***
Осенний маскарад был традиционным для французского двора, и обычно его подготовкой занималась правящая королева. Для Кены это было первое значительное празднество, за которое она несла полную ответственность, по этой причине она тратила всё своё свободное время на приготовления и следила за тем, чтобы всё получалось идеально. К тому же было проще отказывать королю в визитах, ссылаясь на множество незаконченных дел. Так в заботах о маскараде Кена не заметила, как быстро приблизилась дата прибытия отряда Вильгельма. От новостей о том, что, пусть и предателя, но всё же её родного брата от самой столицы в назидание остальным провезут в клетке, становилось больно. А слухи о дурной английской крови, наводнившие дворец, только добивали королеву. Опять она одна, и опять ей в одиночку нужно найти способ противостоять острому и безжалостному людскому мнению. С самого утра Кене было сложно усидеть на месте, но в итоге именно это ей и пришлось делать: сидеть в зале Совета и ждать, когда согласно всем местным традициям перед правителями предстанет жалкий и бесправный предатель, посмевший покуситься на благополучие сразу двух династий. Королева нервно перебирала в руках небольшой веер. Заметив это, Джастин дотронулся своей ладонью её и слегка улыбнулся. Он понимал, что слова были лишними, и Кена была благодарна небесам за то, что они именно в тот день ниспослали ему проницательность, которой ему так часто не доставало. Королева обещала себе оставаться справедливой в любой ситуации и не давать сестринским чувствам заглушить голос Истины, однако стоило ей увидеть наглое выражение лица брата, который явно ни о чём не жалел, как кровь вскипела. Стражники заставили его встать на колени и молить о пощаде, но принц лишь усмехнулся и заявил: — Убейте меня, но правду вы не убъете. Тогда Кена уже не смогла боле сдерживаться. — О какой правде ты говоришь? Какая же это правда, если ради неё брат готов убить брата? Может тебе стоит объяснить всё это не нам, а тем матерям и жёнам, чьи дети и мужья больше никогда не вернуться к ним. Джастин не решался вступать в разговор, ведь чувствовал, насколько личным был конфликт. Причём с каждой секундой это усугублялось, и возникало желание выгнать из комнаты всех непричастных. — Это слова Её Величества королевы французской, а я бы хотел услышать, что думает моя сестра, английская принцесса. При его словах Кене вспомнилось всё, что последовало за решением принца присоединиться к жестоким деяниям шотландцев, начиная с письма о смерти отца и заканчивая безумным лицом безутешной матери. — Ах, ты хочешь узнать о мнении сестры! Изволь тогда мужественно принять все последствия. Королева встала с трона и, достав из ножен одного из стражников меч, поднесла острый клинок к шее брата. — Всё ещё интересно? — пугающе железным тоном спросила Кена. Никто не ожидал от Кены подобного хода. Джастин сглотнул и в изумлении поднялся с места, а принц, казалось, задержал дыхание и с ужасом наблюдал за тем, как ненависть исказила прежде красивые черты его сестры. Советники тоже онемели и в могильной тишине ждали развязки событий. — Отвечай на мой вопрос! — перешла на крик королева, сильнее прижимая лезвие к горлу; из ранки начала сочиться алая кровь. Кена осознавала, что причиняла боль, но понимала, что не могла поступить иначе. От этого напряжения кружилась голова, но королева не думала ослаблять хватку. Джастин наблюдал за ней одновременно с восхищением и волнением. Воинственная поза, в глазах сверкали молнии, а на лбу крупными каплями выступила испарина. Она держалась стойко и уверенно. «Смелая, но всё ещё хрупкая» — подумал Джастин. Больше не желая терпеть этого мучения, королева занесла меч над головой, дабы раз и навсегда отомстить за всех, кому принц успел причинить вред, но вдруг ей помешали. Кена с недовольством посмотрела назад и, увидев Джастина, усмехнулась. — Не делайте того, о чём сразу пожалеете, — прошептал король, предупредив вопросы. — И когда это вы успели стать таким милосердным? — в ответ съязвила Кена. — Когда, — запнулся он, засомневавшись, — когда чуть не потерял вас. Эти слова были более чем внезапны, и оттого особенно действенны. Кена медленно опустила меч и сначала окинув взглядом оружие, а затем и скорчившегося брата, тяжело вздохнула. — Мы даруем тебе помилование, но отныне тебе