***
— Тэхён, блять, ты куда?! — Парень за руку ангела хватает от двери оттягивает, но получает безразличный взгляд, резкие слова «к детям», Чимин орёт, вправляет мозги одному, а когда узнаёт, что виноват ещё и другой, отчаянно с некой ноткой злости отпускает, давая парню возможность хлопнуть ещё одной дверью в этом доме и снова уйти. Он кричит, кулаком об стену бьёт и зло в сторону второго этажа смотрит. Холодная рука приземляется к нему на плечо, но ему не до этого, он дёргается, шипит: «Не до тебя сейчас, отвали» и уходит, оставляя демона обиженно поджимать губы, сводя их в одну тонкую линию и поглядывая в сторону входной двери. Он растерянно смотрит на второй этаж и вновь на дверь, в итоге поднимается на второй этаж, заходит в свою комнату, выгребая пару вещей и пихая их в рюкзак и спускается на кухню, пихая ещё и бутерброды, которые сделал Чимин. Ему обидно, у него сам по себе характер стервозный, но он хотел успокоить, сказать что-то успокаивающее, ведь он может не только говорит «подай-унеси-купи», у него ведь тоже чувства есть и сейчас они мягко говоря обхаяны, хотел помочь в итоге оказался послан. Дверь дома прикрывается тихонько, почти бесшумно и Юнги идёт по территории к основным воротам, через которые можно выйти в лес, но почти в городе, буквально пару километров. Он замечает в темноте темную макушку идущую тоже в этом направлении, что означает Чонгук даже не был против на его выход из дома, значит он знает, что тот уходит и останавливать не желает, не хочет. Демоны перед Юнги опускают головы, но некоторые фыркают. Не все его любят из-за того, что он полукровка, простой сосуд смешавшихся рас, от отца и ангел и демон, от матери и человек и маг, это раздражает, когда ты задаёшься вопросом «кто я?», но так его и не находишь, потому что ты простое никто и ничто. Ладно бы он умел что-то делать, дак он ведь абсолютно ничего не умеет. Он сам по себе любит жаловаться на жизнь, но в основном это шло в шутку, но проходя по аллее, где перед ним приклоняются даже фонари, выпуская из себя свет, загораются и как он делает ещё один шаг, то погасают и встречают его другие. Но сейчас, ловя на себе не особо восторженные взгляды, он понимает, что его жизнь по-настоящему ничтожна, он не старался обращать внимание на это, но глубоко внутри всегда понимал, что к нему, хоть и родному ребёнку внимание доставалось меньше. Если он ловит на себе презрение, то Чонгук восхищение. Его мать пожертвовала собой ради него, единственная его маленькая способность, о которой, наверное, даже не знает Люцифер, что он тот, который может видеть свою жизнь от начала и до конца, он будет помнить все моменты, печальные или счастливые, он помнит всё. И помнит взгляд матери, которая смотрела с такой любовью в глазах и восхищением, шептала, что он должен стать выдающимся и любимым. Это был единственный и последний человек, который искренне его любил. Отец сам по себе был холодным, но он прекрасно видел в его глазах теплоту, смотря на Чонгука, который не родной, которого он пристроил в их семью. И даже когда он узнал о ситуации с его предназначенной парой и прогнал, он даже тогда видел теплоту, которая на него не распространялась. Он не скажет, что тот не любил его, однако его любили холодностью, а Чонгука оставшейся в Люцифере теплотой. Он не завистливый, просто обидно. Он около самых ворот хватает ангела за руку, тот дёргается и хмуря брови поворачивается, лицо было не особо дружелюбным, источало лишь уверенность в том, что он собрался сделать, уверенность в том, что сколько бы он не возвращался в этот дом его не ждут. Подают лишь ложную надежду, такую призрачную, которую почти не видно, а он и верит, ведётся на неё, а потом сам остаётся у ничего, с вновь разбитым сердцем, которое вроде бы уже начинало склеиваться, а потом всё склеенные частицы