***
Представьте, что вы наступаете на льдинку. Когда вы наступает на неё, то она начинает трескаться понемногу, но смотря на неё и что на ней ещё осталось место, где она не потрескалось — вы наступите на неё ещё раз, чтобы окончательно её сломать, чтобы на ней не осталось целого места. Точно так же себя чувствует Тэхён, который находится уже за гранью реальности, прибывая где-то на середине между темнотой и реальностью, но получая удары ещё и ещё, его сознание понемногу ломается и в итоге исчезает совсем. Он мог бы облегчённо вздохнуть, что наконец-то он в омуте темноты, но он лишь только жалеет об этом, потому что сразу получаешь в десять, нет, в тысячу раз больнее. — Я не разрешал тебе закрывать глаза, сука! — Глаза как умалишённые распахивается, а из-за рта выходит немой крик. Почему немой? Потому что голос тоже решил его покинуть, голос пропал и сейчас из него выходили лишь жалкие вздохи и хрип, когда после ударов кнутом, таких сильных ударов, что тело парня стало походить на кровавое месиво и похоже, что шрамы которые нанёс тот уже не пройдут никогда. И когда после этих ударов и после того, когда уже нет сил держаться — он теряет сознание, приходит ещё более изощрённая пытка, на него выливается ведро ледяной и ужасно солёной воды, чтобы все его кровяные полосы от кнута разъело ещё больше. Он получил такое ведро уже дважды и сейчас он даже не знает о том, а в следующий раз проснётся ли он после очередного такого ведра, потому что даже оно для него перестало быть чем-то болезненным. Сейчас из него опять рвётся болезненный крик, но выходит лишь жалкое хрипение и слеза, скатывающаяся по щеке вниз и утопая в луже крови. Удар и его весь мир рушится, потихоньку, с каждой секундой он ломается, как льдинка, на которую наступают. Вся футболка, которая была на нём разодрана в клочья, оголяя его белоснежные крылья, с которых при каждом ударе падает пёрышко, начиная чернеть и увядать. И он уверен, что после этого уже не будет как прежде, всё изменится, изменится он, который уже начинает очень медленно ломаться и погружаться в себя, начиная отстраивать огромную стену около него по кирпичикам. Ещё один удар и он закидывает голову вверх и как рыба без воды, открывает рот и снова от бессилия роняет голову вниз. Ещё одна слеза скатывается по его щеке и опять утопает где-то в крови. Видимо, серьёзно он когда-то согрешил, раз сейчас расплачивается за эти грехи, и согрешил он именно тогда, когда родился. Когда родился другим на небе, он согрешил своим рождением и сейчас несёт жестокое наказание, которое сломает его раз и навсегда. От которого он уже не сможет снова стать одним целым, ведь застыть новый лёд может, но застыть только поверх разломленного. Он ломается. После ещё нескольких ударов, которые он смог стойко выдержать и пока что не погрузиться в темноту. Его отцепляют от оков и в подвал заходит парень, возраста их, но по глазам Тэхён понял, что это был демон, глаза — красные. Астарот приказал демону отвести парня в подвал запереть в одной из клеток, на что тот поклонился и кивнул, хватая парня за плечи и уводя в тот же самый подвал с множеством решёток, куда он и пришёл самовольно, откуда его и забрали за это. Демон вцепился в его плечи руками, сжимая их, и можно сказать таща парня, на котором даже перестало быть видно его прекрасное лицо, его волосы были в запёкшейся крови, лицо всё изуродовано от кнута, потому что он пару раз получил и по нему. Губа и щёки распороты, предоставляя крови вытекать оттуда, а тело было похоже на живое мясо от кнута, который буквально распарывал его кожу с каждым ударом. Он не помнил как его бросили в сырой подвал, он не помнит как вообще дошёл до туда, лишь помнит то, что когда он упал на влажную землю — голышом, в жалких остатках его футболки, то сразу же погрузился в темноту, от невыносимой боли повсюду, включая душу и сердце. И погрузился он с мыслей о том, что он уже не ангел. Слишком грязен для ангела он стал. Сознание к нему так и не возвращалось, даже сны к нему не шли, он просто сидел, окружённый темнотой и смотрел в никуда. Он не желал уходить из этой темноты, он не хотел просыпаться, он не будет просыпаться. Он хочет дальше находится в этой темноте, потому что тут просто плохо, а там ещё и слишком больно. Он до сих не понимал за что он заслужил такое, он понемногу стал ненавидеть своих родителей, нет, не немного, он стал их слишком ненавидеть, из-за того, что мама его