ничего не принадлежит и до конца твоих дней ты будешь находится в монастыре при Её Величестве королеве-матери. На этом всё, — договорив, Кена бросила меч. Принц в страхе отпрыгнул от меча и принялся целовать подол королевского платья. — Благодарю, благодарю, Ваше Величество. Кена с призрением отняла подол и направилась к выходу их зала. Король было направился за ней, но она настолько стремительно удалилась, что он даже не стал пытаться догнать её. Только на пути к своим покоям Кена вспомнила, что не видела среди отряда Вилла. — Когда прибудет барон Де Сент-Люк? — спросила Кена Анну. — У господина дела в столице. Он попросил прощения у Вашего Величества и обещал прибыть завтра прямо к празднеству.***
Казалось бы, все приготовления завершены, вопросы решены и цели достигнуты, включая самую главную, но это бездействие ещё больше удручало Кену, ведь теперь ей пришлось остаться наедине со своими мыслями, от которых она так и не смогла убежать. Они накрыли её с головой, но от усталости она даже не пыталась им противостоять. Кена осушила кружку эйля и вышла на балкон. В тёмно-синем почти беззвездном небе сиял яркий августовский месяц. А ветер, развивающий волосы был всё ещё тёплым. Королеве вспомнился Вилл и то, как он был рядом в ту самую ночь, когда она, впервые запачкав руки в крови, поклялась выжить несмотря ни на что. При мысли о том, что судьба опять сводит их вместе, сердце королевы затрепетало от волнения. В глубине души она боялась, что за этот год слишком сильно изменилась, и завтра её будет ожидать ничего, кроме разочарование. Вдруг чьи-то руки закрыли её глаза. Не сложно было догадаться, кто это был, но она почему-то нивно надеялась увидеть барона. Кена осторожно убрала руки и, улыбаясь, повернулась. Но стоило её голубым глазам встретиться с карими, улыбка исчезла. — Ожидала увидеть кого-то другого? — спросил Джастин, чувствуя, как будто внутри всё перевернулось. — Нет, — Кена замялась; она никак не мола найти в себе силы продолжать этот спектакль, но иначе было нельзя и она продолжила. — Я... я просто очень устала. Джастин видел, что ей правда было нелегко, но уязвлённое самолюбие заставило озвучить мысли сразу, не тратя ни секунду на обдумывание. — Ты всё ещё питаешь к нему нежные чувства? Королева одарила его презрительным взглядом. Он прекрасно понимал, что терпение её уже было на исходе, но по какой-то необъяснимой причине ему нравилось наблюдать её гнев, и останавливаться совсем не хотелось. — Я же говорю, нет. Это всё детский лепет! — сказала она и обиженно отвернулась, опираясь локтями о парапет. Королю было известно, что она лгала, хотя бы потому что первым делом приехав в Фонтенбло, она отдала приказ о восстановлении старой хижины Вильгельма, которая в отсутствие хозяина совершенно обветшала. Всё это время Кена берегла светлый образ барона в своём сердце. Джастин терпеть не мог эту мысль, ему чудовищно сильно хотелось раз и навсегда разрушить их связь, но что-то останавливало. Джастин решил для себя, что то была жалость. «Да, в один день потерять веру как родного брата, так и в свою, черт его побери, любовь, это слишком тяжело» Мыли эти казались правильными, но по какой-то причине противоестественными. Дабы совсем не опуститься в себя, Джастин улыбнулся и повернулся к Кене, спиной прислонившись к парапету. — Ладно-ладно. Я перестану задавать вопросы, но только если станцуешь со мной. Я слышал, ты брала уроки танцев. Покажи мне, что усвоила, и клянусь, больше не буду докучать. «Он, что, опять хочет поглумиться надо мной» — заговорила в Кене её неуверенность. — Без музыки? — усмехнувшись, спросила она и стала судорожно вспоминать все танцевальные па, над которыми так мучилась многие месяцы. Ничего не ответив, он протянул ей руку и начал напевать известный мотив королевского танца, который по старинной традиции открывал бал-маскарад. В голосе Джастина всегда была некая чарующая сладость, но, как оказалось, когда он начинал петь эти чары только крепчали, и тогда ты, словно моряк околдованный Сиреной, забывал обо всём напрочь: о том, куда держал путь, и о том, что существуют звуки прекраснее этого голоса. Сама того не осознавая, Кена тоже начала тихо подпевать, чем вызвала у юноши улыбку. Всё шло хорошо, даже слишком. С каждым верным движением уверенность Кены возрастала, однако так же с каждым