~~~
Персиваль вынырнул из сна, как из омута: резко оказавшись в реальном мире, он некоторое время лежал, глядя в потолок, и пытался определить, что реально, а что нет. Криденса не было в поле зрения. Никто не ломился в дверь. За окном начинало светать, голые ветки деревьев слабо покачивались на ветру. Мужчина находился в своей кровати, половина одеяла лежала на полу, другая половина запуталась в ногах. «Это всего лишь сон, очередной кошмар». Персиваль посмотрел на часы: шесть пятьдесят семь, три минуты до будильника. Он поднялся, подошёл к шкафу, открыл его. Ввёл дату рождения матери (пароль, установленный когда-то давно его отцом); сейф принял код, звякнул и зажёг зелёный огонёк, развеивая последние сомнения. — Пересмотрел ты Тарантино, приятель, — задумчиво сказал сам себе Персиваль, закрывая шкаф и взлохмачивая волосы на голове: он не запомнил, какие именно цифры диктовал Криденсу; скорее всего, хаотичные — в реальности он не знал дату его рождения. Сон был странным, неприятным и тревожным, но он определённо прояснял кое-что: Персиваль волновался, и волновался за Криденса. — Мальчик-болванчик… — пробормотал мужчина, спускаясь вниз по лестнице, — что же ты натворил… во что вляпался… Вот уже третий день он не видел горе-воришку (тот исчез с бюстом Данте и больше не объявлялся), и вот уже третий день мужчине снились кошмары о мафии и плохих парнях, с которыми Криденс, скорее всего, связался, и расправа от их рук, которая ему грозила. Готовя себе привычный утренний кофе, Персиваль решил, что должен найти Криденса во что бы то ни стало и поговорить с ним, а это значило, что наступило время снова наведаться в антикварную лавку, если, конечно, он там ещё числился в работниках.~~~
Они заметили друг друга издалека: Персиваль свернул за угол и ему в глаза сразу бросилась вихрастая макушка — Криденс сидел на ступеньках перед дверью в дом Грейвса. Его тёмные волосы и чёрная кожанка не особо выделялись на фоне палых листьев, голых деревьев и кирпичных домов: наоборот, он как будто был частью открывшегося мужчине пейзажа. Несмотря на серость картины, увиденное всё равно пробудило в Персивале тёплые чувства — не сбежал, вернулся, ждёт, маленький нахал. Легкомысленное сердце упрямо заныло, призывая мужчину действовать, пусть даже в таких странных обстоятельствах. На несколько секунд Персиваль даже позволил себе представить, как Криденс вскакивает с места и бежит ему навстречу — мужчина бы мягко рассмеялся и расставил руки в стороны, ловя своего мальчика… Реальный Криденс, увидев мужчину, развернулся к нему вполоборота, прижимая какой-то белый пакет к груди, и, пока Грейвс приближался, цепко следил за каждым его шагом. — По правде сказать, я удивлён, что ты снаружи. Ты точно не хочешь вломиться в мой дом? Я думал, этот способ попасть внутрь тебе нравится больше. Или ты так делаешь, только когда я внутри и нахожусь в дезабилье? — с этими словами мужчина отпер дверь новыми ключами и распахнул её, рассеянно вспоминая о том, что его первая реакция на «грабителей» была переодеть пижаму. Криденс порозовел, но предусмотрительно ничего не сказал. Он поднялся, по-прежнему прижимая к груди белый пакет, и зашёл за Грейвсом в дом, не дожидаясь приглашения. Просто взял и зашёл, будто это было у них в порядке вещей. — Проходи, чувствуй себя как дома, — иронично сказал мужчина, махнув рукой в холл. —Ты уже знаешь, что где. Аккуратно прислонившись к зеркалу, Криденс из-под упавшей на лоб чёлки наблюдал за тем, как Грейвс разматывает шарф, стягивает пальто, вешает их на крючки; снимает чёрные кожаные туфли, поправляет ногой, чтобы ровно стояли. Оборачивается на Криденса. Парень на несколько секунд немеет от этого взгляда — серьёзного и глубокого, но в