вновь разбиваются о собственные надежды. Ему больно, сердце снова начинает стучать лишь для того, чтобы он смел существовать в этом мире, лишь для этого, ни для чего больше. Стоит вновь задуматься о том, что он недостоин любви, в этой жизни точно, к сожалению, в этой долгой жизни, потому что ангелы живут слишком долго, и его дальнейшие тысячелетия будут только и грезить о счастье, которое ему просто не дано судьбой. Где-то внутри начинает больно колоться, а слёзы хотят вырваться наружу, и вместе с первым всхлипом из него выходит сдавленное. — Что со мной не так? — Юнги лишь тяжело вздыхает, мотает головой и привстаёт на носочки, чтобы обнять, чтобы он прочувствовал поддержку, которая там ему нужна, он это знает, чувствует. — Ты идеальный, ты достоин счастья и однажды ты будешь счастлив, просто сейчас не время. Война как-никак, я помогу тебе, пошли. — Полудемон опускается с носочек и треплет шевелюру Тэхёна, направляясь вперёд его, незаметно, почти незначительно стирая свою непрошенную слезу. Он пообещал их приберечь на крайний случай, когда он умрёт, вот тогда и поплачет, и чувство у него в груди такое, будто уже скоро. Они выходят из ворот, их встречает колыхающийся ветерок, хмурые тучи, которые заполнили всё небо, и незначительные капли дождя, спускающиеся с сухих веток деревьев. Деревья выглядят так, будто скоро упадут, наконец, закончат эту бренную жизнь на земле. В один прекрасный момент они не смогут устоять и сдадутся сильному потоку ветра, а корни когда-то держащие их на месте, а сейчас уже почти прогнившие на сквозь — не помогут удержать их. Каждый в этом мире проходит свой круг жизни, только вот они прошли его слишком рано, они просто сдались, сдались этой беспощадной войне, в которой неизвестно найдется ли победитель. Сквозь аллею сухих деревьев, склонившихся под сильным ветром идёт дорога, где проглядываются разрушенные здания, мелькающие, обезображенные фигуры. — Я даже не знаю с чего начать. — Тэхён тяжело вздыхает, не понимая до сих пор, что происходит, куда идти, в какую сторону. У него даже нечем защищаться, он просто ничтожен в этой ситуации. В голове крутятся глупые мысли о том, как убивают его детей, как они мучаются, а всё из-за него, из-за того, что он до сих пор так беспечен, за что и ненавидит себя. — Они не убьют их, — Встряхивает Юнги парня, пытается привести в себя, он отчётливо видит в глазах парня отчаяние, которое его поглощает с головой. Однако и тешить глупыми надеждами на лучшее он не намерен, потому что это слишком жестоко по отношению к ангелу. Он не хочет, чтобы потом тот разочаровался ещё больше, и винил в этом всё как раз его, как того, кто обнадёжил. — пока что, — Ангел пуще прежнего опускает голову и уже хочет рухнуть на землю, но худощавые руки полудемона его удерживают, продолжают орать в ухо, чтобы он собрался, что он как тряпка. Но ничто не помогает, Тэхёну так и хочется самому умереть, надежды на то, что выживут его дети, и он сам — малы, так зачем тогда и жить. Глупые мысли, которые посещают его, пока он скатывается в низ, на землю: сырую, грязную, пачкая свою одежду полностью. Пока Юнги пытается сконцентрироваться и хорошо подумать, однако и его мысли не поддаются порядку, они хаотично переплетаются друг с другом, не давая собрать общую картину. Он пытается придумать дальнейший план действий, но от чего-то кажется, что он будет сразу же провальным. Но что же делать, когда особого и выбора-то нет. Умереть, попробовав. Или просто сгнить в лесу. — Поднимайся, я не уверен живёт ли она ещё там, но она что-то об этом знать должна. — Он пытается поднять с земли ангела, но тот не поддаётся никакому контролю, однако, когда он поднять его смог, то сразу же влепил тому пощёчину и прошипел в лицо, чтобы до того, наконец, дошло всё, вся серьёзность. — Ты задолбал меня, хватит