Вазочка эпохи Мин

В доме на Фултон-стрит Персиваль жил один. Он был уверен в этом до четырёх часов ночи субботы, когда чётко расслышал на первом этаже шорох, а чуть позже и скрежет передвигаемой мебели. Не желая быть застигнутым в синей шёлковой пижаме, мужчина быстро натянул серую футболку и чёрные домашние штаны, после чего в нерешительности остановился посреди своей комнаты. За окном была прохладная осенняя ночь, на ветру слабо шевелились голые ветви деревьев. Грейвс подошёл к прикроватному столику, снял телефон с подзарядки, набрал 911. — …по первому этажу кто-то ходит. Да. Возможно, их несколько. Не уверен. Хорошо, — мужчина вздрогнул и обернулся на дверь, услышав скрежет передвигаемой мебели на первом этаже. — Поторопитесь, — добавил он, раздумывая, было ли у его отца оружие. Конечно, было! Подойдя к шкафу, Персиваль открыл его и быстро набрал цифры на маленьком сейфе, встроенном в одну из полок. Дверца поддалась и мужчина вытащил оттуда небольшой револьвер. Проверил барабан — три патрона из семи. Пошарил рукой по сейфу, нашёл ещё парочку. Иррациональный интерес подталкивал его спуститься, посмотреть в глаза тому человеку или группе людей, которые осмелились его обворовать. Он никогда не предполагал, что такое может произойти (слишком уж известную фамилию носил), поэтому не задумывался об установке всяких сигнализаций или найме охранников, как было при Гольфундусе. Дверь, ведущая на лестницу, открылась тихо, ничем не выдав Грейвса. Ступеньки представляли собой куда бóльшую опасность, но мужчина знал, куда ступать — аккуратно шагая, он пропустил седьмую, а потом пятую с начала лестницы: первая скрипела, а вторая была и вовсе отломана — держалась на честном слове. Ступив на пол коридора, Персиваль замер, прислушиваясь. Из гостиной послышался шелест книг. Медленно двинувшись на звук, мужчина подумал, что весь хлам, собранный его предками, не только его не радует, но и подвергает жизнь опасности. Прав был Патрик Мизрахи — надо избавляться от всего… Снять помещение, сделать частную выставку или типа того, потом продать или отдать нуждающимся. Кому там не хватает старья искусства в жизни? Подходите, забирайте!.. Мужчина свернул в широкую арку, ведущую в гостиную, держа револьвер обеими руками перед собой. Его настороженный взгляд сменился на удивлённый, когда он увидел там… Криденса. Парень стоял к нему спиной и перелистывал раритетные книги, вытаскивая их одну за другой из шкафа и складывая после этого на подлокотник старинного дивана, сделанного из красного дерева. Диван был подвинут ближе к полкам, чтобы было удобнее складывать просмотренные фолианты. Болван не надел ни маски, ни перчаток — на нём красовались чёрные скинни джинсы и такого же цвета кофта с капюшоном, который парень даже не потрудился надеть. Персиваль поначалу решил, что он уже совсем с ума сошёл по молоденькому помощнику антиквара и ему всё привидилось, но эти руки… руки пианиста, руки, блядь, ювелира — не перепутал бы ни с чьими другими. — Я не делаю нычки в книгах, — громко и чётко выговорил Персиваль, опуская револьвер. Пх! — очередная книга чуть не выпала из рук парня: Криденс, ойкнув, подхватил её на лету, оборачиваясь. Он с ужасом глянул на Персиваля, потом на оружие в его руках, и рванул, как сам решил, в сторону выхода. Но дом был большой, парень перепутал и побежал на кухню; со стуком положив револьвер на полку, мужчина быстрым шагом направился в коридор, а оттуда пошёл за воришкой. — Что ты делаешь в моём доме? — Персиваль говорил громко, но не кричал, почувствовав себя хозяином положения — Криденс был напуган явно больше него и как будто также был удивлён появлением Грейвса. Пожалуй, парень был вторым с конца человеком (после покойного Гольфундуса), которого Персиваль ожидал увидеть на первом этаже. Вопросы теснились в голове у мужчины, как осы в улье, но чтобы всё выяснить, нужно было сначала отловить перепуганного Криденса в недрах дома. Тот уже понял, что перепутал комнаты и побежал обратно в гостиную; мужчина кинулся за ним и ухватил за руку, но парень крутанулся и вырвался, заставив Грейвса схватиться за буфет, потому что мужчина на пару секунд потерял равновесие и чуть не грохнулся на пол. На мгновение Персиваль уловил островатый запах парфюма Криденса — от него пахло сухой травой, нагретой на солнце, цедрой и страхом. — Ах ты… маленький паршивец! — рявкнул Грейвс, отталкиваясь от буфета и следуя за Криденсом в гостиную. Страх и удивление прошли — их место заняли раздражение и злость: поймаю — за уши оттаскаю, чтоб не повадно было! Криденс замер, запыхавшись, в дальнем углу комнаты, держа в руках белый бюст какого-то писателя с венком на голове (Данте?); вся его поза говорила о том, что парень был готов кинуть великого философа прямиком в хозяина дома. — Ну, не дури, Криденс, — попытался вразумить его Персиваль, аккуратно приближаясь к парню: он был уверен, что воришке не хватит духа запустить в него старинное изваяние. Криденс его не пугал; вероятность разбить