***
Утро выдалось спокойным, хоть и насыщенным. После кучи мелких дел, требовавших его присутствия, Бринден нашел тишину кабинета особенно привлекательной. Огонь в очаге разгорался, отгоняя промозглый холод. Неожиданно, в кабинет заглянула Дженна. — Я смотрю, ты скучаешь. — Нет. Пытаюсь подсчитать, сколько еды понадобится Риверрану на время зимы. Было бы недурно иметь и свои запасы, а не тянуть всё из Простора и Вольных городов. — Позвал бы мейстера. — С ним я это обсуждаю ежедневно. Дженна вальяжно склонилась над его нехитрыми подсчетами, будто намеренно отодвигая его подальше от стола. — Может имеет смысл построить пару теплиц? — Где это? — Бринден поднялся, потягиваясь. — Там где сейчас сад. Думаю, овощи нам нужнее, чем цветы и статуи. Бринден взглянул на Дженну, будто впервые ее увидел. Пекло, это было так разумно! — Если поторопимся, то успеем. — Проговорил Бринден, пристраиваясь рядом с ней. — Именно. Думаю, с голоду не умрем. — Не умрем, но вот рыбу ты за зиму возненавидишь. — Её так много? — Да. Каждый день полные сети. — Тихо произнес он, чуть не задевая губами ее ухо. Дженна капризно тряхнула головой, отгоняя его. — Я вообще не за тем пришла. Хотела сказать, что платье готово. — Тогда, свадьба через день. Всё готово, только поварам осталось отдать распоряжение. Сделаешь? — Разумеется. Она легко улыбнулась ему и деловито удалилась. Бринден довольно усмехнулся, садясь обратно за стол. Что за женщина! Будущее вновь окрасилось в более радужные цвета и не казалось таким безнадежным, как час назад. Если это влияние Дженны, то она определенно ведьма. Талли позвал стюарда. — У нас есть свободные люди? — Начал Бринден, как только тот зашел. — Найдутся. — Нам нужно перетащить статуи куда-нибудь в угол сада. На освободившемся месте построим здоровую теплицу. Или пару маленьких. — Как скоро это нужно сделать? — Через два дня теплицы уже должны начать строиться. Если будет мало мужчин, привлекай Ланнистеров. — Окинув задумчивым взглядом стюарда, он добавил, — и скажи там кому-нибудь, что бы принесли мне обед. Бринден вновь склонился над бумагами. Да, как всегда, рыбы будет в избытке. Ох, не зря на их гербе форель. Соленая, сушеная, замороженная… Больше всего будет, конечно, соленой. Живот требовательно заурчал. Конечно, он ведь совсем позабыл о завтраке, а о вчерашнем ужине остались лишь воспоминания. Наконец, после недолгого ожидания, служанка внесла поднос, от которого до одури приятно пахло. От яичницы еще шел пар, яркие желтки походили на маленькие солнышки и радовали глаз, из-под яиц выглядывали ломтики бекона. Рядом, на подносе, уместился небольшой хлебец, с румяной корочкой и блюдце с медовыми сотами. В большой глиняной кружке плескался чай, пахший мятой. Девушка мило улыбнулась и, неуклюже присев, выбежала из кабинета.***
Откуда-то доносилась бойкая ругань и чьи-то команды. Видимо уже начали передвигать статуи. Бринден решил, что спустится позже, сначала еда! В последнее время он слишком часто делил трапезу с Тайвином и остальными Ланнистерами, и такие вот одинокие завтраки стали настоящей роскошью. Увы, боги мстили за потревоженные статуи, и в кабинет влетела Кейтилин, разрушая скромные мечты о тихой трапезе. Уже по одному виду племянницы было ясно, что она твердо решила обрушить на голову дяди небеса. — Что все эти люди делают в саду? — Выпалила она, едва войдя. — Должны перетащить статуи вглубь сада. На их месте мы построим теплицы. — Это сад моей матери! — Твоя мать нашла бы это разумным. Если верить мейстерам, эта зима станет самой суровой в истории, еда лишней не будет. — Ты мог построить теплицы в любом другом месте. — Кет упрямо сложила руки на груди. — Тогда пришлось бы жертвовать другими постройками. После твоего, да и моего, отъезда здесь появилась еще одна кузня, расширился птичник, да и конюшня разрослась. Места попросту нет. — Я понимаю, но тревожить богов… — Если мы погибнем от голода, то к весне некому будет молиться Семерым и гулять по саду. Кейтилин недовольно фыркнула, однако более ничего не сказала, мрачно усевшись перед дядей. — Тайвин Ланнистер обещает