Obsession

Накахара, правда, удивлён сложившейся ситуацией. Конечно, он предполагал, что в голову Осаму может прийти подобная идея. Но чтобы настолько! Староста был немного растерян, поэтому и отреагировал так. Хоть и лестно. Очень лестно. Осаму наблюдает за ним, немного прищурив свои карамельные глаза: Чуя готов признаться, что они действительно затягивают, как сладкая и тягучая карамель. Чуть хихикает и повисает на нём снова, закрывает одним движением руки увесистый фолиант, отодвигая его в сторону. — Чуя-Чуя, пора бы закончить учиться, — хихикает слизеринец, положив голову на чужую макушку и снова погладив по щеке одной рукой. — Ты такой трудяга. Хотя бы иногда расслабляешься? — Тебя это не должно волновать, — передёрнул плечом парень, прочищая горло и мотнув головой в сторону от него. — Почему же? Очень даже волнует, — мурлыкнул над ухом Дазай, улыбаясь и заговорщицки понижая голос, чтобы только до слуха гриффиндорца долетели слова, — Тебе ведь явно нужно снять стресс, такой напряженный Чуя-кун. Накахара подскакивает, оборачивается к тому, немного краснея и замахиваясь для удара. — О чем ты вообще, идиот?! — фыркает староста, однако его руку останавливают. Точнее, Чуя хотел быть остановленным. — О массаже, конечно, — улыбается Дазай, хихикая в свободную руку и хитро щурясь, словно только что узнал великую тайну Накахары. Тот немного вздрагивает, подавляя в себе желание стукнуться о ближайшую ровную поверхность, от того, что подумал не о том,— Не знал, что мой милый и любимый фей такой озабоченный. Ата-та-та. — Вали к чёрту. Я сам разберусь и со своими мыслями, и со своим напряжением, — чётко произносит рыжий, скрещивая руки на груди, — Скоро отбой, тебе уже пора в свою комнату. — Как жаль, а я бы с удовольствием посидел рядом с тобой, погладил по коленке, а потом бы обнял и унёс к себе в комнату, где целую ночь обнимал бы и цело- Его бесцеремонно затыкают ладонью и хмуро тащат за грудки мантии за собой. Но слизеринец не теряется и растекается по старосте довольной лужицей, надеясь, что так его не выгонят, а лучше сопроводят прямо до комнаты самого Накахары. Только вот мечты эти рушатся, когда дверь в библиотеку закрывается перед его носом, а угрожающе поблескивающие глаза Чуи, так и говорят: «Только попробуй зайти снова, мудак, и я тебе душу выгрызу, а остатки в задницу запихаю, херов чертяга ». Но Дазай всегда был позитивным мальчиком, поэтому это предупреждение он расценил как: «Ах, семпай, не заходите, я стесняюсь». Но он находил чужое стеснение таким милым, что зашёл обратно уже спустя пару секунд, когда рыжий даже не успел сделать шага от двери. Шатена отправили в полёт на другой конец коридора, а сам гриффиндорец вернулся к книгам, принимаясь расставлять их на места. С каждым днём все хуже, но ведь действие зелья должно спадать со временем, так почему Дазай влюбляется всё больше? Чуя ощущает себя героем дешёвого магловского романа, на страницах которого типичная история из жизни таких же карикатурных персонажей. Также тупо, также сухо и также бесполезно предпринимать что-то, ведь злодей-автор уже давно решил все за тебя. Вот только злодея-автора у старосты не было и он сам выстроил себе такую судьбу. Дебил.

