***
— Матушка, честное слово, я чувствую себя лучше. Как всегда, всё благодаря твоим золотым рукам, — произнёс Вильгельм и поднёс ладони матери к губам. — Ты без конца говоришь, что у меня нет повода для волнений, однако от этого я ещё больше переживаю! Не думаю, что Его Величество непременно ожидает увидеть тебя на балу. Лучше неделю или две не встречаться, пока воспоминания о ссоре свежи. Твоя рана перестала кровоточить, и всё же, тебе бы ещё немного отдохнуть, сынок, — сложив руки, словно в молитве, дрожащим голосом сказала она. — Прости, я должен идти. До свидания, я загляну позже, — возразил барон и, поклонившись, быстрым уверенным шагом направился в южное крыло дворца, где находился бальный зал. Он совсем думал не о брате, его мысли занимала принцесса, которая, наверняка, уже узнала о дуэли. Сам не зная почему, он хотел объясниться с ней. Вдруг за монотонным звучанием музыки и смешавшегося с ней роя голосов Вильгельм услышал чей-то шёпот, который, казалось, звучал по ту сторону стены. «Кому понадобилось идти тайным ходом во время празднования?» — подумал барон и решил прислушаться. Голос стал удаляться вглубь коридора, в противоположную от зала сторону. Вильгельм, стараясь ступать настолько тихо, насколько возможно, последовал за ним. Как бы барон не пытался разбирать то, о чём шептались эти люди, у него ничего не выходило, однако чутьё подсказывало, что разговор этот явно был не о любви. Вильгельм проследил до самого конца длинного коридора, зная, что там находится одна из потайных дверей. Его догадки подтвердились, когда из-под богато расшитого гобелена показалась дамская рука. Вильгельм мигом спрятался за дверью ближайшего балкона и принялся наблюдать за происходящим через щёлку. В коридор сначала вышла девушка в чёрном плаще с глубоким капюшоном, который не позволял увидеть её лица, а следом — коренастый мужчина, облачённый в рясу священника, правда одежда эта барону казалась иностранной. — Монсеньор, мадам не ожидала, что вы так быстро прибудете во дворец, — оглядываясь по сторонам, шептала девушка, в которой Вильгельм позже узнал Марго, фрейлину принцессы. — В своём письме она просила изготовить снадобье как можно скорее, — сухо ответил священник. — Я не зря проделал такой путь, отведи меня к своей хозяйке сейчас же. «Шотландец? Но говорит по-французски без акцента» — подумал Вильгельм, вспоминая свою поездку в Эдинбург. — Сейчас не самый удобный момент, монсеньор. Позвольте мне передать мадам всё, что вы желаете сказать, — пролепетала Марго, как будто боялась этого мужчины. В момент лицо священника покраснело от злости и он, сдерживаясь, процедил: — Да откуда у такой челяди как ты есть мозги, чтобы справиться с делами государственной важности. К тому же, ты ещё и женщина. Вероятно, последнее задело Марго так сильно, что та забыла про страх и, подняв глаза на священника, начала говорить: — Да, я — женщина, но я так же предана нашему королю, как и вы. Она откинула плащ и оголила плечо, спуская ткань платья и показывая изумлённому священнику что-то наподобие клейма. Он не сказал ничего, словно ждал пока она продолжит. — Если доверитесь мне, то я сделаю всё даже лучше, чем мадам. Я найду способ вернуть Его Величеству то, что принадлежит ему по праву. Вильгельм продолжал слушать, почти не дыша. — Ладно, держи и не забудь, что это стоит очень дорого. Моего слугу ты найдёшь в павильоне в полночь, проведи его туда, куда следует. И только попробуй оставить следы, — он нехотя согласился, всё ещё сомневаясь. — Да, монсеньор. Чтобы выти в город, идите по карте, которую я дала вам ранее. Она приняла от него свёрток, и на этом они расстались. Священник скрылся за потайной гобеленом, а Марго пошла в сторону тронного зала. «Они задумали что-то ужасное. Клянусь, если хоть один волосок слетит с головы принцессы, они поплатятся! Что ж, остался час. Я должен остановить их» — подумал Вильгельм и поспешил в тронный зал, чтобы предупредить Кену.***
Когда музыка закончилась, юный король с усмешкой на губах, не говоря ни слова, проводил Кену до её места за столом. То, как ей было стыдно из-за того, что она совсем не умела танцевать, нельзя было описать словами. Всякий раз, чтобы доказать идиллию в отношениях между помолвленными, она танцевала с принцем под пристальным наблюдением почётных гостей. Родители были в восторге, хотя даже они посмеивались над тем, как она частенько наступала принцу на ноги. Он, как всегда, отшучивался, спрашивая что-то по типу: «Какого это быть медведихой с правом на английский престол?». Джастин, наверняка, и догадаться не мог, как сильно били по сердцу его шутки. Ужасному стыду, который испытывала принцесса, придавало сил и то, как замечательно танцевали другие, например, её фрейлины или та же Мари, с которой Джастин глаз не сводил. «Главное, что люди увидели нас вместе. Так и должно быть» — подумала Кена, усталыми глазами оглядывая бальный зал. Гости в своих лучших платьях, наслаждались собой, словно и не обращали внимания на вязкую июльскую жару, которая держалась и после захода солнца. Почти каждый чувствовал себя особенным, вращаясь в одном кругу с