Obsession

К концу каникул Накахара был уже не особо уверен в правильности своей задумки. Конечно, Дазай ему порядком надоел, но не настолько, чтобы мучать его присутствием кого-то невинного. Возможно, кому-то и понравится, что к нему или ней, лезет и всячески подкатывает высокий слизеринец, но когда это будет продолжаться какой-то промежуток времени, попросту надоест. Чуя чувствовал себя так, словно ночью сделал что-то, что считал прекрасным, а с утра посмотрел свежим взглядом и понял, что сделал какую-то хуйню. Вздохнув, он все-таки поднялся и попрощался с родителями, долго обнимаясь с матерью, которая желала ему удачи в обучении. Попрощался с отцом, садясь на поезд, чтобы вернуться обратно в школу. У Чуи есть привычка сидеть у прохода, чтобы потом первым выскочить в коридор, а после и сойти с поезда. Скорее всего это связано с тем, что транспорт наземный Накахара не очень любил, скорее даже опасался за свою хрупкую человеческую жизнь, оборвать которую можно было, сойди поезд с рельс. Как и жизни других находящихся здесь, конечно. Заходя в поезд, гриффиндорец больше всего хотел не столкнуться с Осаму, благо вся основная свита слизеринцев предпочитала последние пассажирские вагоны и шатен, судя по всему, относился именно к той части факультета. Вспоминая о Дазае, о котором думать, однако, не хотелось, но разум не мог переключиться с навязчивых мыслей о сопернике на что-то другое, на ум приходили воспоминания с каждого года Хогвартса. Так получилось, что они познакомились ещё на первом курсе, Накахара, помнил, что даже тогда эта перебинтованная мумия будто бы пришла из ада. Может, он гиперболизирует, но запомнил все именно так. Апогей самих шуток, с которых и пошла их так называемая вражда, наступил на четвертом курсе, когда Дазай превзошел сам себя. Вытянулся, похорошел, заимел успех у женского пола, а Чуя так и не вырос, со своих проклятых ста шестидесяти сантиметров, про которые слизеринец не забывал напомнить при каждой их встрече. Даже если Осаму не произносил вслух ни слова, по его взгляду была видна эта насмешка. Чуя вздыхает, не замечая, как неуловимо подошло время к вечеру, а за окном стало темнеть. Его соседи по купе, Ацуши, паренек с курса помладше, но добрый и всегда приветливый, и Кёка, его однокурсница, смотрели в окно и тихо переговаривались между собой. Чуя не стал тем мешать, потому что они явно говорили о своих друзьях или общих знакомых, а вклиниваться в чужую беседу, хоть и как старостe, было невежливо с его стороны. Выходя из поезда и вдыхая свежий воздух, парень подумал о том, как бы скорее добраться до школы, пойти поесть и лечь спать, и только завтра, слушая все, что нужно с утра и идя заниматься. Завтра — определено тяжелый день.