то же время растерянного и беззащитного. Они оба не знают, что делать и как себя вести, хотя желания у них практически совпадают. — Я… — Криденс прочистил горло, отводя взгляд, — принёс статуэтку. Я его… мне его починили. Возьмите, — он наобум протянул вперёд белый пакет, понимая, что выглядит смущённым и ребячливым, но ничего не может с этим поделать: наверное, это простительно, когда рядом с тобой находится самый красивый мужчина на свете. — Поставь, откуда взял, — просто сказал Персиваль, пожимая плечами, и Криденс понял, что сохранность бюста особой ценности для хозяина дома не представляла. Парень послушно прошёл в гостиную, вытащил из белого пакета другой, бирюзовый, а из бирюзового достал завёрнутого в бумагу восстановленного философа и бережно поставил туда, откуда схватил в ту самую ночь. Грейвс рассеянно наблюдал за этими движениями: как ни странно, он замечал отсутствие Данте — исчезло белое пятно, которое он привык видеть боковым зрением, когда по утрам выходил из дома. — Иди на кухню, — мужчина махнул рукой в сторону комнаты, когда Криденс вопросительно обернулся на него. — Я сейчас приду. И Криденс пошёл. По нему нельзя было сказать, что он чувствовал себя виноватым или обязанным, но он слушался мужчину, и лучше бы Персивалю этим не злоупотреблять… Тем временем Грейвс поднялся наверх, глянул на себя в зеркало и вдруг заметил на лацкане пиджака несколько розовых крошек от макаруна, которым его сегодня угостила коллега на работе. Быстро смахнув их в раковину, он почувствовал лёгкое раздражение: не от того, что пару часов ходил так у себя в офисе (и ведь никто не сказал!) и шёл в таком виде по улице (и ведь ветром не сдуло!), а от того, что это мог увидеть Криденс, ожидавший его возвращения внизу. То, что парень в это время мог распихивать по карманам коллекцию старинных монет Российской империи времён Александра II, мужчину не волновало вовсе. Последний раз глянув на себя в зеркало, Персиваль убедился, что в остальном весь его внешний вид безупречен — причёска «волосок к волоску», лицо выбрито, рубашка белая, выглаженная, будто с витрины магазина. Только в глазах читалась грусть, но с этим ничего нельзя было поделать. Рука неосознанно потянулась к одеколону, который он оставил на ободке раковины утром, но мужчина себя остановил, усмехнувшись — это кто тут смущённый подросток? — Вы сменили замки, — произнёс Криденс, когда мужчина появился на кухне. Очевидно, эти слова были приглашением начать разговор, которое Персиваль охотно принял. — Да, ещё позавчера. Приходили двое… два мастера; всё оказалось гораздо проще, чем я думал. Он остановился на месте, не зная, чем себя занять. Может приготовить салат, как во сне? Это показалось Персивалю не такой уж и плохой идеей. — Не уверен, что остались помидоры… — заметил он самому себе, подошёл к холодильнику и распахнул его. Криденс, сидящий за столом, молча наблюдал за ним. Точнее, любовался тонкими крепкими ногами мужчины, его пружинистой походкой, прямой спиной, руками, красивым профилем… Было что-то неряшливое в образе мужчины — может, слегка выбившаяся позади рубашка или неодинаково закатанные рукава; что бы это ни было, это лишь придавало и без того привлекательному мужчине ещё больше шарма. Он был весь такой складный и красивый, что Криденсу стало неловко, что именно он — худой и бледный — сидит у Персиваля на кухне, а не какая-нибудь фотомодель или накаченный байкер. А ещё он вдруг подумал, что та ночь, когда он попытался ограбить Персиваля, была единственным разом, когда он видел мужчину в неформальной одежде. Жаль, что тогда он не обратил внимания (как-то не до того было) и не оценил, насколько домашним и уютным мог выглядеть Грейвс, да и вряд ли уже… — Криденс, — Персиваль