новым королём Франции. Было интересно наблюдать за тем, как они пробовали находить подход к юноше, но не находили постыдным ради него поступаться своими принципами. От траура и следа не осталось; королева Екатерина была довольна своей работой. Паж, который подошёл и протянул Кене небольшую записку, отвлёк её. «Кена, если кто-то предложит тебе вина, только сделай вид, что пьёшь, затем поднимайся в свои покои, и притворись, что спишь. Твоя фрейлина Марго затевает что-то опасное, но не бойся, я защищу тебя»— записка не была подписана, но по почерку принцесса догадалась, что она была от Вильгельма. Сердце пропустило пару ударов, ведь она на самом деле не видела Марго целый день. Она оглянулась, но пажа уже не было рядом. Того, о чём предупреждал Вильгельм, ждать долго не пришлось. Марго подошла к принцессе с двумя бокалами полными вина. Она сказала, что выполняла поручение королевы Елизаветы, которая вместе с королём ушла в свои покои раньше остальных, поэтому и не могла присоединиться к принцессе. Потом после лёгкого разговора о принце она предложила Кене вина. Принцесса посмотрела на то, как Марго улыбалась ей. В глазах девушки она заметила какой-то недобрый огонёк, который раньше не был виден. Кена сделала всё так, как Вильгельм писал в записке. Она не знала, что именно можно было ожидать от Марго, и после ухода фрейлины на всякий случай положила под подушку кинжал, который мать подарила ей за день до её отъезда в Париж. Как только Кена взяла в руки оружие, так в мыслях прозвучал голос королевы Елизаветы: «Историю пишут выжившие. Запомни это заклинание, без него кинжал становиться бесполезной железкой». Кена лежала на постели, закрыв глаза, и старалась не вздрагивать от любого шороха за окном. Вдруг из гардеробной послышался шум, и на секунду открыв глаза, Кена увидела в маленьком зеркале на её туалетном столике, чёрный силуэт крупного мужчины. Света было мало: Марго оставила на письменном столе в дальнем углу комнаты только канделябр с тремя потухающими свечками; луна, как всегда лила свой печальный рассеянный свет на мраморный пол и отчаянно погружала комнаты в родную ей атмосферу зловещего. Кена слышала, как тяжёлые шаги приближались к её спальне. Учащённое биение сердца казалось набатом, предупреждающим о смертельной угрозе; этот пульсирующий звук давил на мысли и Кене хотелось заплакать от страха. Хуже стало, когда она почувствовала его руки под сорочкой. Тут она не стерпела, открыла глаза, оттолкнула его и закрыла ноги ночной рубашкой. Наёмник явно не ожидал этого, но, казалось, ничего не могло сбить его с толку, и он навалился на неё всем своим крепким телом. «Пропала» — прозвучало в мыслях у Кены, когда та не смогла дотянуться до кинжала. Только Кена хотела закричать, как он заткнул её резким поцелуем, который скорее был болезненным укусом. Принцесса чувствовала себя отвратительно, но сдаваться не собиралась. «Я должна взять кинжал!» — с этой мыслью она отбросила в сторону всё отвращение, которое она питала к этому человеку-животному, и ответила на его поцелуй. Она знала, что это удивит его, и тогда у неё появиться возможность вытащить кинжал. Он отпрянул от неё и, усмехнувшись, сказал по-английски с жутким шотландским акцентом: — Её Высочеству понравилось? Кена была готова заплакать, но держалась изо всех сил. Она выдавила из себя несколько кокетливых смешков и прикрыла лицо ладонями, пытаясь казаться милой. Тем временем она окинула своего обидчика взглядом, примечая, что при нём не было никакого оружия. Она аккуратно, в игривой манере выдержала эту паузу. Ему было интересно, что принцесса сделает дальше. Очевидно, он расслабился, думая, что под действием снадобья принцесса никуда не денется, и принялся снимать рубашку. Одураченный игрой Кены, он совсем не заметил ловкого движения её руки. Затем она положила левую руку ему на плечо, будто бы настаивая на то, чтобы тот прилёг. Он и не думал сопротивляться, даже начал притягивать её к себе. «Сейчас или никогда» — подумала Кена и вонзила ему кинжал в плечо. Она вытянула кинжал, и кровь брызнула прямо в лицо. Этого было достаточно, чтобы он умер, (её учитель привозил книги по анатомии из Италии, и она знала, где именно нужно проколоть, чтобы погубить человека наверняка), но тогда она не могла остановиться. Царапала, била, вонзала в мёртвую плоть свой кинжал снова и снова. Кену трясло: она то смеялась, то плакала, но не переставала проклинать всех, кто причинил ей боль. Она не поняла, как рядом с ней оказались Вильгельм и Катарина. Они говорили, что им пришлось отбиваться от других бандитов, но Кену это мало волновало. Всё-таки они были рядом. Она крепко обняла Вильгельма, который пытался забрать у неё из рук окровавленный кинжал. — Помогите мне избавиться от него. Помоги, пожалуйста, Вилл, — прошептала она, устав от криков и горьких слёз. Тогда она на самом деле поняла, почему историю пишут выжившие. Раньше она и помыслить не могла о том, что будет способна убить кого-либо. Но только когда на её руках оказалась кровь убитого ею человека, она поняла, что на самом деле выжила, и что в этом поступке не было никакого греха.