родила, из-за того, что родила его таким, из-за того что сказала, что ему незачем быть сильным, ведь сильный должен быть не он, а его пара, которой нет. Но он ещё где-то глубоко внутри рад, что если он ненавидит, значит ещё живёт, значит пока что он не до конца разрушился, но кирпичная стена с каждой минутой становится всё больше. Как смешно становится от того, что он постоянно читал книги, что слышал о том, что тот мальчик Астарот — жесток и непреклонен. И как становится смешно ему от того, что он считал его просто ангелом, сломленным небом, но тот родился для того, чтобы самому сломать небо и всё остальное. Как смешно становится от того, что он его жалел, как смешно становится от того, что он надеялся на его доброту, которой как оказалось нет. Всё сказанное в книгах правда, он жесток, в нём нет ничего ангельского, он родился, чтобы стать падшим, родился для того, чтобы всё разрушить. И как же плохо от того, что он верил в это, в несуществующую реальность. Но сейчас он понял то, что незачем себя было тешить ложными надеждами, не узнав его поближе, не вкусив в себя все истины сказанные о нём другими, как жаль, что он это понял тогда, когда сам познал всю истинную сущность падшего ангела. Как бы он не хотел возвращаться из такой полюбившийся ему темноты, где нет боли и проблем, но сознание к нему всё начинает возвращаться, чего он совсем не хочет и желает. Веки кое-как разлепляются, из-за того, что его глаза опухли и его лицо явное всё синее, то видно плохо, точнее минимум. Его встречает пробирающий холод, кирпичная стена и крыса которая бегает из угла в угол и не находя ничего убегает. До его ушей доносится знакомый голос, точнее два знакомых голоса. — Ты думаешь, он очнется? — Говорит парень тем же охрипшим голосом. — Он уже неделю без сознания и в одном и том же положении. Мы даже не знаем жив ли он. Эта тварь так беспощадна. — Говорит другой. Парень весь съёживается, продолжая не подавать виду, что он очнулся. Не хочет он ни с кем разговаривать, пусть лучше думают, что он жалко умер. Его взгляд падает на чёрное пёрышко, которое лежит в самом углу, видимо, крыса утащила его туда. И понимает, что его крылья уже поломаны, раз начинают осыпаться и чернеть. Он понимает одно, а именно это то, что на небо он вернуться больше не сможет, потому что ему там уже не место. Его место это быть здесь и словно ненужный мешок валится на сырой земле, вдыхать отвратительный запах: подвала, сырости, крови и смерти. Парень подбирает под себя руки, смотря на окровавленные руки, которые покрылись тоненькой корочкой спекшейся крови. Его одолевает какое-то чувство, будто сейчас кто-то зайдёт и это чувство его не подводит, дверь с грохотом подвала отворяется и в неё кто-то заходит, разнося по коридору эхо от шагов. Парень опять весь сжимается и перестаёт дышать, чувствуя приближающуюся опасность. Шаги становятся всё ближе и ближе, а потом резко прекращаются и почему-то он как будто чувствует, что этот кто-то стоит прямо перед его решёткой. Он слышит тяжёлый вздох, а потом этот голос, который предпочел бы он больше не слышать никогда говорит. Парень закрывает глаза, желая снова уйти в темноту, он не выдержит ещё одной такой пытки, это слишком мучительно и больно для него. — Он так и лежит без сознания? — Спрашивает грубый голос, в котором прослеживаются нотки злости и ещё чего-то. Люди только хрипло отвечают «да» и больше не слово, а он развернувшись уходит. И ему бы показалось странным то, ведь тот мог спокойно прочитать его мысли, и понять, что парень уже очнулся, но почему-то кажется, что он просто не смог их прочитать. Астароту тоже показалось странным то, что он не может прочитать мысли ангела начиная с той самой пытки, он не чувствовал его, когда пытал. Не чувствовал эмоций, которые он испытывал, не слышал мыслей его внутренних, он ничего не чувствовал, будто тот по щелчку пальцев закрыл себя от чужих глаз. Тэхён наконец-то смог выдохнуть и снова расслабиться насколько было возможно, уж лучше он подождёт своей смерти в сыром подвале, чем умрёт при очередной пытке. С его крыла слетело ещё одно перо, которое прокрутившись в воздухе, приземлилось перед его лицом, и он сейчас наблюдал за тем, как белое перо с капельками крови, полностью чернело. По щеке скатилась слеза, и он подавил в себе рвущийся наружу крик отчаяния. Дверь снова отворилась, только уже более аккуратно, шаги не были такими же тяжёлыми. И он понял, что пришёл уже