Даже в главном хулигане Пензы, однажды, проснётся любовь...

От имени Егора:        Прикрываю глаза руками и сажусь в отчаянии на стул. Каким же нужно быть уебком, чтобы подарить девушке кулончик с маячком и не активировать его. — Ебать, я олень… — Артур хлопает меня по плечу. — Просто конченный пидарас, — подрываюсь с места и покидаю кабинет Павла.        Громко хлопнув дверью, я лечу в свой кабинет и защелкиваю дверь на замок. Наливаю в стакан виски и осушаю его до дна. Сейчас я хочу побыть один. Я не хочу никого впускать к себе в душу.        Лия… Кареглазая, ранимая девушка, под маской грубой, дерзкой бунтарки. Я ведь знаю, что она не такая. Она хрупкая, нежная, ранимая… И я не хочу ее испортить. С каждым днём, который проходил у меня рядом с ней, я ощущал, что меняюсь. Я ощущаю это до сих пор. Не знаю, в лучшую или худшую сторону я меняюсь, но я ощущаю это. Когда моя сущность рядом с ней — мне хочется снять свою маску, снять свое амплуа криминального авторитета. Потому что я хочу её оберегать, а не подвергать опасности. С каких пор я стал таким сентиментальным? Да с тех пор, как она спасла мне жизнь. Тогда, когда меня подрезал тот мудак, я поехал к ней, хотя глубоко внутри сомневался, что она сможет мне помочь. Но Лия впустила меня. Она ухаживала за мной, как за маленьким ребёнком и мне это нравилось. А как она закатала мне истерику, по поводу моего отъезда домой? Именно тогда, именно в тот день, я осознал одну вещь: она — самая дорогая драгоценность, что есть в этом мире. Черт, от моих же собственных мыслей меня начинает воротить, но это правда.        Я не могу сказать, что люблю ее, что влюблен в нее, потому что я не понимаю, что это такое. Потому что я не создан для семьи.        Из размышлений меня вырвал громкий грохот в дверь. — Сука, Булаткин, открывай! — послышался голос Артура за дверью. — Пошли все нахуй! Я хочу побыть один! — кричу в ответ и наливаю вновь в стакан виски. — У твоей девчонки появился сигнал в маячке! Мы так подразумеваем, что она сама его активировала! Пиздуй сюда! — я роняю стакан с жидкостью на пол и пулей лечу к двери.        Распахнув ее, вижу скептический взгляд шатена. — Если ты меня наебал — я въебу тебе. И похуй на то, что ты мой друг, — кулаки сами сжимаются. — Пошли уже, герой-любовник.        Мы быстро забегаем в комнату к Паше и от сразу начинает говорить. — Она в Пензе. В заброшенном химзаводе, в подвале. Чёрт! — воскликнул мужчина. — Что? Что случилось? — сердце бешено стучит. — Связь пропала. Маячок больше недоступен. Он, судя по всему, уничтожен. Выезжайте срочно туда. Мне кажется, что ей угрожает опасность… От имени Лии:        Я крепко сжимаю этот кулончик в своей ладошке, прикрываю глаза и слезы катятся градом по щекам. Теперь я поняла, почему Егор так хотел, чтобы я приняла его такой дорогой подарок. Он предвидел, что это скоро случится. Вот, что беспокоило его в последнее время… Железная дверь распахивается и я отрываю свою руку от подарка, совсем позабыв о том, что лампочка мигает… — Ну, привет, дочь, — вновь эта ехидная улыбка отца. — Извините, вы ошиблись. У меня нет отца! — равнодушно выплевываю я и плотнее укутываюсь в одеяло. — Хватит строить из себя гордую и независимую, которой ты совсем не являешься. Рано повзрослела? — яростно рычит отец. — Если бы мои родители не кинули меня в 12 лет на опеку бабушке, то возможно и не повзрослела так рано! — сверкаю глазами и закусываю внутренние стороны щек от злости. — Харош трепаться. Ты решила свою дальнейшую судьбу? — Пошел нахер, понял? — буквально выплевываю ему эти слова в лицо и встаю с импровизационной «кровати», чтобы выровняться с ним в росте. — Как же я тебя ненавижу… В кого ты превратился? Где мой добрый отец, который любил меня и клялся защищать ото всех бед на этой земле? Я не понимаю… — тихо шепчу я, вытирая слезы на своих щеках. — Не дави мне на жалость и не переводи тему! — фыркает отец и я слышу как голос его начинает дрожать. Странно. — Ты отдашь мне акции? — Нет. Ни. За. Что. Понял? — Это что у тебя? — он хмурится, когда видит мигающую лампочку на моей шее.        Черт. Кажется, все плохо. — Я тебя, сука, спрашиваю! — он резко дёргает мой кулончик и я взвигиваю. Он остается у него в руках. — Ааа… — усмехается отец. — Маячок… Да, а Крид непредсказуемый. — мое украшение падает на землю и нога отца решительно раздавливает его.        Это была моя последняя надежда на спасение… — Самая умная что-ли, да? Я любой ценой получу акции деда. Поняла?! — орет на меня мужчина и я скептически веду бровью, горько усмехаясь. — Лёня, сюда! — продолжает орать он и в комнату заходит тот двухметровый амбал. — Можешь сделать с ней все, что захочешь. Только оставь ее в живых. Она ещё должна мне акции передать.