***

Осаму внимательно следил за реакцией Чуи, не упуская ни единой детали. Даже если Накахара и хотел казаться злым, то подарок явно дал трещину льду. Это подтолкнуло к интересным мыслям и явному уменьшению своего бюджета в недалёком будущем. Чуть хитро улыбается своему плану и уходит по коридору чёрной тенью. На следующий день, после уроков Чуя получил ещё несколько разных подарков, которые неловко прятались в портфель и уносились со скоростью ветра в комнату. А вдруг другие заметят и начнут задавать неудобные вопросы? Дазай стал появляться меньше, зато последствий от его действий стало только больше. Поймав парня за руку, староста снова потащил его подальше от людей. Главное, чтобы не повис на нём или не ляпнул очередную глупость. — Ах, Чуя, ты хочешь уединиться, я так и знал, что ты оттаял. Но мог просто поцеловать меня и я бы всё понял. Ну вот. Сказал. Чуя чуть поднял плечи, слыша со стороны других учеников лёгкие шепотки, что-то очень похожее на: «Они вместе?», «Это же староста гриффиндора и слизеринец?», «Что между ними?». Тцыкает, кидает на тех злобный взгляд и шепотки сразу замолкают, провожая парочку множеством взглядов. Они что, никогда не видели, как один парень утаскивает другого? Пусть глаза себе выколют. Заводит Дазая за угол, где никто не видит и сразу затыкает рукой, чтобы тот не произнес что-то, что точно выведет из себя. Вздрогнул, когда его снова взяли за запястье и стали целовать ладонь. Чую бросило в краску, поэтому он сразу попытался убрать её, но ему это сделать не дали. Резко дёрнулся и отвесил Осаму пощёчину. — Прекрати! Я поговорить хотел, — фырчит на парня Чуя, убирая руку в карман. Чуть сжал ладонь, хмуро смотря на сияющего слизеринца, который от радости едва ли не прыгает. — О чём, свет моих очей, любовь моя всей жизни, прекрасный и чудесный лучший староста? — улыбнулся Осаму, рукой поглаживая по плечу, тонкими пальцами пробегаясь по черной мантии. — О том, чтобы ты, дебила кусок, прекратил таскать мне всякую чепуху! — быстро убрал его руку со своего плеча и гневно посмотрел Накахара. Осаму смотрит на него пару секунд, а потом сцепляет руки в замок и едва ли не пищит:  — Котёнок! — Ты вообще меня слушаешь? Накахара ещё больше злится, а потом просто машет рукой, разворачиваясь в свою комнату, чтобы быстрее скрыться от этого идиота конченного. Но не так-то быстро. Его мягко обняли, стали нежничать, ласково гладя и массируя напряженные плечи. Сначала староста пытался вырваться, но после смирился и начал получать простое удовольствие. В конце концов, Осаму знал, на какие точки давить, чтобы его расслабить. Чёртов сукин сын. «А может быть, и не так плохо, когда за тобой ухаживают?» — позволил проскользнуть лояльной мысли в голове, даже не особо обратив на неё внимания. На самом деле, пока Накахара сидел в библиотеке и ковырялся в старых потрёпанных книжках, некоторые из которых пытались в лучшем случае оттяпать ему палец, а в худшем и руку до локтя, то Осаму сидел рядом и ласково расслаблял его. Однажды тот попытался соскользнуть под стол, на что получил пинок под дых и усвоил, что с Накахарой лучше не шутить, иначе огребёт. Чуя лишь хмыкает на такое, всё-таки выбирается из его цепких пальцев и разворачивается к тому лицом, чуть кривя губы в усмешке. Смотрит на Дазая, подходя и беря его руки в свои, обводя костяшки пальцами, как по обычаю делал Осаму. — Знаешь, я уже давно хочу сказать тебе, — улыбается, медленно протягивая, — Точнее, я мечтаю сказать тебе об этом каждый божий день. Мысленно я проговариваю это целую тысячу раз. — Да-да? — слизеринец смотрит с таким воодушевлением и довольством, что готов прямо сейчас расплавиться, подобно кубику льда на солнце. — Я просто хотел сказать тебе…, — выдерживает драматическую паузу, чуть прикусывая губу, немного хлопая глазами, — Раздражаешь, свали куда-нибудь подальше. После чего равнодушно отпускает его руки и отходит, разворачиваясь в сторону своей башни, поправляя лямку рюкзака. Слышит позади приглушенный выдох, который отбивается от стен замка и кажется каким-то интимным. У Накахары сложилось ощущение, что от одного только касания, Дазай спустил себе в штаны. Оборачивается на него, но видит только по-детски улыбающегося парня, который прижал руки к бешено колотящемуся сердцу. Поднимает на Чую абсолютно счастливый взгляд, несмотря на то, что его фактически послали. Староста смотрит на него и ощущает, как совесть начала ныть под участившем биение сердцем, а щёки обожгло стыдливым румянцем. Гриффиндорец ускоряет шаг, ощущая себя в какой-то степени виноватым. Мог бы сдержаться, оставить мысли при себе, но захотелось выебнуться. Сам же обрек Дазая на эту ебучую влюблённость, которая ему вообще не сдалась, и сам же отталкивает того, не найдя решения проблемы. «Эта любовь искусственная. Пустышка. Он будет только благодарен, когда все закончится», — уверяет себя, только звучит это отнюдь не уверенно, и отнюдь не правдоподобно.