не Астарот, а скорей всего демон, может настало время, чтобы им поесть, скорей всего, он был и прав. И когда звякнула какая-то железная миска справа от него, а потом слева, он оказался прав — им принесли еду. Однако парень услышал озлобленный голос человека, охрипший и севший, парень, который сначала не желал с ним разговаривать — Джин. — Мы не собаки, чтобы вы в нас это дерьмо швыряли. — Проговорил парень, на что послышался смешок. И опять же грубый и самоуверенный голос демона. — А ты думаешь в качестве кого ты здесь сидишь? Принцессы в замке заточения или кого? Засунь себе своё ЭГО в задницу и жри, будь благодарен, что вообще жрёшь. — Звучит звук громкий звук железной тарелки, которая по видимому попадает по решётки, а злобное шипение означает то, что попали не только по решётки, но и по демону. — Пошёл нахуй, лучше я сдохну, чем буду жрать это. Тебе надо сам это дерьмо и жри, тебе же похуй, что жрать. Ты — демон, вон могу свою руку одолжить, можешь и её сожрать! — Снова говорит парень охрипшим голосом парень, в котором также плещется гнев. — Я сейчас твой член сожру, если не заткнёшься. Ещё одна такая выходка, и ты будешь изуродован как он, — Демон показывает в сторону ангела. — А ангелочек-то уже подыхает, крылышки-то начинают осыпаться. Если не заткнёшься, то сдохнешь как и он — в пытках. — Проговаривает демон и вновь слышатся удаляющиеся шаги и хлопок дверью, а потом хриплый стон и глухой стук. — Блять. — Ну и что за показательное выступление это было? — Проговаривает другой парень с немного смешинкой в словах. Другой же опять стонет и опять раздаётся глухой стук ладошкой по земле. — Он меня раздражает, я заебался тут сидеть, какого хуя вообще мы здесь делаем, если мы им нахрен сдались. Если я когда-нибудь отсюда выйду, я найду этого чёртова демона и вырву его яйца! — Кричит парень, делая акцент на последних слова и поворачивая голову в сторону двери. Другой же лишь только тихо посмеивается и закатывает глаза. — Ты ведёшь себя, как истеричка, или как баба, которая хочет привлечь к себе внимание, может ты того? — Парень начинает играть бровями и получает в свою сторону злобный взгляд и шипение. — Была бы моя воля, я и тебя тоже придушил. Бесишь своей позитивностью в такой ситуации, у нас тут ангел полудохлый лежит, нам дают какую-то траву жрать, здесь слишком стало нести трупами, потому что они резко все начали подыхать, как мухи. И знаешь, только самый тупой человек в такой ситуации может сравнивать меня с педиком. — Проговаривает парень и откидывает голову на кирпичную стену. — Ты решил сейчас проявить человеческие замашки и уподобиться гомофобам? Немного неуместно это в том случае, когда ты сидишь в подвале, жрёшь траву, истеришь только на этого демона, когда за стенкой у нас какой-то хрен мучающий всех, а нашим соседом является ангел. Гомофобия в этом случае немного неуместна. А прикинь ты бы с ним переспал и он тебя бы отпустил, я думаю это был бы резонный вариант. Я бы согласился. — Кивает сам себя парень и получает скривившиеся лицо напротив. — Хосок, ты ебанулся? Ты идиот или да? Какой не ебанутый согласиться переспать с демоном? И я не гомофоб, но и уж тем более кем-то из них я точно не являюсь и упаси господи не собираюсь. — Знаешь, не говори ты так уверенно, кто знает, что будет потом. Может ты резко станешь жёнушкой и ещё нарожаешь много маленьких детишек. — Уже смеётся парень, когда получает в лоб кусочек брокколи. — Долбаёб, я пока что пол меня не собираюсь. Я конечно до это раньше и в ангелов и демонов с Адом и Люцифером не верил, но уж точно знаю, что мужики не могут рожать! Так что пусть твоя больная психика помашет нам ручкой. Иди лучше пожри траву, может извилин добавится, или тебе стоит начать рассказывать строение мужского организма? — Истерично выдаёт парень, в ответ получая лишь фырканье. — Знаешь, вот именно, что раньше мы и не знали о существовании их. Так что я ещё раз повторюсь, не будь так уверен. Я ещё буду стебаться над тобой, когда рожать будешь. — Нет, ну ты точно псих. Даже разговаривать с тобой не хочу. Весь коридор опять погружается в молчание, потому что тут единственные, кто способны говорит это два парня. И не всегда у них еще и разговоры складываются, уж слишком разные они. Один слишком позитивен, даже в такой ситуации, а другой чересчур агрессивен и пессимистичен. Появляется снова атмосфера нагнетания. Ангел продолжает лежать в одном положении, лишь иногда