движением ритм увеличивался, и риск отдавить королю обе ноги становился всё более реальным. Два хлопка. Поворот, поворот, поворот и… от падения их спасло лишь то, что оба успели взяться за руки. Осознав всю курьёзность случившегося, Джастин и Кена звонко рассмеялись. И смеялись они до тем пор, пока на смену этому не пришло другое осознание: они были опасно близки. Дабы избежать неловкости королева попыталась отойти, но Джастин наоборот притянул её за талию к себе и наклонился к уху. Горячее дыхание обожгло шею; Кена боялась сдвинуться даже на дюйм и просто смотрела вперёд. — Я хочу узнать тебя, Кена. Позволишь мне сделать это? Такая простая, но до невозможности трогательная фраза. Он точно не врал, и эта искренность подкупала. Слабый голос разума всё ещё пытался бороться с громогласными чувствами, но хотела она того лили нет, от этой внезапной чуткости и теплоты, пару льдинок в её сердце точно растопились. Бывают такие моменты, когда судьба буквально сталкивает тебя со всеми потайными желаниям, и тогда бегство от них перестает иметь какой-либо смысл. То был как раз такой момент. Юноша и девушка прекрасно знали, чего хотели, тем не менее будущее этого мгновения всё зависело от ответа Её Величества. Нужных слов не находилось, поэтому, решив, что ещё более твёрдого «да», чем поцелуй, она не уже не найдёт, Кена прильнула к его губам. Джастин ждал именного этого, поэтому без промедления ответил на поцелуй — требовательно, смакуя каждую секунду, словно вкушая изысканное вино. Король ликовал и не видел нужды скрывать это. Когда воздуха уже начало не хватать, Кена отстранилась. — Мне остановиться? — сам от себя того не ожидая, спросил Джастин. Кена обвила его шею руками и прошептала: — Нет. Король резко подхватил её на руки, да так, что одна туфелька слетела с ноги королевы. Кена смущенно прижалась к нему и засмеялась. Откидывая прозрачную штору, он спешно зашёл в комнату, чуть не упав из-за непонятно откуда образовавшейся ступеньки. Когда они оказались на кровати, Кена стушевалась. «Что ты делаешь? Остановись! Из-за него тебе пришлось страдать. А как же месть?» — то были последние попытки разума привести её в чувства, однако было уже поздно, и ничего больше слушать королева не желала. Она ловко сняла с Джастина камзол, и в следующую секунду тот отлетел в сторону. Вслед за камзолом отправилась и белоснежная рубашка. У Кены впервые появилась возможность рассмотреть красивую широкую грудь мужа. От волнения она сглотнула и протянула руку вперёд, но так и не коснулась. Джастин усмехнулся и взял её за руку, проводя вниз по прессу. Но не став ждать, чтобы увидеть румянец на щеках жены, он повернул её к себе спиной. Теперь была его очередь вступить в игру под названием «освободись от всего ненужного». — Чёрт побери! — под нос ругался Джастин, резко, но безуспешно пытаясь развязать корсет. «Надо бы ещё заказать пару платьев мадам Бутон» — пронеслось в мыслях. К удивлению Джастина Кена невозмутимо потянулась к изголовью кровати, достала из-под подушки кинжал в сверкающем от драгоценных камней чехле и протянула ему. — Да… — присвистнул король. — Как посмотрю, Вас лучше не злить, Ваше Величество. — Замолчи и разрежь уже этот корсет! Джастин усмехнулся и послушно выполнил королевский приказ. От звука трескающейся ленты по коже девушки пробежались мурашки. Волнение граничило с безумным влечением. Казалось, за такое попадают ад, но в тот момент это её даже не смущало. Когда корсет постигла та же участь, что камзол и рубашку, Кена наконец смогла вдохнуть полной грудью. Живот больше ничего не сдерживало и от того он ей казался некстати большим и несуразным, а белая ткань сорочки почти ничего не скрывала. При мысли о том, скольких красивых девушек он видел обнажёнными, руки сами схватили края сорочки, не давая Джастину избавиться и от этой вещицы. Юноша догадывался, в чём была причина её неуверенности, поэтому быстро нашёл нужные слова. — Не стесняйся, тебе это не идёт. — произнёс Джастин и трепетно поцеловал её руку. — Ты прекрасна, — добавил он в вполголоса. Вместе с шёлком исчезла последняя преграда между разгорячёнными телами. Они стали общаться прикосновениями, внимательно наблюдая за тем, какие из них приносят особое удовольствие. От резких кожа краснела, а от лёгких душа уходила в пятки. Желание опьяняло Джастина, а волна многоликих чувств поражала своей силой. Душа трепетала от мысли о том, что произойдёт, когда они наконец станут одним целым. Заметив едва заметную тень страха в глазах напротив, король взял её руку и переплёл их пальцы. Только после этого он позволили себе овладеть ею. Той ночью боль и наслаждения сменяли друг друга и сводили с ума своим сочетанием. И когда терпеть эту сладкую муку уже было невозможно, по телу Кены прошлась дрожь, напоминающая раскатистую молнию, громадным шрамом рассекающую ночное небо. Они заснули в объятьях друг друг друга, забыв о суете внешнего мира.***