снова корчить из себя бедного и несчастного, ты думаешь только у тебя жизнь полна дерьма? Ты хотя бы ангел, у тебя есть хотя бы дети, а у меня вот нет буквально нихуя. Я просто безродное существо, от которого не отказались лишь потому, что мой как бы отец дал слово моей матери, что не кинет меня. Только знаешь ли, лучше бы кинул, чем я жил сейчас вот так, ловя на себе взгляды презрения. Ты думаешь, что один такой особенный, которого все презирают? Только вот тебя презирают за особенность, а меня за то, что я просто родился. Так что прекрати, не заставляй меня пожалеть о своём решении, что я ушёл из дома. — Такая явная ложь, потому что полудемон ни разу не пожалел, он давно хотел сбежать, уйти из этого дома, он устал жить взаперти. Он знает чем кончиться его жизнь, поэтому слова Чимина только подтолкнули его на то, чтобы уйти, значит всё так и должно, события идут в правильном порядке. И он однажды в правильном порядке умрёт, и в будущем у него нигде не было ни Чимина, ни семьи. Потому что такие как он не живут, умирают, для него и так будет роскошью то, что в будущем он умрёт красиво. Этого будет достаточно. Будет и достаточно того, что он успел полюбить, безрассудно влюбился в того, для кого он лишь цель, которую надо охранять, ангел-хранитель, для него он — работа, которую тот должен выполнять, обеспечив жизнь. Больно, совсем чуть-чуть, капельку. Хотя кому он врёт. Очень больно, невыносимо, до скручивающегося в спазмах сердца. Только это один огромный его секрет, с котором он намерен уйти в могилу. Тэхён вздрагивает, снимая с себя пелену наваждения и смотрит уже чистыми глазами, без белой стены перед ним - на Юнги и начинает быстро кивать головой, отвечая как бы на его слова, что тот не пожалеет. Он не понимает, что на него нашло, что это было за чувство, почему он так легко сдался, но сейчас благодарен Юнги за то, что не дал дальше прибывать в ней. Он хочет к детям, хочет их обнять, и вдохнуть их детский аромат. Он не оставит их, только не сейчас. Они пробираются через сухой лес, выходя на улицу, которая раньше была полна огромных многоэтажек, детских площадок, людей с счастливыми улыбками. А сейчас же она полна снующих туда-сюда демонов, многоэтажки превратились в огромные развалины, а сохранившие форму стали просто домом для демонов и ползущих красными нитями растений, которые обвивали весь дом. Тэхен начинает оглядываться по сторонам, вертеться на месте и по тихоньку понимать своё отчаявшиеся состояние в лесу. Он здесь уже был. — Да, ты прав, это лес наваждения, вскрывает все твои негативные мысли и подталкивает тебя к скрытым желаниям. Пока ты в том доме, то всё нормально, на него наложена защита магом, а за его пределами, если будешь там находиться дольше обычного, то сойдёшь с ума. Люди в этот лес ходили редко, потому что знали, что он необычный, поэтому мой отец и поставил памятник падших здесь. И люди не суются, и на существ Ада воздействия никакого. — Парень лишь ещё раз оглядывается, потому что в памяти свежо воспоминания жуткого давления на него, когда он был около статуи, казалось, будто он тонет в собственных мыслях, они сжирают и поглощают до невозможности, это настолько было невыносимо, что ему захотелось умереть, и он умер бы, если бы не Чонгук, а вообще не важно, правда, только не сейчас. — Нам надо найти машину, если пешком идти, то мы вряд ли выживем, потому что на машине примерно час точно, это на окраине Сеула. — Тэхён кивает и они полностью ступают на асфальтированную поверхность, которая покрыта значительными по величине трещинами. Ангел лишь успевает окинуть взглядом дом, в который он въехал в первые часы пребывания здесь. Тот лишь покрыт красными, обвивающими щупальцами, окна все разбиты, и сам дом в опасном наклоне, что гляди скоро и свалиться огромными руинами в низ. Дорога наполнена