смотря на свои пёрышки, которые не так часто, но продолжают кружится и падать на влажную землю. И он продолжает так лежать до тех пор, пока снова не погружается в глубокий сон, в котором ему снится библиотека, в которую он в детстве сбегал порисовать и почитать глупые легенды, думая что это правда. Но это всё лишь жалкие сказки, тупые легенды, в которые сейчас он не верит и думает о том, что его время было потрачено впустую этими глупыми книжками. А после этой любимой библиотеки, от которой остались лишь тёплые воспоминания, он снова оказывается запертый в темноте и снова привыкает к ней, снова не желая выходит из неё, ведь какой смысл? Если всё равно больно.***
Ну темнота, как мы все знаем, всё равно не длится вечно, однажды нам приходится выйти из неё, чтобы снова взглянуть в глаза реальности. Парня снова встречает реальность с стеной и какими-то бессмысленными репликами двух парней рядом с ним. Он снова скукоживается и продолжая так же смотреть на свои ладони, на которых начали затягиваться глубокие порезы. Снова отворяется дверь и снова слышны тяжелые шаги, которые доходят до него, опять какая-то реплика, которую он не желает слушать, снова закрывая глаза и погружаясь в свой мир, такой безболезненный, казалось бы ему. Тяжёлые шаги вновь отдаляются и слышен хлопок дверьми, казалось будто бы так сейчас будет всегда. Темнота, тяжёлые шаги, удаляющиеся шаги, хлопок дверьми и снова темнота. Кажется, что это просто станет его режимом до того момента, пока он просто не испариться. Ну так казалось только ему, потому что когда он вновь погрузился в полюбившуюся темноту, очнулся он уже не в подвале с видом на кирпичную стену и на свои пёрышки, а уже в другом подвале, где начались его пытки. Он еле как усмехнулся, почему-то он не был удивлён тому, что опять здесь, рано бы или поздно тот бы всё равно понял, что он находится в сознании, точнее иногда находится в нём, потому что темноту он стал любить больше, погружаясь в неё всё больше и больше и как можно на дольше. Оглянув себя насколько это было возможно, он заметил, что на нём не было крови, глубокие царапины более менее затянулись, оставляя только ярко красные линии. Он ужасен. Сам он был одет в белую сорочку, почти такую же он носил на небе. Как же было смешно о нём позаботились лишь для того, чтобы опять сделать больно. Но если честно, то стало совсем плевать ему на то, что ему сделают больно, пусть делает, если от этого ему станет легче, ведь тогда он быстрее умрёт. Он опускает свою голову вниз, закрывая глаза и тяжело вздыхая. Спустя какое-то время он слышит звук открывающейся двери и опять те же самые тяжёлые шаги. на минутку воцарилось молчание, после этого молчания к подбородку ангела прикасаются пальцы, грубо сжимая его, что ему сразу хочется уйти от этих прикосновений. Они вызывают лишь отвращение, не более. Пальцы грубо поднимают подбородок вверх, а потом по щеке проходится звонкая и очень сильная пощёчина, что голова ангела откидывается назад и снова опускается вперёд. По подвалу разносится опять этот грубый и немного хрипловатый голос. — Ты думал, что будешь вечно притворяться? Я же сказал, что сделаю твою жизнь Адом, и ты сдохнешь только по моему приказу. — С усмешкой проговаривает Астарот, пуская в ход ещё одну звонкую пощёчину. Из уголков глаз ангела снова скатывается слеза и он подавляет в себе всхлип. Он поклялся себе, что пусть его хоть на Адском огне сожгут, он всё равно не издаст не звука. Потому что стена вокруг него почти построена, а все чувства почти притупились, оставляя после себя лишь шлейф пустоты. — Смотри на меня! — Срывается на крик парень, но его лишь продолжают упорно игнорировать. Тэхён лишь прибывает в своём мире, стараясь не обращать внимание на реальность и на агрессивное лицо напротив него. За игнорирование он получает снова кнутом по животу, он открывает рот от боли, но не выдаёт ни звука, продолжая держать свои глаза закрытыми, выводя тем самым из себя другого. Тот откидывает бесполезный кнут в сторону и крепкой хваткой сжимает шею ангела, лишая его воздуха, на что он опять, как рыба открывает рот, но не отступает от себя и не отступит. Его резко отпускают, на что он сразу же глубоко вбирает в себя воздух. Он знает, что сейчас очень выводит из себя того, но он даже не знает, что тот может сделать с ним ещё, ведь казалось бы ему, хуже чем солёной водой по глубоким порезам и быть не может, но он лишь очень крупно