Кена встала рано, ещё до восхода, и долго наблюдала за безмятежно спящим рядом Джастином. Голая спина, растрёпанные волосы, изредка подрагивающие во сне ресницы и алые губы, вкус которых она не могла забыть. «Наверняка именно так выглядел Люцифер, когда его изгнали из рая. Ужасающе прекрасно» — подумала и, представив, как бы он выглядел с крыльями, смутилась. От того, что ради мимолётного наслаждения дала слабину и изменила самой себе, в груди образовалось отвратительное чувство. Казалось, за эту ошибку она будет карить себя ещё долго. Дабы хоть немного забыть о своём позоре, она накинула халат и вышла. Напротив двери, прислонившись спиной к стене, спал Этьен. Кена неслышно прошла мимо и, ни на секунду не оглядываясь, направилась в покои Анны. Джастин проснулся ближе к обеду и, не увидев рядом жену, был очень огорчён, даже обижен, потому и не стал спрашивать у слуг, где она была. Так королевская чита не виделась до самого вечера. За полчаса до маскарада Джастину всё ещё пришлось первому прийти к ней, ведь по традиции именно кавалер приносит маски. Когда Джастин зашёл в её покои с небольшим сундучком в руках, Анна помогала Кене с финальными штрихами образа. Однако стоило королеве сделать жест, как фрейлины и след простыл. Всем своим видом демонстрируя холодность, она надела вторую серьгу и взяла в руки флакончик с духами. Джастин тоже не спешил начать разговор и только, оперевшись о рабочий стол, наблюдал за её дальнейшими действиями. Платье королевы и камзол короля были выполнены в едином стиле: черный бархат с богатой золотой вышивкой. В этом году обязательным условием был именно золотой цвет. По мнению Кены, благородный цвет опавшей листвы прекрасно передавал красоту осеннего сезона. Причём любым способом подчёркивать костюмом свой статус запрещалось, ведь вся прелесть таких маскарадов и заключалась в том, чтобы все гости были в равных условиях, и под конец вечера узнать, кто был более влиятельным, уже было сложно. Ради этой забавы даже королю и королеве пришлось на время забыть о своих коронах. Цветочный аромат маслянистых духов постепенно заполнил всё пространство комнаты. Джастин вдохнул этот запах и улыбнулся, прокручивая в голове все яркие воспоминания прошлой ночи. Кена отвернулась от зеркала и посмотрела на него с недопониманием. Точнее, она догадывалось, что могло быть у него на уме, потому что сама не находила силы перестать думать об этом. Джастин почувствовал на себе требовательный взгляд и решил больше не медлить. Он открыл сундучок и достал оттуда потрясающие чёрные маски, щедро украшенные оранжевыми перьями. Подойдя к Кене, он встал перед ней на колено. Одну маску он отдал недоумевающей Кене, а вторую осторожно надел на королеву. — Очень красиво, — отстранившись, оценил он. — Так сегодня точно кто-то тебя у меня украдёт. Кена услышала в этой фразе отголосок печали, но запретила себе снова поддаваться искушению и гордо заявила, вызвав усмешку короля: — Возможно, но только если я сама это позволю. — Окажешь мне честь? — указав взглядом на маску, спросил он. Кена, всячески избегая взгляда его искушающих глаз, быстро помогла надеть ему маску и вышла из покоев, не дожидаясь его.***