***

Накахара сонно смотрел на всю процессию учеников, которые направлялись из одного кабинета в другой. Сам потянулся и вспомнил, что по расписанию у его класса совместный урок со слизеринцами. Вздохнул, подумав о том, что эта патлатая дылда снова к нему пристанет. Прошел в класс по защите от темных сил, садясь за вторую парту, чтобы получше усвоить материал, который преподает Фукудзава-сан, на уроках которого, кажется, даже ручка колдовать начнет. Накахара уткнулся в учебник, закрываясь им от внешнего мира с тихой надеждой, что его оставят в покое, наедине с этим больно интересным учебником, немного потрепанным временами, но все таким же неплохим. Это тебе не зельеварение, в котором Чуе приходилось очень долго разбираться на начальных этапах. Ну не ладилось у него с зельями, что поделаешь. Проклятый он. — Чуу-я.~ Сильнее сжав учебник пальцами, гриффиндоровец сделал вид, что не услышал того, едва не подняв глаза к небу, чтобы взмолиться, чего обычно не делал. — Оу, видимо за каникулы ты не только уменьшился, но и оглох? Как жаль, как жаль, — грустно протянув, Дазай покачал головой, садясь на край чужой парты, пытаясь так привлечь к себе внимания. — Видимо, ослеп тоже. И как же ты будешь созерцать прекрасного меня, а, Чуечка? «Да, я оглох и ослеп, а теперь съебись нахуй», — мысленно прорычал Чуя, медленно и глубоко вздыхая, продолжая игнорировать присутствие парня. — Чуя, Чуечка, Чуяшечка, ла-ла-ла-ла, — пропел Дазай с чувством, воображая из себя оперного певца. У подростка от такого коверканья своего имени, чуть не случился нервный тик. — Накахара, Накахарочка, не игнорируй же меня.~ Поведя плечами и не заметив никакой реакции на себя любимого, Осаму состроил грустное выражение лица, тыкнув Чую в щеку. Конечно, это грозилось тем, что ему могут сломать, как минимум палец и, как максимум, руку, но рискнуть стоило. Решив пойти на крайние меры, слизеринец подцепил пальцами чужой подбородок и наклонился ниже к тому, смотря в голубые глаза. — Эй, Чуя. — Эй, придурок, блять, чего ты творишь, руки убрал. — Староста ударил того по запястью и рукой отодвинул чужое лицо от своего, строя отвращение. — А ты смущаешься близкого контакта, Чуя? Или, может, не умеешь целоваться? — хихикнул над тем Осаму, гордо вскинув подбородок и посмотрев на того сверху вниз. — Не твое дело, недоразвитый. — рыжеволосый закатывает глаза, скрещивая руки на груди и выпрямляясь на стуле, чтобы казаться хоть чуточку выше. — Или боишься, что не сдержишься и поцелуешь меня? — снова хихикнул кареглазый, гадко улыбаясь. Поморщился, получив сильный тычок в бок, от чего чуть не съехал с парты. — А я вижу, количество пидорских шуточек в твоем арсенале прибавилось, — поморщился, но после чуть ехидно хмыкнул Накахара. — Так трудно скрывать свою ориентацию, Дазай? Не волнуйся, здесь лояльны к таким как ты. — По себе знаешь, бедный. — он горестно вздохнул, поддерживающе кивнув ему. — Тебе-то даже скрывать не приходится, бедный Чуя-чи. — Иди нахуй, — раздраженно посмотрел на него маг, сжав кулаки. — Ого, видимо у тебя недотрах, раз ты делаешь такое предложение! — взметнул руками Осаму, продолжая свою оперу, даже не намереваясь прекращать. Пока что. — Но знаешь, возможно, я подумаю над этим, если ты мне отсосешь. — Только через мой труп, блять. — Но трупы не умеют сосать. — Понял намек? Пиздуй, пока я твоё лицо об эту же парту не разбил. Слизеринец посмотрел на того, рассмеявшись и встав с парты, немного потирая ноющий бок. Ушел в другую половину класса, садясь за парту и поворачиваясь к слизеринцам, начиная разговаривать с ними, делая вид, что разговора с Чуей и не было вовсе. Гриффиндорец сосчитал до десяти и все-таки решил исполнить свой план. Получишь ты свой рождественский подарок, Дазай.

