Obsession

С того инцидента прошло несколько дней. Чуя всё это время свыкался с мыслью, что ебаный Осаму ходил ещё полдня с начала их свидания, изображая из себя влюблённого. Что не под действием зелья полез к нему, пытаясь потрогать, и в итоге сам потянулся за поцелуем. Когда маг думает об этом, то чувствует, как лицо начинает гореть отнюдь не от злости, а от самого настоящего смущения. Когда он случайно вспомнил об этом в классе, то обеспокоенные гриффиндорцы подходили к нему и интересовались: всё ли хорошо? Кто-то даже предлагал отвести его в медпункт, потому что, мало ли, старосту схватила температура. Но тот лишь качал головой и говорил, что всё с ним хорошо и не стоит волноваться. Но только не в те моменты, когда рядом был Дазай. Тогда приходилось отфыркиваться и в том числе на все его вопросы, ведь суицидник совсем не знал границ и всё, что хоть как-то касалось Накахары, было интересно и ему. Как способ найти новую шутку, а после припоминать об этом и получать по своей пояснице чужой ногой. Они уже вновь привычно спорят на пустом месте, находя повод едва ли не из воздуха. Окружающие только недоуменно качают головами, мол, недавно же неразлучной парочкой бродили по школе. Неужели в раю проблемы? О чём болтают за спиной и в каком ещё раю и какие ещё проблемы — до Чуи так и не дошло. А вот до Осаму, видимо, дошло, потому что он слишком гадко подхихикивал и отвечал совсем несуразное: ангелы по местам вернутся и все будет хорошо. — Какие ещё, блять, ангелы? — Чуя рычит и подозрительно щурит глаза, не решаясь начать очередную перепалку прямо по середине коридора. Ладно, ни один из них никогда не стыдился это делать. — Ты о ком вообще? — О, боги, ты ревнуешь, Чуя? — лукаво улыбается и кладёт руку на плечо слизеринец. Не успевает отдернуть, как её неодобрительно скидывают. — Это не так важно. Тебе незачем ревновать. — Да кто вообще будет тебя ревновать? — хмурит брови рыжий и скрещивает руки на груди уже привычным движением. Он буквально показывает своим видом, что никаких бинтованных мудаков ревновать не будет. — Мм, например, ты, потому что твоё лицо так оживилось, когда ты услышал про ангелов! — уверенно кивает Осаму, слегка ухмыляясь и поднимая указательный палец вверх. Накахара чувствует, что его лицо обжигает румянцем, а потом и вовсе начинает гореть, словно оказалось эпицентром пожара. Но внутри парня — самая настоящая буря, землетрясение, цунами наводнивших непоняток и ночных размышлений. У юного волшебника нет слов, чтобы оправдать свои собственные эмоции. — Пошел к чёрту, тебе показалось, — упрямо хмурится, закусывая губу, Чуя. — Не понимаю, почему ты ходишь рядом, мы даже не друзья. — А вдруг я хотел это исправить, но ты вновь и вновь отвергаешь меня? — отводит взгляд в сторону шатен, а гриффиндорец чувствует укол совести. Но потом трясет головой и откидывает эти мысли в самый дальний угол. — Не смеши меня, — холодно бросает маг, убирая руки в карманы мантии, чтобы от цепкого взгляда Осаму укрылось то, как сильно он стиснул ладони в кулаки. Между ними повисает противная тишина. Она совсем не такая, как после перепалок на совершенно разные темы. Тишина, готовая распасться на тысячу осколков, которые ранят обоих. Напряженная, тихая и одинокая. Оба погружены в свои мысли, просто идя вместе по бесконечно длинным коридорам школы. — Сам решай, шутил я или нет, — несвойственно коротко бросает Дазай и сворачивает в сторону своего кабинета. Накахара смотрит ему вслед и позорно цыкает, на несколько секунд останавливается. Слушает, как быстро бьётся его сердце и чувствует, как резко вспотели ладони. В груди неприятно потянуло, стоило закусить губу и пройти дальше, не возвращаясь к тому, что только что произошло. Чуя никогда не признается, что ему нравится спорить с Дазаем. Делает несколько глубоких вдохов, уходя на трансфигурацию. Позорное ощущение не отпускает целый урок.