хлюпающими звуками луж, смешанных с кровью, и к тому же полным молчанием, если бы не рычание из-за углов, то можно было бы подумать, что всё погрузилось в безропотную тишину, что весь мир погрузился в давящую тишину. Машину, которую они обнаружили по пути — был старенький пикап, вероятно, 90 годов, по-видимому машина была какого-то дедушки. К счастью, машина была чистая, без запаха гнили и разлагающейся плоти, что не могло не радовать, в особенности ангела. — Кто поведёт? — Интересуется Тэхён, дёргая на себя дверь машины, и радуясь тому, что ключ зажигания находился в самом замке зажигания, это означало лишь то, что этот человек не знал, что умрёт, если выйдет из машины. — Я не умею. — Раздаётся голос Юнги уже с пассажирского сидения, на что Тэхён лишь вздыхает, водить он умеет, но водил в приницпе редко, обычно это делал Тэён, ему не доверял, да и сам Тэхён себе не доверяет, но выбора нет, поэтому он уже залезает на водительское сидение и заводит машину, которая заводиться с трудом, однако заводиться. — Бензина мало, поэтому я очень надеюсь, что ты знаешь куда надо ехать, и нам не придётся плутать. — Со стороны Юнги слышится молчание, и ангел лишь принимает это за согласие, обнадёживая изначально себя этим, что делать не стоит, только не в их случае, потому что давать надежду на выживание — делать только хуже. Тишина окутывает салон автомобиля, каждый погружается в свои мысли, не желая выходить из уютного уголочка, в котором только они и мысли, им не надо слов для поддержания разговора, потому что обоим уютнее в тишине, потому что разговаривать слишком неловко и некомфортно.***
Они останавливаются около старого, потрёпанного дома в один этаж, крыша уже сгнила, забор покосился, и рамы окон глядишь отваляться. Тэхён хмыкает и ладонями зарывается в свои жёсткие от грязи волосы, и начинает смеяться, глядя на этот дом, в котором нога, похоже, человека с десяток лет не была. Слишком смешно от ситуации, потому что сейчас ни бензина, ни машины, нихуя. На улице уже темнеет, а тучи темнеют ещё гуще, начиная барабанить дождём по старенькому пикапу, из рта выходит уже пар, и руки краснеют от холода, близится зима. — Погоди, это может быть защита или какое-нибудь такое дерьмо, давай хотя бы проверим. — Он хватает Тэхёна за руку и вытаскивает из машины, переходя на бег и стремясь к разваливающемуся дому. Тэхён облокачивается о стену дома и смотрит как тот стучится в него, не переставая, что ангелу хочется от этого только ещё пуще засмеяться и крикнуть, чтобы тот перестал. Но он молчит, смотря барабанит дождь по земле, которая его уже не впитывает, просто он оседает на земле, превращаясь в лужи, смешиваясь с черноземом. В какой-то момент стук парня раздражает, и не сдерживаясь он обхватывает запястья полудемона, шипя на него. — Блять, прекрати, хватит, мы тут стоим грёбаных 10 минут. Надо было ещё в машине понять, что тут никого нет, большинство людей, даже не большинство, а почти все — подохли как мухи, это война, надо было понимать, что это гиблое дело. Давай лучше найдём машину, и я отвезу тебя в дом к Чонгуку, так будет лучше. — Резко около входа раздаётся чей-то голос и оба вздрагивают, поворачивая голову к бабушке, чья голова покрылась сединой и на лице пролегли глубокие морщины, однако это не дало ей потерять привлекательность, которой она обладала. — Юнги-я, внук мой, ты ли это? — Как только тот отошёл от неожиданного шока сразу же закивал головой, и шмыгнул носом, подбегая к той, которая его любила ни меньше матери, однако у неё был запрет, но после войны всем стало плевать на них, никто уже не следит за такими низшими существами, как маги, вызывают их лишь для дела. Старушка гладит внука по голове, с мягкой улыбкой, а потом её улыбка сменяется оскалом и та уже его колотит по плечу тряпкой. — Негодники, чтоб вас