На маскарад в Фонтенбло съезжалась вся французская знать и некоторые представители иностранных королевств, поэтому у парадного входа в резиденцию сформировалась целая очередь из роскошных карет. В вечернем августовском воздухе витала особая праздничная атмосфера, яркая, словно вращающаяся шутиха и терпкая, словно шампанское в бакалах гостей. Королева под руку с королём медленно шла по богато украшенному коридору и наслаждалась красотой, к которой была причастна. По всему арочному потолку была пущена золотая гирлянда, выполненная талантливыми мастерами в форме клиновых листьев. Медовый свет множества свечей отражался в высоких прозрачных хрустальных вазах и переливался, вызывая лёгкое приятное головокружение. С каждым новым шагом они приближались к главному бальному залу, куда гостей зазывал замечательный дуэт двух скрипок. Как только было объявлено о прибытии королевской четы, музыка затихла и все расступились. По дороге к пьедесталу Кена мелком окинула наряженных незнакомцев и незнакомок. Обеспокоенное сердце болезненно ныло: она не видела того, ради кого был устроен этот бал. Но каково было облегчение, когда она наконец заметила Вильгельма среди последних рядов. Он был одет в изысканный коричневый костюм из кожи, а лицо его было скрыто за золотой маской, которая почти полностью закрывала левую часть лица. Он стоял, слегка облокотившись о мраморную колонну и в правой руке держа бокал с красным вином. Как только их глаза встретились, он усмехнулся и слегка приподняв бокал в воздух и, не разрывая зрительного контакта, медленно сделал глоток. Кена улыбалась ему, совсем не обращая внимания на Джастина, который последние несколько минут произносил страстную речь о победе, дружбе династий и прочем. Королю удалось завладеть вниманием всех аристократов, кроме Кены и Вилла. До этого он и не думал, что отсутствие всего каких-то двух человек может так сильно ощущаться. Тем не менее, он продолжал, не теряя энтузиазма. Королева не сводила взгляд с барона до тех пор, пока не заметила рядом с ним, только вошедшую в зал, Елену. Осторожно обойдя гостей, она заняла место в первом ряду. Загоревшиеся то ли любовью, то ли страстью глаза говорили о том, что на бал она пришла не в качестве фрейлины, а в качестве фаворитки короля. «Какое кокетство» — с неизвестно откуда взявшейся злостью, подумала Кена и перевела грозный взгляд на улыбающегося Джастина. «Неужели ей улыбается? Так. Очнись! Сама же попросила её сблизиться с ним» Когда Джастин, наконец закончил свою речь, Кене не оставалось ничего, кроме как добавить: — Сегодня замечательная ночь! Давайте без лишних предисловий вдоволь повеселимся, на время забыв о титулах и званиях! Дворяне встретили слова королевы аплодисментами и восторженными возгласами. Тут же заиграла музыка, оповещающая всех о первом грандиозном танце. Король подал королеве руку и они спустились к гостям. Быстро и без особого выражения Кена станцевала положенную партию с Джастином и затем, не медля, повернулась к следующему партнёру, успевая при этом высматривать Вилла. Людей было много и почти все они танцевали. Издалека всё это действо напоминало бушующие морские волны: вечное движение, повторяющиеся раз за разом возгласы и смех. Казалось, вечность спустя Кене и Виллу удалось встретиться в танце. Их руки соединились, и королева с трудом верила своему счастью. Вот он перед ней, живой, реальный. Но что-то безусловно изменилось в нём. Он возмужал и стал более смелым в своих прикосновениях. Теперь Кена точно осознавала, насколько разными были два брата. За одним танцем последовал другой, но королева захотела передохнуть, поэтому взяла Вилла за руку и отошла от танцующих. К тут же подбежал внимательный паж с подносом, предлагая бакалы шампанского. Кена взяла два, протягивая один барону. Счастливые они разговаривали о чём-то отдалённом, даже не вспоминая об истории с письмами. Но Кена не могла не заметить то, с каким упорством он выдерживал эту нить флирта. Прозрачные намёки и неслучайные прикосновения имели своё действие, но совсем не то, на которое надеялась Кена. Почему-то она чувствовала неприятное волнение, будто что-то страшное могло произойти. Раньше ей казалось, что испытывать такое с ним было невозможно, но что-то правда переменилось. Но беспокойство отошло на второй план, стоило ей увидеть, как король подхватил якобы споткнувшуюся Елену. Она нежно прикасалась к его предплечью и, что-то прошептав, улыбнулась. Джастин кивнул и широко улыбнулся ей в ответ. «И она говорит, что он холоден и ничего ей не рассказывает. Неужели мне опять пускают пыль в глаза» Кена чувствовала, как секунда за секундой в сердце просыпалась злость, поэтому, дабы сдержаться, она решительно осушила бокал и, поставив его на поднос слуги, пригласила Вилла на следующий танец. Тогда она решила, что, какими странными ни были бы ощущения, она без стеснения ответит