***

Дождавшись свободного времени, Чуя сходил в Хогсмид и купил там печенье, которое в своей комнате оформил под рождественскую тему  — у Осаму не должно сложиться подозрений — и оставил на тумбочке закрытым. Зельем польет завтра с утра, после того, как подбросит записку о встречe. Ложился спать Накахара более чем довольный. Уже представляя свою сладкую месть. Наутро гриффиндорец выполнил задуманные части плана, кроме, разве что, подбрасывания записки. Подойти и в упор подать явно не вариант, поэтому пришлось воспользоваться более хитрым способом на обеде, с помощью магии подкидывая бумажку в карман мантии. На следующей же перемене сразу пошел в назначенное место, ведь время для «вручения подарка» уже подходило, и стоило понадеяться, что Осаму не завалится раньше времени в класс, тем самым увидев его. Наверняка насмешек в эту же секунду было не избежать, потому что: «О, неужели чибик вспомнил о подарке на Рождество?! Я так польщён!» Оставил на столе коробочку, собираясь уже уходить, как услышал в коридоре прощание, в одном из которых был уловим голос Дазая. Тихо выругался, взглядом ища куда спрятаться и быстро подлетая к одной из дверей, тихо прикрывая её именно в тот момент, когда слизеринец уже проходит во внутрь. Замер, стараясь не шевелиться и чувствуя, как предательское сердце ускорило свой ритм, выдавая волнение насчет сложившейся ситуации. Накахаре пришлось не шевелиться, иначе бы что-то точно бы упало, что значило провал миссии. Шатен осмотрелся, подходя к коробке и с какой-то боязливостью открывая ту, явно ожидая какого-то розыгрыша, но был приятно удивлен, когда там оказались лишь печенья, и небольшая записка «С Рождеством». Да, рыжий и такое сделал, чтобы максимально походить на влюбленную девчонку, коей, он конечно, не являлся. Было ещё забавно добавить туда какое-нибудь мягкое сердечко, но ведь тогда, найди Дазай Накахару, было бы ещё более неловко. Почему нельзя было подойти и попросить выпить на спор — непонятно, неясно, и вообще, то было слишком легким и простым, чтобы так просто его выполнить. Да и зачем Чуе становиться тем самым «первым встречным»? Когда есть другие ученики. Дазай ещё раз обвел класс взглядом, останавливаясь на двери в углу, через щелку которой смотрел Чуя. Тот едва не вздрогнул, хотя отойти от щели, чтобы не выдать себя, слушая сердцебиение в ушах и чувствуя, как самое сердце бьется где-то в горле. Было душно, а рука, коей тот опирался о стену, так и норовила съехать вниз. Кажется, что все в этой маленькой комнатке угрожающе поблескивало в свете одного луча света, желая упасть прямо на Накахару, выдавая его место положения. На самом деле наблюдать было очень даже удобно, потому что можно было убедиться, что Дазай съел хотя бы одно печенье, испробовав зелье и точно покинул класс. Также можно было проследить и узнать, кто будет жертвой, но то и так было понятно уже на следующий день. И так приставучий Осаму стал бы мега-приставучим. Парень перестал оглядываться и взял одно из овсяных печений, легко улыбнувшись и спокойно съедая его. Остальную коробку прикрыл, кладя в свой рюкзак, сначала вытащив учебники, чтобы она поместилась и только потом положив макулатуру сверху, застегивая. Повернулся к выходу, направляясь в сторону коридора. Чуя довольно улыбнулся, уже более расслабленно поводя плечами и неожиданно съезжая вниз, удачно не падая, зато задевая одну из швабр, которая с грохотом упала на пол, прямо рядом с туфлями гриффиндорца. Жмурится, слушая шаги, направляющиеся от двери до него, снова мечтая возвести глаза к небу, что было далеко в несвойственно ему манере. На самом деле прикрыл себе рот ладонью, стараясь даже не дышать лишний раз, хотя в голову закрадывались мысли о том, что Осаму услышит дикий звук соприкосновения сердца с грудной клеткой. Чую тошнит. Сквозь щель проследил, что Дазай нахмурился, но развернулся, чтобы снова уйти из класса. Видимо, решил, что показалось. Когда шаги немного стихли, Накахара поднялся с места, задев ещё парочку швабр и ведер. Чуть зажмурился от звука, но решив, что шатен все равно ушел, можно и немного пошуметь. Сердце все также продолжало отбивать свой бешенный ритм, поэтому парень сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоить ещё и дрожь в руках. Собрался выбраться из каморки, как дверь открылась и Чуе пришлось зажмуриться от неожиданного света. С прохода на него смотрел Дазай. — Чуя?.. — Твою ж мать…