черти наказали, вы почему в такое время по улице расхаживаете? На улице уже темень, улицы кишат демонами, ещё и дождь, а если бы я не открыла? Идиоты, идите к камину, я сделаю чай, и будете рассказывать зачем пришли, не просто же бабу старую повидать. — Они уселись около каменного камина, откуда искрились разноцветные искры, на что Тэхён лишь раскрывал рот в немом удивлении, а потом произнёс уже то, что его мучило всё это время. — Почему не сказал, что мы едем к твоей бабушке, и что ты наполовину маг? — Во-первых, во мне только 30% процентов от него, если ты не забыл, мой отец Люцифер, а мать — маг. Во-вторых, я ожидал того, что её может не быть, да и не хотел расспросов раньше времени. Однако сейчас мне их не избежать, да? — Ангел утвердительно кивает, в глазах светятся искры любопытства, он хочет многое узнать. — Начинай с самого начала, с рождения, может? — Ох, господи, я это никому не рассказывал. Когда я родился, насколько я помню, мать была со мной только пару дней, примерно на третий день пришёл мой отец, естественно в людском обличии, чтобы не пугать меня, я был маленький — впечатлительный очень. Сейчас он редко бывает таким, обычно страшным, однако я привык. Помню, что в тот день тот пришёл и говорил о том, что её скоро убьют, моя мать была спокойна, лишь продолжала гладить меня по макушке чёрных волос. Она тогда с ним и дала мне имя — Юнги, ещё сказала, что я в первую очередь её сын, а не их и чтобы они называли меня нормальным именем. К слову, отец обещание сдержал, он ни разу меня не называл, как его жена меня величала вечно Вельзевул, ужасное имя. Потом мой отец начал говорить о чем-то, но моя мама его перебила, сказав: «Всё в порядке, я не держу зла, я понимаю, просто надеюсь, что вы хорошо о нём позаботитесь», я только потом узнал, что на тот период у него уже была жена, а моя мать стала просто сосудом для вынашивания ребенка, тобишь меня. Однако забота обо мне не продлилась долго, потому что потом появился Чонгук, ребёнок, о котором так грезил Люцифер, не слабак как я, а сильный духом. И про меня забыли, я ходил куда хотел, щеголял по кругам Ада, но отец на меня не обращал внимания, лишь вечное «осторожно», и на этом всё. Моя мать же после 4 дня моего рождения была приговорена к смерти, её сжарили в Адском огне, как предательницу. У магов в с нижним миром вечно тёрки были, и было запрещено иметь отношения, и рожать детей в особенности от нижнего мира. Насколько я знаю, даже был указ такой. Люцифер это прекрасно знал, знал, что она умрёт. Особенно моя мать, потому что она принадлежала к сильнейшему клану магов, поэтому за нами наблюдение двойное было. После того как меня забрал отец, верховенство приказало моей бабушке и всем родственникам нашего клана видеться со мной, я тоже у них числюсь, как предатель. Поэтому с бабушкой я не виделся почти с рождения. — Юнги заканчивает свой длинный монолог, и с облегчением вздыхает, на душе стало легче, когда он выговорился. — Но откуда ты всё помнишь, тебе было всего-ничего. — А, это, каждому магу при рождении, что и ангелам достаётся свой дар. Так как я не чистокровный маг, то у меня незначительный дар, всю чепуху, какую творить может бабуля — я не умею. Я могу лишь видеть будущее, приближённое — у других, и полностью от начала и до конца — свою жизнь. — Ангел смешно округляет глаза. — То есть ты знаешь, когда ты умрёшь? — Юнги кивает. — И насколько скоро? — Настолько, что я не успею увидеться с Чимином и Чонгуком. — Тэхён было открывает рот, чтобы снова что-то сказать, как его перебивает шепелявый, почти как у Юнги, но только женственный голос, его бабушки. — Это наше проклятье, ангел, ни разу не дар. Ели предрешено нам умереть, то умрём, никакие действия нас не спасут. Если мне было положено прожить пару веков, пережить смерть нескольких своих мужей и