расторгнуть брак Сансы и Беса. — Замечательно! Ты ведь этого хотела. — Талли порадовался смене темы разговора. — Взамен он хочет, чтобы я вышла за него. Бринден, чуть не пролив горячий чай на колени, воззрился на племянницу, ожидая продолжения. — Он говорит, что в подберет девочкам достойных женихов, возможно из северян. Обещает восстановить Винтерфелл. Вернуть мир. — Она горько усмехнулась, угрюмо окидывая Бриндена прохладным взглядом, — он ловко расставил свои сети. Не оставил иного выхода. — Ты согласилась. — Бринден сам не знал, спрашивает он или утверждает. — Да. Взгляни сам: Нед и все мои милые мальчики мертвы, мой дом в руинах, а мой дядя продался врагу. Дешево, надо сказать. Она встала и вышла. Поначалу внутри клокотала злоба, а затем пришла странная пустота. Умом он понимал, что племянница просто не в себе от горя и испытаний, но ее слова здорово его задели. Остывшая еда перестала радовать, аппетита и след простыл. Бринден быстро расправился с завтраком, возвращаясь к делам. Впереди был долгий день, предстояло выслушать крестьян, отправить строителей восстановить мельницу в ближайшей деревне, да навести порядок в домашней гвардии, уж больно много там неумех и лентяев.***
Каким бы стойким Талли ни был, он всё равно оставался мужчиной. И теперь напоминал рыбу, что беспомощно трепыхалась на суше, не в силах добраться до воды. Перед сном, после долгого тяжелого дня, хотелось расслабиться, отвлечься, а не мечтать о женщинах… О женщине, если быть точным. Что может отвлечь от дурных мыслей лучше, чем книга на какую-нибудь серьезную тему? В нынешней его комнатушке не было книг. Зато в прошлых покоях осталось несколько, которые он намеревался полистать до того, как его мысли и комнату заняла Дженна. Она открыла сразу после того, как он постучал. Женщина собиралась спать, несмотря на довольно ранний час. Скромная ночная рубашка с уймой завязок слишком много скрывала от любопытного взора. Бринден в очередной раз понял, что засмотрелся. Распущенные волосы спускались до середины спины, игриво поблескивая в тусклом свете свечей. Она не любила темноту. — Что же понадобилось моему лорду? — Книгу хотел взять… — О, забирай. — Она забралась на кровать, накрываясь одеялом, — Потуши заодно и свечи, не хочу тянуться вверх. Бринден гасил свечи, чувствуя на себе ее взгляд. Тишина была тяжелой и тягучей. Огоньки, один за другим, затухали, становилось все темнее. Под конец остались только несколько подсвечников рядом с кроватью. За окном протяжно выл ветер, заставляя зябко ежиться, к утру в комнате будет совсем холодно. Бринден присел перед камином, подбрасывая в огонь несколько крупных поленьев, нельзя же, чтоб Дженна замерзла. Поднявшись, он оглянулся на неё, ловя всё тот же ее взгляд, то ли хитрый, то ли любопытный. — А что за книгу ты хочешь взять? — «Морские походы в Дымное море» — О, я как раз её хотела начать! — Она протянула ему том, — бери. Бринден подошел к краю кровати, стараясь думать о книге, а не о близости Дженны. Давай, Талли, думай о морских походах и Дымном море… Их руки соприкоснулись. Прикосновение вышло более долгим, чем позволяли приличия. Он осторожно, провел ладонями по её пальцам, поднимаясь выше. Бринден ощущал мягкость её кожи, которая будто еще больше нагревалась от его прикосновений. Изящные кисти, предплечья… Он слишком увлекся, оглаживая места, свободные от одежды. Бесценный фолиант с мягким стуком упал на пол. Руки Бриндена поднялись на её плечи, несмело касаясь волос. Дженна вызывающе посмотрела на него, двигаясь ближе. Бринден наклонился, осторожно целуя пунцовые губы, стараясь прижаться к ней еще теснее. Раствориться в ней. Соединиться. Дженна отвечала ему тем же, крепко прижимая его к себе. Её пальцы путались в его волосах, иногда несильно их сжимая. Она углубила поцелуй, заставляя Талли слепо подаваться вперед. Их поцелуи становились всё более проникновенными. Руки Бриндена, беспорядочно блуждающие по её телу, прикрытому тонкой тканью ночной рубашки, ощутили горячую упругость её груди. Он то гладил, то сжимал грудь Дженны, чувствуя, как напряглись её соски. Бринден