на все его ухаживания. Быстрая музыка заиграла и пары снова закружили по блестящему мраморному полу. В этом танце фигуры менялись не так часто, поэтому у танцующих была прекрасная возможность насладиться обществом друг друга. Прежде чем началась та часть, в которой партнёры менялись, Вильгельм взял Кену за талию и поднял девушку, быстро покрутившись. Её голова закружилась ещё больше и она громко засмеялась. Но вот уже в следующую секунду перед ней стоял незнакомый ей дворянин. Пытаясь не терять грацию, Кена продолжила танцевать. Вино принесло бесчувственность. Напряжения в теле больше не было, и королева смогла избавиться от навязчивых мыслей и беспокойств. Даже, когда наступила очередь танцевать с Джастином, она оставалась невозмутимой. — Разрешите справится, Ваше Величество, — обратился к ней он, нарочито подчёркивая титул. — Почему вы позволяете себе так себя вести? — Можете сказать ещё громче, чтобы вас услышали даже в Париже. А, если честно, вас это так сильно волнует, Милорд? Будьте покойны. Вашей репутации ничего не угрожает. Просто наслаждайтесь. Смотрите, ваши поклонницы давно вас заждались, — завершив последнее па, она толкнула его, а сама снова упорхнула в руки Вилла. «Чертовка!» — подумал король, после того, как она исчезла в толпе дворян. — Уйдём отсюда? — заключая Кену в объятья со спины, спросил барон. — Куда же? — она повернулась и положила ладони на его плечи. — В наше место. Кена радостно кивнула. Он взял её руку и, оставив на ней лёгкий поцелуй, повёл королеву на выход из зала. — Ваше Величество, королева в компании барона вышла в сад. Что прикажите делать? — без промедления сообщил Этьен. — Ничего, — ответил Джастин, и на скулах заиграли желваки. По приказу короля все слуги оставили двух братьев на едине. — Ты хоть любишь Кену? — нагло ухмыляясь, спросил барон. «А ты, можно подумать, да. Знаю, я эту твою напускную вежливость. Только почему-то с Кеной она слишком затянулась» Дастину опять вспомнился случай, который навсегда определил для него истинную натуру Вилла. Пару лет назад дабы для своих приятелей пиратов узнать, где самые влиятельные торговцы Парижа хранят свои богатства, он крутил романы как с их дочерьми, так и с их жёнами. В итоге, когда одна из семей узнала правду, мать чуть не убила свою дочь. Благо у покойного короля получилось разрешить все разногласия, выставив виноватым одного из неугодных дворян, вхожего в круг купцов. — Если бы я не любил её, то во Францию ты бы живой не вернулся, — сказал, Джастин, перекрестив руки на груди. — Что ж, даже если и любишь, она-то тебя ненавидит. И возненавидит ещё больше, если я расскажу ей всю правду о письмах или, может, даже больше. Джастин опустил взгляд и только спустя какое-то время предложил: — Давай дадим ей самой решить. Если она оставит тебя подле себя, я не воспрепятствую. Если же нет, ты покинешь Францию. Добровольно и навсегда. — Будь по твоему.***
Кена и Вильгельм босиком бежали по влажной траве, иногда продолжая кружиться в танце. И только когда зашли в хижину, она позволила поцеловать себя. Он прижал её к стене и целовал с безумной страстью, которая заставляла забыть обо всём. Тем не менее Кена поймала себя на мысли о том, что его прикосновения были чужими, не такими, как у Джастина. Она осторожно отодвинулась и отошла в глубь комнаты, зажмурившись. — Всё в порядке? Кена натянула улыбку, не желая выдать свои истинные мысли, и вернулась к Виллу. — Да. Просто хочу посмотреть на тебя, как следует. Вилл слегка наклонился к ней, предлагая избавиться от маски, что она и сделала. Но как только Кена увидела, что на лице его теперь наискосок через всю щёку красовался рваный шрам, то выронила из рук маску. — Боже, — произнесла Кена и потянула руку к его лицу. — Что, теперь я не достоин любви королевы? — он горько усмехнулся и присел на скамейку. — Нет, нет, ты что! Это ничего не меняет. Просто, — она замолчала, размышляя над тем, как сказать и не обидеть. — Ты получил его из-за меня? Так и знала, что всё не могло быть настолько безоблачно. Кена присела рядом и взяла его за руку. — Нет, Ваше Величество. Из-за одного слишком проворного шотландца, — попытался он перевести всё в шутку, но Кена не оценила его старания и только одарила его сторгим взглядом. — Это совершенно не смешно, Вилл. Кена обеспокоенно посмотрела на него и осторожно