детей, то так такому и быть. Если ему предначертано умереть молодым, значит надо смириться. Не надо нас жалеть, ангел, мы просто принимаем это, также как и ты принял в себе свою губящую любовь, которая с каждым днём тебя уничтожает. На твоём теле не осталось живого места, ты не получаешь физическую боль, но твоя энергий уходит, её в тебе уже нет практически, потому что вся энергия уходит на твоё сердце, и на твоего нерадивого, ты кормишь его собой. Не зря же все пары ангельские остаются на протяжении тысячелетий вместе, потому что им нельзя порознь. А если ещё и связанные, то это уже для вас приговор. Но о вас земля слухами полниться, нерадивая пара, которая разорвала её. Ты должен был умереть ещё тогда, когда твои крылья начали осыпаться, он спасти тебя — спас, но какие последствия за собой повлёк не знает, глупые вы и молодые. Когда нить разорвана — это не значит, что вы любить друг друга не будите. Вы будите тянуться друг другу только сильнее, но при это причинять боль, кому какая роль достанется было неизвестно, но похоже в этом мире умереть придётся всё-таки тебе, ангел. Один из вас становиться сосудом, который будет кормить другого до истощения себя. Говорят, что это не только нить судьбы, но и нить смерти. Разорвав — один умирает, умирает тот, кто первым полюбит искренне. Это будет наказанием для другого, потому что, когда твой предначертанный влюбиться, примет эту любовь, захочет лелеять и не отпускать. В наказание ему — смерть твоя и пошлётся. Не жалей нас — жалей себя, тебе тоже суждено покинуть этот мир молодым. Юнги и Тэхён — оба молчат. Кажется, что один из них даже перестал дышать. — Меня накажут за безрассудность Чонгука? Мы будем оба наказаны из-за любви? Что за дерьмо, почему я? — Мягкая ладонь женщины ложиться на его плечо и она тихо шепчет: «Поплачь», а он и плачет, навзрыд, потому что ему невыносимо любить, потому что если его энергии осталось мало, значит Чонгук уже почти принял эту любовь. Как бы он хотел радоваться этому, если бы было это так невыносимо. Женщина держит в своих объятиях ангела, не отпускает, понимает его, не спешит отстранить, лишь шепчет, как мантру «плачь». Когда ангел отстраняется, то смотрит вновь на камин и шепчет. — Я хочу сейчас лишь найти своих детей. Женщина улыбается, присаживаясь между двумя парнями и щёлкает пальцами, где когда-то метающие из стороны в сторону разноцветные искры — сменились бледной картинкой двух мальчишек, которые сидят на огромной кровати и держаться за руки. — Я помогу вам. — Кстати, Юнги, ты сказал всё верно, кроме того, что твой отец, Тэкван, он любил мою Чери, безумно, я видела сама всю любовь в его глазах. И тебя он любит безумно, мальчик мой, он каждый год присылал мне твои фотографии, узнала бы я тебя тогда? Просто ты слишком похож на неё, вот причина его поведения. Я принимаю как данное и твою скорую смерть, однако я в небольшом стрессе, что я не увижу Чимина и тебя вместе. — Парень поворачивает по смешному округлившиеся глаза. — Дорогуша, я хоть и пенсионер, но ещё ого-го: я во сне видела вас вдвоем, вы там были счастливы. — Проехали, давайте искать лучше, где находиться этот лагерь умственно больных.***
— Вы Юнги не видели? — Интересуется ангел, проходя по рядам демонов около дома. — Я не могу найти его в доме, он в сад пошёл? — Демоны лишь продолжают держать головы опущенными, на что ангел лишь шипит. — Тупые образины. — Ангел замечает в окне лицо Астарота и спешит туда, врываясь к нему в кабинет и тут же получая ледяную пощёчину слов. — Они вместе с Тэхёном вышли из центральных ворот. Они оба ушли. — Кажется, в этом мире ёкнуло ещё одно сердечко. — Вечно вмешиваешься в наши дела, однако сам не можешь разобраться в себе. Однако никто из них не знает, что того, кого они ищут — умрут. Точнее когда начнут искать, будет ли это уже поздно?