькими стаканчиками кофе, а в другой — синий клетчатый пиджак. Он слегка улыбался, будто происходящее вокруг ни капли его не волнует.       — Я медик, могу помочь, — прозвучал мелодичный тихий голос.       — Я медсестра, не имею права давать разрешение, — ответила Вивьен, находясь в легком ступоре. — Подойдите к доктору Дюран, — она указала на женщину лет сорока со светлыми волосами и редкими бровями.       Тео кивнул, вежливо улыбнулся и ушел в указанном направлении.       Вивьен подумала, что от этого парня веет теплом и спокойствием, что странно, учитывая обстоятельства, а потом спохватилась и занялась следующим пострадавшим.       ***       — Нам надо вмешаться, — шепотом орал Рон.       Джинни ощущала бессилие, сидя рядом с Пэнси и наблюдая, как Гарри объясняет другу, что они не могут колдовать на глазах у сотни французских магглов.       — Тео куда-то пропал, — тихо сказал Блейз, осматриваясь вокруг.       — Ты же его знаешь, — ответила Пэнси, — где-то наблюдает за французскими врачами или даже применяет свои медицинские знания.       Джинни почти плакала, слушая разговоры вокруг себя. Она пыталась отвлечься на любые мысли, чтобы не выглядеть со стороны напугано и жалко, а потом посмотрела на Паркинсон. Та сидела рядом, на бордюре, не боясь испачкать укороченные черные брюки в белую полоску, а ее спина была идеально ровная, но взгляд опущен на идеально чистые оксфорды.       Они сидели настолько близко, что Джинни могла слышать слегка рванное дыхание Пэнси, делая вывод, что еще чуть-чуть — и нервы у этой изящной ведьмы не выдержат. Поттер перевела взгляд на Блейза и увидела нежность в его глазах, пока он смотрел на Пэнси. Забини заметил, что его раскрыли, и смущенно отвернулся. Джинни была уверена, что его смуглые щеки слегка покраснели.       — Пойду поищу Тео, — сконфуженно сказал он.       Джинни позволила себе быструю улыбку. Она думала о том, как же этим двум слизеринцам неловко, несмотря на то, что они знают друг друга с детства. Хотя, быть может, в этом-то и причина.       — Как давно вы с Забини знаете друг друга? — аккуратно спросила Поттер. — То есть, я понимаю, что с детства, но насколько…       — Всю жизнь.       Довольно резкий, хотя и не грубый ответ сбил Джинни. Теперь она не знала, как дальше продолжить разговор, но Пэнси, видимо, поняла свою ошибку и продолжила, спустя маленькую паузу, более мягко:       — Все чистокровные семьи устраивают светские рауты, приемы. Кажется, я знаю его еще до того, как мы научились ходить, — она покрутила аккуратное кольцо из белого золота на указательном пальце. — Блейз, Тео, сестры Гринграсс, Винсент и Грегори, Миллисента и… Драко.       После произношения последнего имени Пэнси судорожно вздохнула. Джинни незаметно трансформировала скрепку, лежащую в ее кармане, в стакан и наполнила его водой, которую ранее взяла в одной из палаток.       Паркинсон поблагодарила Джинни и стала пить маленькими глотками. Поттер подумала, что ее собеседница все делает красиво, с какой-то изысканностью. Но потом подошел Гарри, просто и нежно чмокнул ее в щеку, и Джинни так обрадовалась, что она простая, открытая, пусть даже смешная, с дурацкими веснушками и старыми свитерами, но счастливая до невозможности.       Осталось только откопать целую и невредимую Гермиону, а потом отправится домой пить горячий чай с тыквенным пирогом.       Зарядившись энергией, Джинни улыбнулась мужу и сказала, что больше стоять и ждать они не могут. Пора действовать. Гарри, уставший от того, что только что убеждал Рона успокоиться и занять выжидающую позицию, просто недовольно посмотрел на жену, встречаясь с ее боевым энтузиазмом. Он лишь потер глаза и после небольшой паузы кивнул.       Джинни засветилась.       ***       Гермиона распахнула глаза, пытаясь сделать вдох. Воздух в легкие не поступал, а паника начинала подходить ближе, околачиваясь у ног, виляя противным хвостом, нагоняя скользкое ощущение онемелости. Грейнджер мыслила очень быстро, потом собрала свою ладонь в кулак и со всей силы ударила себя в грудь.       