нетерпеливо рванул рубашку и припал губами к её груди, упиваясь упругостью этих горячих полушарий. Голова шла кругом от аромата её тела, он не помнил себя, то лаская соски языком, то покусывая их. Бринден с замиранием сердца оставлял поцелуи на ее теле, стремясь насытиться пьянящим чувством. Однако насыщение не приходило, лишь сильнее обостряя желания. Нежные уверенные руки, что гладили его плечи и грудь, дразнили, распаляли ещё больше. Он не мог прекратить целовать мраморную кожу, жмурясь от новых ощущений. Последние здравые мысли ушли, когда он осторожно провел ладонями по ее ногам, поднимая рубашку вверх. Его пыльцы замерли в нерешительности, прежде чем коснуться ее там. Горячо. Нежно и приятно. Она положила свою ладонь поверх его, показывая нужное движение, направляя. — Чуть быстрее. — Она тихо стонала, глядя на него сквозь подрагивающие ресницы, — и сильнее… Дженна, в свою очередь, скользнула рукой вниз, туда, где в его штанах наливался и пульсировал горячий сгусток желания. — Ого, милорд… — Дженна погладила его и слегка сжала в своей руке. А потом стала быстро развязывать завязки его бриджей. Ощутив прикосновение её руки, Бринден вздрогнул и едва удержал стон. Низ живота залило горячей волной. Он не замечал, что всё сильнее и настойчивее ласкает её. Все его мысли сосредоточились в этот момент на её ручке, то сжимавшей его член, то поглаживающей головку, то играющей с крайней плотью. Его обдавало жаром и заливало волнами мучительной, сладострастной нежности. Кажется, никогда ещё не было так хорошо. — Бринден… Ее голос слегка отрезвил его, заставив спешно отодвинуться. — Что-то не так? — Нет, я лишь хотела сказать, чтобы ты продолжал. Или хочешь ограничиться руками? Бринден чувствовал себя слепым щенком. Впервые было страшно сделать больно или просто неприятно. Дженна спокойно направляла его, задавая нужный темп. Они снова слились в поцелуе, ещё более крепком, чем раньше. Размеренные движения сводили его с ума, как и тихие стоны, которыми она одаривала его. Вскоре, они вдвоем приблизились к своему пику. Издав негромкий вскрик, она обмякла в его руках, а следом за ней и он кончил, из последних сил откатываясь в сторону, боясь придавить Дженну своим весом. В глазах отчего-то стояли слёзы и хотелось смеяться. Он прикрыл глаза, восстанавливая дыхание. — Ты хоть дверь закрыл? — Нет. — Боги… — Дженна со вздохом поднялась и прошла к двери, — довольно непродуманно с твоей стороны. Или тебе нравится, когда нас прерывают? — Я не думал, что мы… Я вообще за книгой шел. — И всё? — Да. Всё остальное — это… Я не планировал. Дженна заперла дверь и подошла к кровати, попутно стаскивая остатки ночного одеяния. — Потрудись раздеться, прежде чем ложиться в постель. Я же видела, ты целый день в этих бриджах ходил. — Я могу остаться на ночь? — Почему нет? Или боишься, что твои родные решат, что я тебя обесчестила? Бринден усмехнулся, откладывая в сторону бриджи и рубашку. Ощущение новизны не покидало и волновало разум. Талли откликнулся на подушку, пытаясь разобраться в своих чувствах и эмоциях. Дженна присела на край, со своей стороны, и принялась расчесывать растрепавшиеся волосы. Бринден любовался плавными движениями, невольно расплываясь в счастливой улыбке. Отложив гребень, Дженна быстро, выверенными движениями, заплела волосы в косу, а затем пристроилась на кровати, накрываясь одеялом. — Двигайся ближе, у тебя вон ноги не укрыты. Она потянула его за руку, притягивая к себе, укрывая. — Спасибо. — Ты первый мужчина в моей жизни, который поблагодарил меня за это. Или твоё «спасибо» относится только к одеялу? — В голосе Дженны явно проскальзывали насмешливые нотки вперемешку с какой-то странной, непонятной нежностью. — Не только… — Что с его голосом? Почему он вдруг охрип? И отчего так сладко защемило под ложечкой, когда в ответ он услышал её тихий, воркующий смех, совсем не похожий на её обычный задиристый хохоток? Дженна прижалась лицом к его груди, обняла его за торс, а ногу незаметно просунула между его ногами. Бринден осторожно обнял её, прикрывая глаза, надеясь, что утром его никто не хватится.