ошибается. Ведь по мнению Астарота — это лишь жалкий минимум. Резко ангел чувствует, что кандалы расстегиваются, и он безмолвной тушкой падает вниз, приземляясь на землю без сил, потому что их уже нет. Руки падшего ангела сдирают сорочку с Тэхёна, оставляя его клубочком лежать на земле полностью нагим. Он с ухмылкой произносит. — Я слышал, что женщин могут заменить и мужчины. — Проговаривает падший с смешинками в голосе, а потом отходит к стене, подбирая выкинутый кнут и подходя к парню. Он садится на одно колено и почти шепчет. — Ты думал, то было самое худшее? Сейчас я буду делать всё тоже самое с небольшим дополнением, ты быстро согреешься, потому что от огненного кнута еще никому холодно не было. — Ангел сильнее сжимает свои глаза, чтобы слёзы прекратили выбегать из их. Его переворачивают на спину, а потом на своей спине он чувствует чересчур горячий и больной удар, прожигая его кожу и делая из него полного урода. А его стена почти достроена, спустя несколько ударов он не сдержал своё слово себе: по подвалу и даже за его пределами раздаётся дикий вопль, а потом снова и снова, пока голос снова не начинает садится. Он рыдает навзрыд, потому что теперь он понял, что-то было не самое худшее, потому что сейчас его полосуют Адским огнём и потому что он ломается. Его руки бьют землю с каждым ударом, сдирая их в кровь. В какой-то момент это прекращается, оставляя маленький подвал погрузиться лишь в немую тишину. Оставляя эту тишину ненадолго, потому что он чувствует на своем теле чужие руки. Он пытается отползти от этих мерзких ощущений, но его резко поднимают и снова цепляют руки в кандалы. Сейчас он чувствует на своём теле удары, только уже руками, такими мерзкими и отвратительными руками. Он старается вырваться, чтобы его перестали трогать, потому что это невыносимо, потому что это слишком больно. Но до его ушей доходит щелчок, после слова, — Ты такой женственный, всё-таки истинный ангел. Плевать, что парень, мне не принципиально. — А потом по подвалу проходит очередной крик. Крик боли, отчаяния и безысходности. Он никогда не думал, что всё может закончится так, он никогда не предполагал, что всё случится именно так. Ему лишь опять хотелось прокричать: «Где же этот мой человек, мама? Где?!». Наглая ложь, в которой она позволила быть слабым, надеясь на то, что однажды он найдёт своего человека в этой вселенной, который станет для него крепким деревом, но этот человек так и не появился, а его стебель не то, что сломался — его корни просто сгнили. Он так и не познал, что такое любовь, зато очень хорошо познал ненависть и отчаяние. Его стена окончательно построилась, закрыв его полностью, в глазах угас последний луч надежды, покинув его навсегда и организовав только пустоту, которая станет его спутником жизни навсегда. Он пал. Он повиснул на этих кандалах, как бесчувственная оболочка, смотря в стену и выпустив из себя последнюю слезу. Он разбился вдребезги, его нежная натура просто пала, она покрылась толстой коркой. Когда другому было всего навсего не принципиально кого взять для удовлетворения своих физических потребностей, продолжая вколачиваться в уже податливое тело грубыми толчками, не чувствуя ничего необычного. Ангел прижался лбом к влажной кирпичной стене, закрывая глаза и просто находясь в прострации, потому что таков был его конец. Он теперь уж точно сломлен и разбит теперь уже навечно. Когда Астарот сделал финальный толчок, внутри его что-то щёлкнуло, какая-то резкая боль скрутила его сердце, сжимая каменной рукой, какая-то невидимая ниточка с треском порвалась, имевшая какая-то нелепая связь разбилась. Треск этого услышали все во вселенной, только не все поняли что это. Поняло только Небо и сам Ад. А это просто был треск и разлом их связи, потому что как бы прискорбно это не звучало, но вселенная захотела сделать их связанными судьбою, только она не подозревала, что всё закончится так, что они порвут эту ниточку судьбы, связавшую их. Она не подозревала, что всё получится именно так, она не думала, что ангел родившийся для того, чтобы выполнить многовековое пророчество — падёт. И кандалы сняты, и ангел пал на землю с пустым взглядом и появившийся меткой на шее и предплечье — родитель и спаситель. А ноги двух ангелов обвил шипучий репейник, показывающий что они были связаны судьбою, но оборвавшие такую редкую связь.«А крылья стали чёрными — и единственный такой на свете ангел — пал.»
Продолжение следует...