***

Последующее время гриффиндорец сжирает себя изнутри, понимая, что даже если Осаму его раздражает, заставляет плеваться ядом и просто трястись в мнимой ярости, это не повод, чтобы задевать его. Чуя никогда не падет настолько низко. Чуя слишком совестливый. Когда у юноши хватает смелости, чтобы подойти и вызвать на разговор тет-а-тет, это происходит в столовой. Но единственное, что делает парень — долго и упорно смотрит на слизеринца. (Тот съел настолько мало, что староста удивился, как это его назначали капитаном команды?) А когда объект взгляда смотрит на него в ответ, у рыжего начинают гореть уши. Осаму ничего не говорит, только достаёт из своего портфеля бумажку и что-то быстро пишет на ней, одними губами произнося заклинание и отправляя самолётик прямо к столу Гриффиндора. Накахара разворачивает записку и сводит тонкие брови к переносице. «Ты так долго смотришь на меня. Почему? Неужели, всё-таки, нравлюсь?» Чуя достает своё перо, чтобы ответить, но текст исчезает на бумаге. Вскидывает голову и понимает, что не один он закупался разными магическими предметами. Пергамент способный передавать сообщения — менее заметный, чем телефон. Умно. «Да ни в жизнь. Думаю о том, как такого дрыща могли взять в команду по квиддичу.» Слова вновь исчезают с бумаги, оставляя после себя только призрачную дымку. Надо будет обязательно вернуть этот кусочек Дазаю, думает Накахара, перед тем, как получить ответ. «Да как-то взяли. Да ещё и капитаном назначили. Вот уж точно магия ;)Но ты не ответил на вопрос, почему так пристально наблюдаешь.» «Может, ты фетишист?» Парень громко втягивает воздух, хватаясь за перо крепче. Его словно быка, схватили за рога и тыкали в правду. Вот же чёрт. «Я задумался, а ты сидел в том месте, куда я уставился. И не фетишист я!» «Может быть, мне снова начать делать влюблённый вид и ухаживать за тобой? Тогда, вероятно, ты перестанешь врать, глупый староста.» Краснота с ушей переходит на щеки. Накахара бросил взгляд из-под чёлки и снова устремил его в пергаментный листок. «Тебе удовольствие доставляет просто доебываться до меня.» «Каждый день передергиваю на это.» «Фу, мне не нужны подробности твоей отвратительной половой жизни.» «А по тебе и не скажешь. Как покраснел-то!» «…» «Просто прелесть.» Просто. Прелесть. Чуя повторяет эти слова про себя и складывает листок обратно в самолетик, отправляет в полёт. Быстро поднимается, собирая вещи и выскакивая из столовой с безумно смущённым лицом. Только умывшись, замечает, что уголки губ слегка приподняты вверх. Он рад, что все вернулось в привычное русло. Довольно проходит на последнюю на сегодня пару и ложится там на парте. — Эй, староста, ты выглядишь бледным, — к нему подсел однокурсник — Тачихара. Парень имел такие же яркие рыжие волосы, как и у Чуи. Только намного короче. — Всё в порядке. И я Чуя, если ты не знал, — сел на месте Накахара и протянул руку для рукопожатия. Гриффиндорец усмехнулся и пожал протянутую руку. — Я Тачихара Мичизо, и я помню, что тебя зовут Чуей, — слегка хихикнул маг и полноправно устроился рядом. Он внимательно оглядел класс. — Не похоже, что у тебя есть друзья. Кроме того парня из Слизерина. Часто вижу вас вместе. — О, боги, — слегка простонал староста, головой опустившись на стол. — Мы с ним не друзья. Он просто таскается рядом, а я… — Не против? — чуть хихикнул Мичизо, получив на свою маленькую шутку тяжёлый взгляд. Поднял руки в примирительном жесте. — Так значит, у тебя всё-таки нет друзей? — Есть, — неопределённо пожал плечами юноша и убрал мешающую прядь волос за ухо. — Просто у других старост не всегда есть свободное время. — Значит, с факультета особо никого? — Получается, что так. Разве это столь важно? У меня обычно дел невпроворот, — Чуя непонимающе выгибает бровь, на самом деле недоумевая над тем, что именно не нравится однокурснику. Тачихара кривит губы в усмешке и слегка подпрыгивает на месте с воодушевленным видом: — Тогда я буду первым! — Как хочешь… — сбито с толку отвечает Накахара и снова неопределённо пожимает плечами.