Воздух со свистом и хрипом наполнил ее легкие.       Паника стала отступать, но уходить полностью не собиралась.       Когда онемение прошло, Гермиона поняла, что левой рукой вцепилась в чью-то ладонь. Пошевелить раненой ранее ногой она не могла, поэтому принялась сжимать и разжимать ладонь, в надежде, что Драко очнется. Спустя какое-то время слева послышался сухой кашель. Гермиона облегченно выдохнула и сквозь боль попыталась позвать его.       — Мал…фой? — дышать было трудно и больно.       В ответ раздалось какое-то кряхтение.       — Малфой, ты… цел? — снова повторила Гермиона и услышала хруст.       — Кажется, да, — ответил он. Голос Драко как гром раскатился по маленькому пространству. — Только что вправил себе челюсть. А ты?       — Не знаю, — честно призналась она и почувствовала, как ее ладонь сжали сильнее, будто поддерживая. — Я не чувствую Жаклин.       Драко молчал.       — И свою ногу.       Услышав ругательства, Гермиона поняла, что зря сказала о ноге.       — Только не геройствуй, — серьезно произнесла она.       — Никогда, — хмыкнул Малфой и самодовольно добавил: — Я же слизеринец.       Он ощущал холод маленькой ладошки и хотел, чтобы Грейнджер никогда не отпускала его руку. Драко подумал, что влип по полной, начал корить себя, думая, что он не только сын ужасный, так еще и отвратительный Малфой и неважный представитель своего факультета.       «Надо выбираться отсюда, а то еще чуть-чуть — и я с Уизли за один стол сяду», — говорил он сам себе и пока Гермиона первая не отпустила его руку, нехотя выпустил ее ладонь и сказал:       — Я постараюсь отрыть тебя и найти Жаклин, — а потом, вспомнив о характере Грейнджер, приказал: — Не шевелись даже!       Гермионе захотелось улыбнуться. На мгновение она даже допустила мысль, что стоило попасть в эту ситуацию, чтобы узнать такого Малфоя, но потом страшные цифры погибших и пострадавших стали мелькать перед глазами, и Гермиона почувствовала себя самым ужасным в мире человеком.       Тем временем объект ее мыслей на четвереньках пробрался к ее ногам и стал усердно убирать с них камни. Вскоре она почувствовала тепло чуть выше болевшего колена.       — Можешь потом мне руки повыдергивать, — услышала она и почувствовала резкую боль и хруст. Гермионе казалось, что она прокусила себе губу, пытаясь не закричать. — А ты солдат, я думал, придется уши закрывать.       — Да иди ты, Малфой, — ответила она и пошевелила пальцами ног.       Довольная результатом, Грейнджер облегченно поблагодарила Драко, а потом попыталась подняться. Спина побаливала от падения, и Гермиона осмотрелась. Затем она выровняла спину и уперлась ладошками в пол, направляя в них всю силу, а затем покачалась с одной руки на другую. Драко недоуменно смотрел на нее и думал, не повредила ли Грейнджер голову. Но затем она подняла на него обреченный взгляд:       — Мы провалились еще ниже. И та плита, на которой мы, под наклоном.       — То есть…       — Я думаю, Жаклин скатилась куда-то туда, — продолжила Грейнджер, указывая рукой в пол.       Она глубоко вдохнула, и вдох этот был из тех, которым сдерживают слезы. Прикусив подрагивающую губу, Гермиона отвернулась. Непонятные чувства охватили Драко, и ведомый этими чувствами он аккуратно обнял девушку, которую когда-то презирал, которой пытался сделать больно при каждом удобном случае.       — Это я тебя должна утешать, ты же слабак, – прохлюпала Гермиона ему в рубашку и уцепилась за нее сильнее, противореча своим словам.       — Я никому не скажу… — прошептал Малфой, — что ты ревела, как дитя малое.       Он ощутил, как она улыбается, и улыбка эта была даже лучше, чем его любимый белый шоколад.       — Я без нее не уйду.       — Знаю, — вздохнул он и уставился на новые груды камней.