***

Огай по-настоящему любил наблюдать за учениками и развитием их навыков. Юных зельеваров он примечал сразу и, в последствии, те действительно получали высокие баллы у него. В последнее время, в Хогвартсе становилось все тише и тише, не то, что в былые времена, когда юные волшебники бегали по коридорам и хотели узнавать всё больше нового. То, что явно привлекло внимание преподавателя — странное поведение Осаму. Тот был едва ли не лучшим учеником на его курсе по зельеварению, но даже так, тенью бродил за старостой гриффиндора. Относился к этому Огай смешанно: в какой-то степени, он видел в этом отблеск былых и красочных времён отношений его и одного небезызвестного преподавателя Защиты от Тёмных Чар, с другой же стороны, подозрительным казалось, что вечно саркастичный слизеринец, едва ли хвостом не вилял, стоило рыжему в его сторону посмотреть. — Эх, молодость, — завидно протянул он, смотря за тем, как Чуя стукает Дазая по макушке, когда тот бессовестно облапал того за талию и хотел опустить руки ниже. Чуть звонко посмеялся с того, что Осаму пытается в непохожие для себя ухаживания. Тот, казалось бы, скорее обольёт зельем, от которого по телу цветы пойдут, чем станет комплиментами осыпать. Неодобрительно покачал головой и снова вздохнул, ставя баллы факультетам. Смотря на эту парочку, так и хотелось вернуть свою золотую подростковую юность, когда он впервые влюбился в чужие светлые волосы, всегда лежащие в небрежно растрёпанной прическе. Шибусава же, наоборот, относился малость неодобрительно к изменению в характере Дазая. Качал головой и хмурил светлые брови: такое поведение не положено учащемуся их факультета! Огородить или запретить подходить к старосте гриффиндора, он права не имел, зато беседу провести очень даже хотел. — Дазай, ты слишком забегался за этим гриффиндорцем, — удобно устроившись в чёрном кресле, начал свою повесть Тацухико, неодобрительно качая светлой головой. — Это истинная любовь, Шибусава! — расплылся по дивану шатен, едва улыбаясь краешками губ. Обратил своё внимание на блондина, который точно ещё не закончил разговор. — Так внезапно? Раньше ты только доставал и говорил, что терпеть его не можешь, а сейчас что, — всплеснул руками, — Какая к черту любовь? Он напоил тебя чем-то? — конечно, такой вариант отходил на второй план, потому что по лицу Накахары не было видно, что он в восторге от компании слизеринца. — Если бы он напоил меня чем-то, я бы умер на месте. От счастья! — наивно и радостно протянул волшебник, чуть царапая бинты под мантией и рубашкой, — Ну что ты, Шибу, знаешь же, от ненависти до любви… — Одно грёбанное приворотное зелье. — Один шаг, вообще-то! Совсем канонов не знаешь, — вздохнул студент, изображая из себя полного страдальца, коим и был, получая от Чуи только полнейший игнор. — Но знаешь, он не соглашается на прогулки, отказывается от подарков, зато обещал, что если я буду хорошим мальчиком, то он поцелует меня. Блондин уследил полное счастье на чужом лице и чуть приложил руку к лицу. Во что только вляпался, думая о том, что сможет решить эту проблему быстро. Дазай же понятливый. В таком состоянии, черта с два он поймет, что хочет сказать ему Тацухико. — Я пришёл говорить сюда о твоем поведении, а не о твоих любовных пиздостраданиях, — деловито заявил блондин, барабаня пальцами по подлокотнику. — Да? А я думал ты здесь именно для этого. Что ж, тогда я пойду ныть в другое место, — сразу же сел и поправил свою одежду Дазай, привычно взрыхляя волосы и после вставая.  — Я не договорил. — А я люблю его. И больше слушать не намерен. Шибусава раздраженно закатил глаза, смотря тому вслед. Всё-таки, своенравный характер Осаму не поник из-за этого странного чувства. Уже хорошо. Ученики же в коридоре не особо реагировали на эту парочку, только иногда были слышны смешки, редкие шепотки или откровенные насмешки. Но обоих это не особо волновало: один убегал, а второй догонял. За этим было скорее забавно наблюдать, нежели действительно волноваться и переживать о чужих отношениях. Гриффиндорцы, ко всему прочему, однокурсники Накахары, только косо смотрели в сторону переругивания этих двоих. Ругаются, значит, всё как обычно? Если бы ладонь слизеринца не пыталась гладить чужое бедро, от чего Чуя едва ли не выл от смущения и не плевался ядом от злости. Но Дазай всё равно продолжал ласково звать того «Котёнком» и огребать за это в двойном размере. Находящиеся в другой части класса слизеринцы, в такие моменты только делали фотографии и отправляли самому Дазаю, который уже довольный сохранял их. Или же кто-то пытался влезть в их перепалку, как был вынесен сразу обоими: ну, а чего он лезет, куда не нужно? Но такие индивиды обычно допускали сразу две ошибки: первая — они высовывались из-за спины Чуи; вторая — они вообще подходили к Чуе. Тому и одного слизеринца в жизни достаточно. Дазай же против соперников. Смотри внимательнее, а то загрызет.