дотронулась до шрама. — Прости, — Кене удалось выдавить из себя лишь это неловкое извинение. Она хотела убрать руку, но Вильгельм не позволил ей это сделать. Он наклонился вперёд и оставил на её губах лёгкий, как ветерок, поцелуй. Кена никогда не думала, что такое ненавязчивое проявление нежности могло настолько печалить. Иногда бывает сложно представить весь масштаб разрушения, пока собственными глазами не увидишь пусть и маленькую, но его часть. Так и случилось с Кеной в ту минуту. Именно тогда вес креста, что она несла всю свою жизнь, показался нестерпимым. — Ты правда хочешь узнать, кто стал причиной всему этому? — сказал Вильгельм и вдруг снял рубашку. Королева от ужаса прикрыла рот руками: крепкий торс был изуродованным шрамами. — Прошу надень её обратно, — просила Кена, отвернувшись. Вильгельм послушно выполнил приказ, но мысль свою продолжал: — Виной всему мой своенравный братец, который решил что может поиграть в Бога. Каждый день я наблюдал за тем, как люди погибали. А он не сделал ничего для того, чтобы остановить это кровопролитие. Кена тихо слушала его, чувствуя при этом неимоверную вину. Сердце хотело ни смотря ни на что защитить мужа, найти ему оправдание, но Разум отказывался делать это, и королева молчала. — Кена. Посмотри на меня, — Вилл взял её за руки. — Слышал, пока меня не было он и тебя он заставил страдать. Если бы ты знала, как он обошёлся с Риной, то… — Я знаю, — равнодушно оборвала она его, отняв руки. — И неужели ты спустишь ему это с рук? Неужели у тебя не было желания отомстить? — Было. То есть оно есть. Но к чему ты ведёшь? — Я могу помочь тебе с этим. В глазах королевы одновременно был интерес и обеспокоенность. Казалось, воздух постепенно накалялся, предвещая опасность. — И каким образом? — За всё то время в Англии я понял одну важную вещь: короля не любят, а это значит, что свергнуть его не будет сложной задачей. У меня имеются некоторые полезные связи, но их влияния пока не достаточно. Нужно время и твоя помощь. Если ты согласишься, мы вместе будем стараться ради совместного счастливого будущего. Кену до невозможности возмутили его слова, но она всё же зачем-то старалась сохранять внешнее спокойствие. — Это невозможно. Вильгельм удивился тому, что её совсем не трогали его слова, но отступать не желал. — А что если я скажу, что он пообещал отпустить тебя, если ты сама этого пожелаешь. Кена почувствовала, как сердце обрушилось. «Отпустил? Так просто?» Разочарование быстро сменилось обидой и злостью, и королева мысленно добавила: «А я назло вернусь!» — Что здесь думать? Конечно же, это невозможно. Боже правый, Вилл, что с тобой сталось? Откуда такие страшные мысли? — После того ужаса, который мне довелось увидеть, я понял, что нужно пользоваться каждой возможностью и любить, будто в последний раз, — он печально усмехнулся, и что-то демоническое проскользнула в этой ухмылке. — Но похоже, тебя всё-таки заботит статус и я, будучи всего лишь жалким бастардом, не имею право на счастье. — Не переворачивай мои слова. Ты хоть понимаешь, что сейчас говоришь королеве своей страны о государственной измене?! — Если поможешь мне, это не будет изменой, а скорее подвигом во имя Франции, Англии и нашей любви. «Неужели сошёл с ума…» — Это, наверняка, минутное помутнение. Давай представим, что нашего разговора не было. Я вернусь во дворец. А ты уезжай куда подальше. Я прикажу слугам дать тебе всё необходимое, включая деньги. Она встала и практически бегом направилась к двери. Но, как только, рука её коснулась ручки двери, она почувствовала резкую боль в области шеи, а дальше пустота. Вильгельм осторожно взял её на руки и, улыбаясь, произнёс: — Теперь точно будешь всецело моя.***