щёлкнул пальцами у задумавшегося парня перед носом, привлекая внимание. Тот заморгал, смутившись, и поднял на мужчину слегка виноватый взгляд. — Я спросил, будешь ли ты «Цезарь», — повторил тот, подбадривающе улыбнувшись. — А то я тут собрался готовить — вдруг ты откажешься потом. — Буду. Спасибо, — быстро добавил Криденс, неловко взлохмачивая себе и без того торчащие во все стороны волосы на голове. — Окей, — мужчина протянул руку и тоже потрепал его по мягким чёрным кудрям: давно хотелось это сделать. На секунду их пальцы коснулись друг друга, но Криденс не успел никак отреагировать — Персиваль отошёл к кухонным тумбам и начал возиться с овощами. Криденс судорожно, рвано и очень тихо выдохнул, откидываясь на спинку стула и вытягивая ноги вперёд: на кухне явно стало жарче. — Я позвонил охранникам, которые были тут у моего отца… — как ни в чём не бывало заговорил Персиваль, нарезая помидоры, — они не хотят сюда идти — воспоминания и всё прочее, но посоветовали других. — И что, они теперь тут будут двадцать четыре на семь? — хотел бы Криденс говорить таким же спокойным голосом, как Персиваль! Он спросил, потому что никогда не понимал такого рода работы — сидишь сутками в какой-нибудь будке — дни, недели, месяцы… а жить когда? Но Грейвс расценил вопрос парня по-другому: он глянул на Криденса через плечо, открыл было рот, но ничего не сказал, вздохнул. — Слушай, я ведь не знаю, на чьей ты стороне, — заговорил он через некоторое время, когда ломтики курицы на сковородке начали тихонько скворчать. — Ты ничего не рассказываешь. Я даже не знаю, почему снова впустил тебя, — честно признался мужчина, беря в руки деревянную лопатку. «Я не могу тебе верить». Криденс слегка покраснел и потупил взгляд. — Я на… но я же починил вам Данте. — Это похвально, и спасибо тебе за это, но ведь ты сам его и разбил. Ели молча. Когда Криденс задумывался, мужчина легонько стучал подушечками пальцев по столу, напоминая — «ешь!», а в самом начале парень, не нарушая воцарившейся тишины, попросил соль: просто поднял вопросительный взгляд на мужчину, а тот всплеснул руками: забыл поставить на стол. Оба искали и не могли найти тему, которая не сводилась бы к ограблению. В конце концов (когда доели и выпили — Криденс чай, а Персиваль воду), мужчина всё-таки решил заговорить на животрепещущую тему — он понял, что, не обсудив её, они не смогут двигаться дальше. — Ты уже… встречался с ними? С этими людьми? — Грейвс составил посуду в раковину. — Нет, мы… списывались. Они знают. Ну естественно они знают! Скорее всего, все узнают. Кроме полиции, конечно — там всё совсем запущено. Криденс зачем-то поднялся с места и сделал пару шагов в сторону Грейвса: накормленный и отогретый (ждать на каменных ступеньках в такой ветер, брр!), он разрумянился и казался мужчине ещё привлекательнее обычного. Персиваль подошёл и невзначай смахнул несуществующую пылинку с его чёрной кожанки, наслаждаясь тем, как Криденс при этом смутился. Они замерли — высокий спокойный мужчина в по-прежнему идеально-белой рубашке, ровно держащий спину, и нервно ссутулившийся худой парень в чёрной куртке, который старался смотреть куда угодно, только не на хозяина дома. — Скажи, сколько тебе нужно на обучение? Криденс удивлённо уставился на Грейвса: в удивительно светлых глазах мужчины не было ни капли сомнений. Конечно, парень назвал цифру, не мог не называть — она уже давно омрачала его жизнь. Она была немаленькой, но Персиваль, услышав её, лишь кивнул, о чём-то задумавшись. Криденсу нестерпимо захотелось преодолеть пару нелепых сантиметров между ними и крепко-крепко обнять его — ведь между ними что-то происходит, он это чувствовал! — но он не решился, лишь переступил с ноги на ногу — наверное, в другой жизни, в которой он не вломится в дом Грейвса и не попытается его обворовать. — Я, наверное, пойду. Спасибо за салат ещё раз… за всё. Кажется, Персиваль потянулся к нему, но Криденс не предусмотрел этого и направился в прихожую; мужчина последовал за ним. У Грейвса в голове начала вырисовываться идея, реализация которой решила бы все проблемы, но он пока не знал, как о ней сообщить. Решил совместить приятное с полезным, дал себе волю. — Криденс, — окликнул он парня, когда тот уже тянулся к ручке входной двери. Приняв простое и долгожданное решение, мужчина почувствовал себя увереннее: приблизившись, он развернул Криденса за плечи к себе и решительно нашёл губами его губы. Конечно, он знал, что небезразличен парню, но не ожидал, что тот откликнется с таким жаром: Криденс ответил на поцелуй с полувсхлипом-полустоном, мгновенно обхватывая мужчину за шею и притягивая ещё ближе. Наступая, Персиваль прислонил Криденса спиной ко входной двери; парень нетерпеливо ухватил мужчину за волосы, углубляя поцелуй. Он целовал невероятно красивого мужчину; человека, в которого влюбился практически с первого взгляда, — и не верил, что делает это. Как объяснить то, что из всех людей на планете (а Криденс был уверен, что именно такой ширины был выбор у Персиваля) Грейвс выбрал именно его? Что именно его он целовал — нежно, покровительственно, даря ощущение защиты, в то же время неконтролируемым вихрем смешивая все мысли в голове? Поцелуй получился влажным и горячим; Персиваль переключился на острые скулы парня, выцеловывая линию практически до шеи. Криденс слегка отстранился от стены, запрокидывая голову назад и позволяя мужчине провести тёплой ладонью по спине под футболкой снизу вверх. Поцелуй перешёл в жаркие объятия; Криденс практически повис на Персивале, обнимая его — это было именно то, чего ему так хотелось всего пару минут назад, но на что сам он бы никогда не решился. Персиваль крепко прижимал к себе парня, покачиваясь из стороны в сторону, вдыхал запах его волос и, улыбаясь, старался радостно и облегчённо не рассмеяться — Криденс, его мальчик, наконец-таки признал их чувства, свою увлечённость: теперь всё станет легче, нежнее, проще. — Я хочу… — проговорил парень, отстраняясь и заглядывая Грейвсу в глаза. От волнения он прикусил нижнюю губу, и Персиваль не удержался — наклонился и поцеловал парня в уголок губ, позволяя себе переместить ладони на тонкую юношескую талию. — Хочешь что? — Я хочу, чтобы Вы мне верили. Хочу, чтобы всё было… нормально, по-настоящему. Криденс затаил дыхание, ожидая реакцию Персиваля. Тот положил ладонь ему на лицо, мягко провёл большим пальцем по раскрасневшимся и чуть припухшим губам, засмотревшись на них, как впервые, будто до этого тысячу раз не останавливал на них заинтересованный взгляд. Он тоже этого хотел, сильно хотел. Нормальных, человеческих отношений — чтобы танцевать под виниловые пластинки, целоваться на последнем ряду в кинотеатре, разговаривать обо всём, готовить вместе ужин, выбирать подарки на праздники. Впервые в жизни он хотел это всё так сильно, до боли в груди. Мужчина кивнул, давая понять, что услышал Криденса. Снова закивал, закрывая глаза и притягивая парня к себе. Прощались нехотя. Оба ошалевшие от внезапного счастья — Криденс этого даже не скрывал; он и до этого смотрел на Грейвса с восхищением, а теперь его взгляды были полны обожания. Мужчина и сам несдержанно улыбался, распираемый радостью изнутри. — Я знаю, что нам делать, — выдохнул мужчина в губы парню под конец затянувшегося прощального поцелуя. — Как зовут того коллекционера, с которым ты работаешь? — Геллерт Грин-де-Вальд, — Криденс даже не дрогнул в руках Персиваля. — Я хочу, чтобы ты нас познакомил.