***

— Эй, Дазай, куда ты всё время смотришь? — Достоевский оказывается рядом совсем неожиданно. Переводит взгляд в том направлении и наблюдает, как рядом с гриффиндорским старостой крутится ещё один рыжий парень, что-то увлечённо рассказывая. — Не переживай, место самого раздражающего человека в его жизни всё равно останется за тобой. — Они выглядят, как друзья, — подначивает Коля, откидывая длинную светлую косу за спину. — Я знаю.  — О, так тебя это и бесит, — в голосе Фёдора скользит сплошное ехидство. Гоголь кивает и кладет руку на плечо сокурсника. — Пойдем, а то ты сразу нахмурился, так неинтересно, — и хихикает так, словно у него есть план, как испортить кому-то настроение. Кому-то, помимо Осаму. Дост махнул рукой заметившему их Накахаре, на что получает красноречиво показанный средний палец. Пожимает плечами, лениво думая о том, что Накахара остается Накахарой. А у Дазая пожар в груди и сотни оскорблений в голове.

***

— Почему бы тебе просто не подойти и поговорить? Только и пилите друг друга взглядами. — Зачем? Не разговариваем, значит, так лучше. — Ты идиот, Чуя. Накахара отмахивается и вновь переводит взгляд на учебник. Тачихара закатывает глаза и прикладывает руку к лицу. Дазай три дня не подходил, чтобы подколоть. Чуя третий день не может найти, к чему прикопаться.

***

Чуе показалось, что в его жизни всё постепенно вставало на свои места. У него появился друг, который постоянно таскался рядом, надоедливый слизеринец больше не раздражал своим присутствием и на совете старост работы стало поменьше. Может, от этого ему стало скучно, потому что от нормальной жизни он отвык? — И чего это с Дазаем? Уже столько времени и никакой колкости, — Накахара тихо бурчит под нос, возвращаясь в свою башню уже вечером. — Может, случилось что-то? Логично, если бы это было так. А что Дазай? Дазай — чёрт. Помянёшь, и он тут, как тут. В конце коридора замаячила знакомая макушка. Староста посмотрел на время, подмечая, что студентам уже полагается вернуться в свои гостиные, иначе не успеют к отбою, что через пятнадцать минут. Ловко перехватив учебники, маг ускорил шаг, быстро настигая растерянную фигуру слизеринца, слегка подергав того за рукав. У Осаму кожа была слегка бледновата, для его обычного вида, хоть на лице в ту же секунду и появилась усмешка, обнажающая ровный ряд зубов. Парень кратко поздоровался и потрепал рыжего по вьющимся волосам. — Мне как раз нужна была помощь кого-то вроде тебя, Чуя, — уверенно заявляет шатен, не давая гриффиндорцу даже возмутиться. — Мне немного нездоровится и было бы неплохо, если бы ты провел меня до медпункта… — Заболел? А я говорил тебе тогда в снегу не валяться. Да и вообще, тоже нежелательно, — ворчит Чуя, вздыхая и удобнее перехватывая книги. — Пойдём, так и быть, доведу тебя. А то ещё в обморок свалишься, страдалец. — Ты такой добрый, Чу! Я восхищен, — актёрствует парень и протягивает руку к книгам. — А что читаешь? — Неважно! — Чуя отскакивает слишком резко, от чего его щёки покрываются слабым румянцем, а самая маленькая из книг падает на пол, выскальзывая из всей этой кучи. Осаму немедленно цепляется за ту взглядом, наклоняется, выхватывая прямо из-под носа старосты, и читает название на мягкой обложке. «Курс зельеварения». И хмурится, очень недовольно, выдавая: мог меня попросить помочь, и также быстро получает по руке книгами. — Мм, хочешь, чтобы я вернул её? — уточняет Осаму, прикидывая что-то в уме и после кладя книжку в свою мантию. — А ты догони! — Дазай! Ублюдок! Немедленно бросается вслед за тем староста и оставляет остальную кипу книг на ближайшем подоконнике. Дазаю отчего-то очень весело, может на него влияет так температура, может, он просто скучал по подобному времяпровождению? В груди уже потухло. Выбегает на улицу, даже не думая о незакрытых воротах Хогвартса. Староста бежит за ним, отсчитывая время до отбоя. Слизеринец запинается о кочку в сугробе и падает прямо в ледяной снег, со смехом переворачиваясь на спину и придерживая Накахару за плечи, чтобы тот полностью не свалился сверху. Тот не теряется и требовательно упирается рукой в грудь. — Верни.  — Хорошо-хорошо, верну, но.., — разочарованно кивает Дазай, а после — замирает. Чуя бледнеет на глазах. Над их головами слышится утробный и продолжительный вой, где-то совсем рядом. И с каждой секундой — всё ближе.