***

Один день сменял другой, большинство учеников уже отошли от Рождественских каникул, а Осаму все не мог отойти от отказов гриффиндорца. — Ну давай, Чуя, одно свидание! — Нет. — Всего одно, на выходных, всё будет в лучшем виде, я тебя даже трогать лишний раз не буду. — Нет. — Чуя, Чуечка, ну давай погуляем, я так хочу провести с тобой драгоценное время. Не будь такой занудой! — О, господи, Дазай, нет, надоел уже. — Не будь так жесток со мной, а то я пойду и вскроюсь, а на стене кровью напишу, что ты мой муж. — Да пожалуйста. Парень обидчиво скрестил руки на груди и стал смотреть в спину старосты, который очередной день проводил за стопками книг, думая над тем, как его расшевелить. Дазай чуть ухмыльнулся и снова прильнул к нему со спины, поглаживая рукой по бедру, а второй по груди. Уткнулся тому шею и стал просить так. — Чуя, ну пожа~алуйста. — Н-нет. — Я буду хорошим мальчиком, — рука сразу же скользнула на внутреннюю сторону бедра, рука Накахары звонко шлепнула по ней. — Да, чёрт, ладно, я схожу с тобой на свидание! — раздражённо цыкнул маг. — И поцелуешь. — И поцелую, — кивнул, — Стоп! Нет! — Уже поздно, — злорадно посмеялся над ним довольный хитрец-Осаму, отстраняясь и поднимая лицо того пальцами, — Ты обещал. После чего сразу накрыл чужие губы своими, вовлекая в легкий и непринуждённый поцелуй, на который даже получил ответ. Совестливый какой. Отстраняется и счастливо улыбается, уткнувшись в волосы. И вот, Накахара Чуя, староста Гриффиндора, идёт на свидание с Дазаем Осаму, просто раздолбаем. Класс.