предполагаемого Данте его не пугала тоже (разве что только об чью-нибудь голову), его пугало только то, что прямо за парнем находилась полка, на которой он, не подумав, оставил револьвер, и стоило тому обернуться или попятиться назад… В дверь раздался звонок. Персиваль замер, глядя испуганному горе-вору в глаза. — Это копы, Криденс. Я вызвал полицию, — ровным голосом сообщил он, не двигаясь с места и давая Криденсу время непонятно на что. Персиваль заметил смазанные красные следы у него на подбородке: от волнения парень прикусил губу и теперь из неё шла кровь, которую он, видимо, попытался стереть рукавом кофты. В дверь снова позвонили, потом за ней раздалось щёлканье: она наверняка была взломана, и им осталось только открыть… Криденс выпрямился и опустил бюст: в глазах у парня плясал страх загнанного в угол дикого животного. Он умоляюще посмотрел на Персиваля, зашевелил губами. Это шевеление не сразу обратилось в слова, но в конце концов до Грейвса долетело: — Не выдавайте меня. Не надо! Пожалуйста… Пожалуйста! Не говорите им… — Вот уж дудки! — фыркнул мужчина, разворачиваясь и направляясь ко входной двери. — Надо было раньше думать, дружок. Не захотел со мной разговаривать — будешь разговаривать с ними. Это ж надо было додуматься! И как тебе это в голову пришло?! Бедро саднило от неожиданного столкновения с буфетом, а перед глазами маячили следы крови на бледном подбородке и испуганные тёмные глаза. Со стороны Криденса послышался глухой стук: это у парня от волнения из рук выскользнул бюст, он на лету его поймал, но потом всё равно выронил: у предполагаемого Данте при столкновении с полом отлетел нос и раскрошился уголок таблички с инициалами и датами жизни. Персиваль через плечо глянул на белые крошки на полу, потом снова на парня. У того подкосились ноги — он съехал на пол и уткнул голову в колени, как будто собирался заплакать. Вот идиот — и кому взбредёт лезть в дом Грейвса в одиночку, да к тому же когда хозяин на втором этаже! При виде накатившего на Криденса отчаяния у Персиваля дрогнуло сердце. Мужчина находился в таком замешательстве, что не знал, что и думать. — Добрый вечер, — поздоровался он с двумя мужчинами в униформе. Оба держали пистолеты наготове. — Персиваль Грейвс? Сэр, нам поступил звонок… — представители закона глянули внутрь дома через плечо хозяина квартиры. — Да, это я звонил, — подтвердил Грейвс, отступая назад и пропуская полицейских внутрь, чтобы они не решили, что его взяли в заложники и приказали их спровадить. — Но это… — он глянул на Криденса, который всё ещё сидел перед разбитым бюстом, согнувшись в три погибели, — ложная тревога. Мне показалось. Это была мышь, — пожал плечами мужчина, выдумывая на ходу. — Очень, правда, большая. И наглая, — громко добавил он, чтобы Криденс точно услышал. — Сэр, мы бы хотели тут всё осмотреть, чтобы убедиться… — Да-да, конечно, — Персиваль потёр веки подушечками пальцев, остановившись. — Я пока пойду на кухню. Он пошёл в сторону кухни, но передумал и вернулся в гостиную: один из полицейских как раз наклонился к Криденсу и тронул его за плечо. — Молодой человек, всё в порядке? Персиваль замер в арке, прислонившись к ней плечом и скрестив руки: пусть только попробует что-нибудь вякнуть, несчастный воришка! Парень медленно поднял покрасневшее лицо и, посмотрел на Грейвса, пару раз кивнул. — Он расстроился, что разбил фигурку, — махнул в сторону отлетевшего носа Персиваль, понимая, что звучит это довольно-таки сомнительно. — Мы спустились вниз, когда услышали шорох, и… — он снова пожал плечами, как бы говоря, что дальше и так всё понятно. Полицейский нахмурился — прозвучало-то как! Мы с этим молоденьким мальчиком, который явно не мой родственник, были вместе ночью на втором этаже, а когда услышали шорох, то… Впрочем, это не его дело! Представитель закона тронул себя за подбородок, отзеркаливая движение Криденса, и уточнил: — Всё точно в порядке? Грейвс едва сдержался, чтобы не усмехнуться от комичности ситуации: полицейский увидел у Криденса кровь и решил, что Персиваль его ударил? Это кто ещё тут жертва, получается? — Криденс, — выразительно позвал Грейвс, — скажи им, что я тебя не трогал. Скажи правду. Парень поспешно, довольно неловко поднялся на ноги, замотал головой, снова стёр выступившую кровь рукавом, сгорбился и негромко пробормотал: — Нет, мистер Грейвс не трогал меня. Это я… во всём виноват. От волнения, — он показал на свои губы, после чего добавил, — что разбил. Фигурку, — повторил слова Персиваля он. — Хорошо, — потрепал его по плечу охранник порядка. — Будь аккуратнее. Помажь солкосерилом — заживёт быстрее. Мужчина двинулся дальше; Персиваль глянул ему вслед, почесал бровь и, незаметно подавив зевок, будничным тоном предложил: — Криденс, я чай хочу заварить… Пойдём на кухню. Парень опустил голову и глубоко вздохнул, но переступил белые крошки с отбитым носом и последовал за мужчиной. По дороге Грейвс тяжело опустил ему ладонь на плечо, от чего Криденс непроизвольно вздрогнул.