Джастин терпеливо ждал, сам не понимая, чего. Ожидание скрашивала Елена, пустые ласки которой были ему в тягость. Когда она потянула его за собой в ближайшую пустую комнату, терпение его истекло и он, с силой отбросив её руки, побежал к выходу их дворца. В мыслях была только Кена. Он бежал в лачугу. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Он вспомнил, как так же бежал к Мари. Вспомнил, что тогда ему не удалось спасти любимую, и стало ещё хуже. Страх от того, что и в этот раз его дорогой человек безвозвратно покинет его, сковывал движения, но Джастин и не думал остановиться. Он добежал как раз в тот момент, когда Вильгельм выносил Кену на руках и шёл в сторону секретного выхода из дворца. — Вот, значит, как ты получил согласие моей королевы, — запыхавшись, рявкнул Джастин. Вильгельм повернулся и лукаво улыбнулся ему. — А ты вот так держишь слово. — Думаешь, я не знаю, на что ты способен. У нас всё-таки один отец, — король больше не мог шутить с ним и, посерьёзнев, добавил. — Хватит глупостей. Убери руки от Кены. Сейчас же! — А если я этого не сделаю? — Я убью тебя. Вильгельм без лишних слов прислонил Кену к ближайшему дереву и обнажил меч. Джастин сделал то же. Драка началась. Единственным источником света было маленькое окошко хижины и редкие фейерверки, озаряющие небо. Тем не менее, осторожничать не желал ни один, ни другой. Лязг металла разрезал ночную тишину. Вильгельм безжалостно наступал до тех пор, пока Джастин не упал, выронив меч из рук. Барон ногой откинул оружие в сторону и злобно засмеялся, увидев, как маска страха опустилась на лицо брата. Мерцающий свет свечей хижины заставлял выглядеть короля ещё более жалким. — Помнишь, как я поклялся, что в следующий раз не остановлюсь? Какая ирония! Джастин не мог найти в себе храбрости встать и продолжить сражаться. Стыд, как будто прибил его к земле, в которую он от злости к себе впился ногтями. В тот момент Кена очнулась. Её голова жутко болела. Она помассировала виски, но облегчения не наступило. Затем она, напрягая зрение, постаралась, понять где находиться. — Ха, ты всё такой же слабый. Что ж можешь прощаться с жизнью. Преодолевая боль, Кена кинулась к Джастину. Она встала на колени перед Виллом и закрыла униженного мужа. — Если убиваешь его, убей и меня. Я — королева Франции. А значит я виновата в этой войне ровно так же, как и он. Ну же! Осмелишься? — она обхватила лезвие рукой и приставила его к своей груди. Метал крепко впился к кожу, вызывая боль. Но эта телесная боль была ничем по сравнению с разочарованием и позором. Опять за неё пытались решить её судьбу. Джастин ужаснулся, увидев кровь, но Кена даже бровью не повела, она лишь уверенно смотрела в глаза предателю. Вильгельм не ожидал, что она очнётся так скоро, и совсем растерялся. — К тому же такая любовь мне не нужна. Я уж лучше умру, чем буду твоей. Барон словно под воздействием магического заклинания осторожно забрал лезвие у Кены, и отложив меч в сторону, склонился перед королевской четой. — Я приму любое наказание, Ваше Величество. Удивлённой такой быстрой победе Джастин спешно помог Кене встать. — Сильно больно? — обеспокоенно спросил он. Но не дождавшись ответа жены, король наклонился за мечом. Будто читая его мысли, Кена остановила его. — Я уже с тобой. Избавившись от своего брата, ты ничего не решишь, — тихо сказала она. — Прошу оставь правосудие до завтра. Пойдём домой. Пожалуйста. Дрожь в её голосе причиняла боль, и король не смог отказать ей. — Чёрт! Считай, что тебе повезло, — огрызнулся он, вонзая меч в землю прямо перед лицом Вильгельма. По пути во дворец Джастин придерживал Кену за предплечья, иногда бросая в сторону брата ругательства. Вильгельм, признавший своё поражение, шёл впереди, склонив голову. На встречу им бежал обеспокоенный Этьен. — Ваше Величество, простите, я ослушался вас. Но вас так долго не было и я забеспокоился. Видимо, не зря. Что случилось?! — Позже расскажу. Пока ступай и заключи барона под стражу. — Да, Ваше Величество, — хранитель покоев подошёл к Виллу. — Не трогай меня. Сам пойду, дорогу знаю.***
Кена сидела на кровати и с грустью смотрела на свою перевязанную руку. — А ты всё-таки вернулась ко мне? — вдруг спросил сидящий рядом Джастин. Королева повернулась к нему и устало улыбнулась, отвечая: — Конечно. Представь, какой позор ожидал бы тебя, если бы я правда убежала с ним. Джастин тихо засмеялся и вовлёк её в свои объятья. Он снова восхищался ею. Он гордился тем, с какой мужественностью она была готова умереть рядом с ним. Он полюбил её. В голову незаметно закралось сомнение о том, что когда-нибудь и он может, попав в королевскую немилость, погибнуть от рук Кены, однако безграничное счастье всё затмило. — Спасибо, — прошептал он, гладя её по волосам. Кена закрыла глаза, наконец чувствуя душевное спокойствие. Кажется, в этот раз ей удалось защищать себя и свою семью, однако никто не знает, что для короля и королевы готовит следующий день.